Олег Пелипейченко - Искушение чародея (сборник) Страница 30

Так зайчишки стали законными пассажирами «Слейпнира». Питанием они, к счастью, были обеспечены на весь рейс, потому что Не Бо никогда не отправлялся в дальнюю дорогу без целебной лунной травы.

Обнаружение зайцев оказалось в тот день не единственной новостью: вскоре Полосков сообщил нам о приближении к Эвридике, легендарной планете, открытой Тремя Капитанами. Мы собрались в рубке управления.

– Дорогой Полосков, вы уверены? – спросил академик Пномпеньский, взволнованно теребя пышные усы.

– Да, профессор, я совершенно уверен, ведь прежде чем сообщить вам новость, я произвел тщательные расчеты. – Полосков показал нам голографическую модель звездной системы с двумя планетами. – Планета движется по необычно удлиненному эллипсу. Удаляясь от звезды, на десятки лет покрывается льдами, а приближаясь к ней, расцветает.

– Да-да! – подхватил Пномпеньский. – Именно поэтому Капитаны назвали ее Эвридикой. И сейчас как раз случилось возвращение Эвридики из царства мертвых. Нам несказанно повезло! Великолепно! Просто замечательно! – Седовласый академик готов был пуститься в пляс.

– Значит, во время «путешествия» Эвридики живые организмы впадают в глубокий анабиоз? – уточнил я. – Как интересно…

Тем же вечером, готовя вездеход к высадке, Зеленый уронил на ногу тяжелый противовес и сильно ушиб пальцы. Услышав львиный рык досады и боли, мы все примчались в мастерскую, начали суетиться, желая как-то помочь. Припрыгали и лунные зайцы, и вот тут оказалось, что мои любимые зверушки чувствуют, если у человека что-то болит. С ласковым мурлыканьем зайцы облепили босую ногу Зеленого. Вскоре пострадавший уже улыбался и уверял, что боль прошла.

Через день «Слейпнир», ведомый решительным Полосковым, совершил мастерски точную посадку на Эвридике. Среди непроходимых джунглей наш капитан обнаружил маленькое плато и сумел приземлить «Слейпнир» точнехонько посредине каменистой проплешины на выступе пологой горы. Ни одно растение и животное не пострадало там, где опустился звездолет.

Полосков известил нас, что атмосфера планеты очень хороша для землян, температура воздуха за бортом в данный момент – тридцать градусов по Цельсию, а форм жизни – великое множество, он сам заметил что-то, передвигающееся как минимум на десяти ногах. И он не видит причины, по которой мы не могли бы выйти наружу прямо сейчас. Услышав о многоногом звере, я кинулся к иллюминатору, но увидел там только траву и кустарники, а в отдалении – стену деревьев.

Мы решили выступить завтра двумя партиями по два человека, а пока совершить ознакомительную прогулку по окрестностям. Пномпеньский собирался установить на планете несколько автоматических измерительных станций для длительного наблюдения за климатом. Полосков решил, что вместо того, чтобы перегонять с места на место звездолет, они с академиком отправятся на автолете, Не Бо подежурит на корабле, а у нас с Зеленым в распоряжении вездеход. На этом совещание закончилось, и я побежал в зоологический отсек наконец-то (впервые после Европы!) доставать и готовить ловушки, силки и прочие приспособления.

Через час я в сопровождении Не Бо вышел на первую прогулку по Эвридике. Было действительно жарко, звезда Финдус стояла в зените, небо было восхитительно голубое и совершенно безоблачное. Не Бо, сойдя с трапа звездолета, продекламировал с улыбкой:

Боюсь разговаривать громко:Земными словамиЯ жителей небаНе смею тревожить покой[3].

Ну, а я твердо намеревался увезти нескольких «жителей неба» на Землю и крутил головой по сторонам. Мы стояли на возвышенности, заросшей травой и мелким кустарником. Полянки мохнатых зеленых цветов радовали глаз. Первым существом, увиденным мной, был зонтик – насекомое, которое пряталось под круглым полупрозрачным крылом. Оно передвигалось по воздуху толчками, как медузы в воде: открывало и закрывало крыло-парашют. Иногда ловило струю ветра и планировало на воздушных волнах, совсем как семечко одуванчика. Зонтиков оказалось тут великое множество, они питались соком серебристых растений с большими листьями и казались такими хрупкими, что я не решился ловить их сачком. Осторожно накрыл один лист сеткой-пирамидкой и срезал его. Тем же вечером я пересадил несколько больших растений-лопухов в горшки с местной красной почвой.

Не Бо поймал двух розовых птичек с роскошными висячими хвостами. Они не доставили нам хлопот, так как были заняты своим пиликающим пением и друг дружкой и не обратили никакого внимания ни на сачок, ни на переселение в птичий вольер на звездолете.

Потом наша коллекция обогатилась еще одним видом. Случилось это так. Я устал и присел на корягу. Вдруг из-под коряги высунулась чья-то голова и цапнула мой ботинок острыми зубами. Хорошо, что на корягу уселся я, а не мой напарник Не Бо, обутый в тонкие мокасины!

Я сунул в щель под корягой рукоятку сачка и сразу вытащил на свет несколько плоских лепешек с короткими лапками, круглыми желтыми глазками и острейшими зубами в маленькой пасти. Я стряхнул их с рукоятки сачка в ловушку и назвал кусаками. А после дополнительных исследований в лаборатории звездолета выяснил: это были ледяные кусаки, они впрыскивали жертве не яд, а замораживающую жидкость. Зверюшки оказались всеядными и в пути довольствовались нашими грушами и огурцами.

Вскоре настала наша первая звездная ночь посреди экзотических джунглей далекой планеты. Мне снилось сказочное существо. Оно летало, держа в каждой руке по зонтику, пело колыбельные песни и болтало в воздухе многочисленными ногами, сосчитать которые мне так и не удалось.

Утром, пролетая в автолете над ближайшим озером, Полосков опять увидел вчерашнего зверя и оставил для меня сообщение на автоответчике: «Селезнев, твой десятиногий, похоже, обитает на берегу озера в трех километрах от «Слейпнира». Удачи, встретимся вечером».

…Мы с Зеленым спустились на вездеходе с горы, преодолев примерно километр. Перед нами лежал буйный тропический лес всех оттенков зеленого, с пурпурно-фиолетовыми и желтыми пятнами диковинных цветов. Жаркий Финдус, казавшийся намного больше нашего Солнца, сиял в синем небе. Утренний воздух был влажен и горяч, сквозь пар над горой поблескивал на склоне серебристый конус «Слейпнира».

– Мы его найдем, и он нас сожрет, – бурчал Зеленый, помогая мне выгружать из вездехода рюкзаки со снаряжением. Лунные зайцы, творцы хорошего настроения, остались на «Слейпнире», и механиком вновь овладели пессимизм и хандра. – Вот увидишь, добром это не кончится. Десять ног, и зачем ему столько?

– Чтобы лучше бегать, дитя мое, – отвечал я, с трудом сдерживая радостное возбуждение.

– Плюнет ядом, и привет, – гнул свое Зеленый. – Вцепится и начнет грызть.

– Да ты посмотри вокруг! – ликовал я. – Ты когда-нибудь видел такую красоту?

Но Зеленый оставался равнодушным к местным красотам, а когда неожиданно обнаружилось, что после вчерашнего несчастного случая он напрочь забыл заменить почти разрядившийся аккумулятор, настроение его резко упало.

Он отправился к «Слейпниру», а я… Как только напарник скрылся в туманной дымке, я лихорадочно облачился в защитный костюм, подхватил рюкзак с самым необходимым снаряжением и пересек границу леса. Минут через двадцать я свяжусь с Зеленым и успокою его, а там, глядишь, и десятинога быстро поймаю.

…С гор текли прозрачные ручьи, незнакомые птицы щебетали в кронах гигантских деревьев. Цветущие лианы оплетали нижние ветви, образующие высоко над землей второй ярус леса. Эвридика совсем недавно вырвалась из ледяного заточения, кусты и заросли еще не превратили лес в колючую чащу, и все же порой, чтобы сэкономить силы и время, мне приходилось шагать по галечному руслу ручьев.

В таких лесах, как джунгли Эвридики, вполне могут водиться крупные хищные или ядовитые звери. Межгалактический кодекс звероловов запрещает носить оружие, способное убить живое существо. Так что настоящим звероловам помогают решительность, находчивость и хитроумные приспособления. Комбинезон-хамелеон делал меня почти невидимым. «Хамелеонной» краской были окрашены и шлем, и высокие ботинки, и перчатки, и широкий пояс, увешанный необходимыми в полевых условиях устройствами, от бинокля до аптечки. Костюм был сшит из негрубой, но такой прочной ткани, что я мог бы выдержать в нем удар молнии. Из-за повышенной герметичности ни одно насекомое не могло забраться мне в рукав или за шиворот. В душном и влажном полумраке джунглей я чувствовал себя неуязвимым, мне было не жарко и не холодно, не сухо и не мокро.

– Игорь! Селезнев! Ты меня слышишь? Где ты?! – раздался в наушниках взволнованный голос Зеленого. – Отзовись!

Эх, не успел! Меня уже спохватились, а я еще не добрался до озера!