Айзек Азимов - Антология мировой фантастики. Том 1. Конец света Страница 31

Она заставляла меня рассказывать все, что я видел, насмехалась и наслаждалась. Она подвергла меня грязным унижениям, созвала сотни мерских существ из Калу, из Фаувуна, из Джелдреда, чтобы издеваться надо мной и осквернять мое тело. Заставила меня смотреть, как сама она играет с этими существами, а когда я указал на самое отвратительное существо, она при помощи магии дала мне его лицо, и это лицо стало моим.

— Может ли такая женщина существовать? — удивилась Т'саис.

— Сам удивляюсь. — Серьезные голубые глаза внимательно изучали ее. — …Наконец, однажды ночью, когда демоны таскали меня по утесам за холмами, острый край камня случайно разрезал полоску с руной на моей руке. Я освободился, произнес заклинание, которое отправило этих существ далеко в небо, вернулся на виллу, и встретил рыжеволосую Джаванну в большом зале, и глаза у нее были холодными и невинными. Я извлек нож, чтобы ударить ее в горло, но она сказала: «Подожди! Если ты убьешь меня, ты вечно будешь носить демонское обличье, потому что только я знаю, как его с тебя снять». И она беспечно убежала из виллы, а я, неспособный переносить вид этого места, ушел жить на болота. Теперь я всюду ищу ее, чтобы вернуть себе свое лицо.

— А где она сейчас? — спросила Т'саис, чьи беды казались ничтожными рядом с несчастьем Этарра.

— Я знаю, где она будет завтра ночью — ночью Черного Шабаша. С детства Земли ночь посвящена злым силам.

— И ты отправишься на шабаш?

— Не как участник — хотя по правде говоря, — печально сказал Этарр, — без капюшона я сошел бы за одно из страшилищ и на меня там никто не обратил бы внимания.

Т'саис задрожала и прижалась к стене. Этарр увидел этот жест и вздохнул.

Т'саис пришла в голову другая мысль.

— После всего, что ты испытал, ты все еще можешь находить в этом мире прекрасное?

— Конечно, — ответил Этарр. — Посмотри, как широко и привольно расстилаются эти болота, как прекрасен их цвет. Посмотри, как великолепно возвышаются утесы — хребет нашего мира. А ты, — он посмотрел ей в лицо, — ты прекраснее всего в этом мире.

— Прекраснее Джаванны? — спросила Т'саис и удивленно посмотрела на засмеявшегося Этарра.

— Прекраснее Джаванны, — заверил он ее.

А Т'саис продолжала размышлять.

— Ты хочешь отомстить Джаванне?

— Нет, — ответил Этарр, глядя на болота. — Что такое месть? Меня она не интересует. Скоро, когда солнце погаснет, люди увидят вечную ночь и умрут, а Земля понесет свои руины, свои горы, стершиеся до корней, в бесконечную тьму. К чему месть?

Скоро они вышли из дома и пошли по болотам, Этарр старался показать ей красоту — медленную реку Скаум, текущую среди зеленых тростников, облака, греющиеся на тусклом солнце над утесами, птицу, парящую на широких крыльях, широкие туманные просторы Модавна Мура. Т'саис напрягалась, стараясь увидеть в этом красоту, и ей, как всегда, это не удавалось. Но она научилась сдерживать дикий гнев, который вызывал в ней окружающий мир, ее желание убивать уменьшилось, а лицо стало менее напряженным.

Так бродили они, погруженные каждый в свои мысли, наблюдали печальное великолепие заката, и видели, как на небе расцветают безмолвные белые звезды.

— Разве звезды не прекрасны? — шептал Этарр из-под своего черного капюшона.

А Т'саис, находившая в солнечном закате только тоску и видевшая в звездах лишь бессмысленный узор маленьких искорок, ничего не могла ему ответить.

— Двух более несчастных людей нет на свете, — вздыхала она.

Этарр ничего не отвечал. Они шли молча. Неожиданно он схватил ее за руку и потянул в заросли утесника. Три большие тени, хлопая крыльями, пронеслись по небу.

— Пелгрейны!

Твари пролетели над самой головой — химеры с крыльями, скрипящими, как ржавые оконные петли. Т'саис мельком увидела жесткое кожистое тело, большой клюв в форме топора, жестокие глаза на сморщенной морде. Она прижалась к Этарру. Пелгрейны скрылись в лесу.

Этарр хрипло рассмеялся.

— Тебя испугал вид пелгрейнов. Но моя внешность заставила бы самих пелгрейнов бежать.

На следующее утро он опять повел ее в лес, и она нашла деревья, напомнившие ей Эмбелион. Они рано вернулись домой, и Этарр занялся своими книгами.

— Я не волшебник, — с сожалением сказал он ей. — Я знаю лишь несколько простейших заклинаний. Но иногда я использую магию, и она поможет мне спастись от опасности сегодня ночью.

— Сегодня ночью? — рассеянно переспросила.

— Сегодня ночь Черного Шабаша, и я должен отыскать Джаванну.

— Я пойду с тобой, — сказала Т'саис. — Хочу увидеть Черный Шабаш и Джаванну.

Этарр уверял, что вид и звуки Шабаша ужаснут ее и приведут в смятение ее мозг. Но Т'саис настаивала, и в конце концов Этарр согласился взять ее с собой, когда через два часа после захода солнца он направился в сторону утесов.

Через заросли вереска, через скальные выступы отыскивал Этарр путь во тьме, и стройная тень Т'саис следовала за ним. Крутой откос лежал у них на пути. Через черную щель они вышли на длинную каменную лестницу, вырубленную в скалах в незапамятные времена; по этой лестнице они поднялись на верх утеса, и Модавна Мур остался лежать внизу черным океаном.

Этарр жестом призвал Т'саис к тишине. Они бесшумно прокрались между двумя скалами, рассматривая собравшихся внизу.

Они стояли над амфитеатром, освещенным двумя большими кострами. В центре возвышался каменный помост. У костров вокруг помоста раскачивались два десятка фигур, одетых в серые монашеские рясы. Лица их скрывали капюшоны.

Т'саис стало холодно. Она взглянула на Этарра.

— Даже в этом есть красота, — прошептал он. — Дикая и причудливая, но способная околдовать мозг. — Т'саис со смутным пониманием снова посмотрела вниз.

Все больше и больше одетых в рясы фигур раскачивалось у костров; Т'саис не видела, откуда они появляются. Очевидно, праздник только что начался, и участники его располагались, готовясь к таинству. Они скакали, перемешивались, сплетались и расплетались. Вскоре послышалось приглушенное пение.

Раскачивание и жестикуляция становились все более яростными, фигуры в рясах все теснее толпились у помоста. И вдруг одна из них выпрыгнула на помост и скинула рясу — ведьма средних лет с приземистым нагим телом и широким лицом. Глаза ее сверкали в экстазе, крупные черты лица непрерывно двигались в идиотском возбуждении. Рот открыт, язык свешивается, жесткие черные волосы, подобные кусту утесника, ниспадают по обе строны головы, когда она трясет ею. В свете костров ведьма танцует сладострастный похотливый танец, лукаво поглядывая на собравшихся. Пение прыгающих взметнулось диким хором, над головами появились темные фигуры и заскользили вниз со злобной уверенностью.