Юрий Иванович - Блуждающий по вселенным Страница 34

Глава четырнадцатая

Строптивый изменщик

Мария быстро осознала, что злость на Бориса ушла. Да и грозная волна ревности унеслась куда-то за горизонт и там истаяла. Разумом тоже понимала: долго она строить из себя грозную фурию не сможет, все равно придется Бориса простить, а самой постараться забыть фривольные странички его биографии.

Только вот яростное чувство собственности вкупе с инстинктом самки, охраняющей свою территорию, нет-нет да и вопили:

«Он мой! И только мой! Я его столько ждала, потом нашла в жутком состоянии, выдержала все, устроила нашу женитьбу… Ну ладно, пусть только формальную женитьбу. И теперь с ним расстаться, из-за какой-то танцовщицы из чужого мира? А фигушки! Тем более что Борька и сам к этой фифе больше не рвался и вел себя благоразумно. Ну полечил ее, ну родит она ребенка, но ведь не ему! Именно что не ему! А своему Дому. Вообще мужикам в этом плане легко, даже на Земле. Сдал свою сперму в некий банк и понятия не имеет, сколько детей по свету от него бегает. И с другой стороны – это правильно. Для любой женщины ее ребенок навсегда останется только ее ребенком. И самое главное при этом, краеугольное – это сила и крепкое здоровье подрастающего потомства. Вот потому многие из нас готовы родить от здорового и крепкого, талантливого мужчины, а не от любимого, у которого какие-то патологии. А уж от такого, как Борис!.. Да в его нынешнем состоянии!..»

Придя к нужным выводам и приняв решение, она продолжала ходить по периметру всей площадки да посматривать на окрестности. Заодно продумывала, как бы так устроить, чтобы не самой идти на примирение, а как бы согласиться с просьбами Бориса? Пусть он покается, помучается как следует, осознает всю глубину своего падения и ужаснется при мысли от возможной разлуки. А когда обнимет, прижмет и станет шепотом умолять о близости и прощении, вот тогда можно будет и проявить царское великодушие. Простить… Поддаться… Ответить лаской на ласку…

Только вот подлый изменщик никак не спешил умолять и каяться!

Сколько Мария ни посматривала на лагерь уничтоженных иномирцев, обнаглевший экселенс все продолжал возиться с пленными. А в ее сторону даже не смотрел! Ну и кто он после этого?

Логика и тут подсказывала, что в данный момент не до выяснений отношений. Надо по горячим следам допросить пленных, узнать о возможном пополнении в стане врага, да и вообще разобраться, откуда и как те здесь появились. Следовало и самой принять самое активное участие как в допросе, так и в обыске трупов и тщательном обыске самого лагеря. Наверняка отыщутся некие предметы, артефакты, карты, дающие хоть какие-то подсказки, куда двигаться в поиске дальше.

Надо… Но гордыня и врожденное упрямство не давали поступить единственно верно: «Ничего! Сейчас он все поймет! И долго не выдержит, прибежит как миленький! Потому что и сам понимает, что мои слова о разводе – это ничего не значащая, сказанная сгоряча фраза. Он ведь и сам не раз твердил: что бы ни случилось, мы созданы друг для друга и всегда будем вместе. Значит, поймет и простит… Ой, мамочки! Что за чушь я несу?! Это ведь я его должна простить, а не он меня! И?.. Почему он не идет?..»

Временно получивший отставку консорт, видимо, чрезмерно увлекся допросом пленника. Потому что подлечил его, а потом поволок в подвал разрушенного Пантеона. Зачем? Не для очной же ставки с трупами? Раз чужак говорит на незнакомом языке, значит, будет нечто показывать. Наверняка есть там внизу нечто важное. А что именно?

Заинтересовавшись, императрица Герчери прошла к лагерю и спросила у Эммы, присматривающей за вторым пленным:

– И чего он там? – кивая на отверстие лаза, ведущего вниз.

– Бубнят что-то, общаются, – пожала та равнодушно плечиками. Затем несколько оживилась: – Коней нигде не рассмотрела?

– Ни единого.

– А на чем же мы будем с тобой добираться в Герчери?

Ивлаева скептически глянула на беременную Гентлиц, мысленно сокрушаясь: «Тоже еще, навязалась на нашу голову! В Герчери она хочет… щас! Очень она там нужна! И ведь тоже, сучка, хотела ребенка от моего мужчины. Но если танцовщица из Содруэлли – без всяких претензий, то эта змея собиралась ему на шею до конца жизни усесться. И как только Борька исхитрился вместо себя Феофана подставить?..»

Вслух тоже не стала деликатничать:

– Борнавские долины заняты зроаками, через них тебе не пройти. Так что скорей всего мы тебя оставим в мире Набатной Любви.

– Еще чего! Я – воин! – обиделась Эмма. – И рапирой владею не хуже тебя!

– Не хуже? – высокомерно хмыкнула Мария. – И смогла бы навалить столько же врагов там, внизу, как и я?

Несмотря на свою наглость и самоуверенность, Эмма от такого вопроса смутилась. Все-таки она прекрасно могла рассмотреть, от чего и как умерло не менее десятка чужаков: от ударов рапиры. А ведь они были в стальных доспехах! Тогда как на императрице – ни царапинки. И одежда цела. С такой воительницей и сравниваться стыдно. А уж если вспомнить про убиенных лично ее величеством зроаков, лучше вообще не заикаться о своих воинских умениях.

Поэтому бывшая наемница резко сменила тактику:

– Маш, я боюсь оставаться в чужом мире. – При этом накрыла живот ладошками и постаралась выглядеть растерянной. – А возле тебя – ничего не страшно. И я с тобой готова хоть на край света, хоть за край!

Говорила искренне, сама в это веря, и собеседница, не учуяв лжи, смягчилась:

– Все равно этот вопрос не я решать буду. Как Борис скажет, так и поступим.

– Но ты же императрица!

– А он – мой мужчина.

– Ты его изгнала! – продолжала изумляться Гентлиц. – Он тебе изменял, и ты с ним развелась. Твоя власть – это закон.

– Ай, все это глупости! – отмахнулась Ивлаева. – Эмоции порой хлещут через край, но мы должны уметь прощать своих любимых. Мало ли что в жизни случается? К примеру, ты вон тоже хотела к Борису в постель забраться. Так что мне теперь – заколоть тебя рапирой за твою неудавшуюся попытку?

– Нет, конечно! – ощутимо вздрогнула будущая мамаша. – Все это было по глупости, и я тогда не знала, что его сердце уже занято. А тут совсем другое дело. Ведь эта шалава ждет от него ребенка, он ее лечит, касается ее тела. Возможно, еще и не раз с нею встретится во время своих походов в иные миры. И ты это собираешься терпеть дальше?

Глаза императрицы сузились, ноздри гневно затрепетали. Но злилась она не на Эмму с ее наивными вопросами. Просто та попала в самое больное место, в еще не затянувшуюся сердечную рану. И вновь разбередила вулкан ревности. Маше захотелось кого-то убить. Или как минимум расцарапать. Да по всей морде лица. Да поглубже! До крови!