Энн Маккефри - Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов] Страница 34

— Открывайте его!

— Я? Черный кристалл?

— Вы же выбрали его, верно? Вам надо учиться управлять им.

— А если я уроню…

— Не уроните. Ваши руки очень сильны для девушки, пальцы короткие и гибкие. Вы не уроните то, что хотите удержать.

От напряжения ее туловище словно одеревенело. Такое же ощущение бывало у нее, когда она останавливалась у входа в Музыкальный Центр, поэтому она сделала три глубоких вдоха, очищая легкие и диафрагму, как если бы готовилась спеть длинную музыкальную фразу. И когда ее ищущие пальцы сомкнулись на широком мыльно-гладком предмете в центре пенопласта, она и в самом деле издала долгое и низкое «ах» изумления.

— Нельзя! — Интор возмущенно обернулся к ней и шлепнул ее по губам. — Никогда не пойте возле сырого кристалла! Тем более, — его голос стал злым, — возле черного. — Он так разволновался, что сдвинул линзы, и краснота его незащищенных глаз испугала Килашандру. Он яростно огляделся, не слышал ли кто-нибудь за другими столами, как она нарушила правила. — Никогда!

Она не посмела сказать ему, что черный кристалл отозвался в ее руках на ее непроизвольную ноту, а в костях ее пальцев отразился ответ других, еще нераспакованных сегментов.

Интор сделал усилие, чтобы вернуться к работе, но ноздри его раздувались и губы шевелились, пока он старался успокоиться.

— Никогда не пойте, не свистите, не мурлычьте возле сырого кристалла, какого бы цвета он не был. Я надеюсь только на то, что вы не затормозили магнитную индукцию всего кольца связи своим опрометчивым… э… восклицанием. Я скажу, что это было восклицание, если меня спросят. — Он еще раз порывисто вздохнул и кивнул ей, чтобы она достала кристалл.

Килашандра закрыла глаза, пока высвобождала тяжелый блок. Интору не понравится, если она и в самом деле затуманила кристалл. Ведь Токолом долго и обстоятельно говорил им насчет тонкого и деликатного процесса, благодаря которому сегменты черного хрусталя подвергаются синхронизированной магнитной индукции, и та дает мгновенный резонанс между сегментами, разнесенными на 500 световых лет. Резонанс дает наиболее эффективную и точную коммуникационную сеть, известную в галактике. И то, что она могла нечаянно испортить огромный блок, выставленный теперь перед пораженным взглядом Интора, порядком испортило ей настроение.

Интор, не дыша, почтительно взял у нее десятигранник.

— Сколько там с ним? — спросил он дрожащим голосом.

Килашандра уже знала, сколько их. Двенадцать. Она доставала их из обертки и осторожно передавала Интору, хотя они были не так массивны и высоки, как кристалл-король. Они так плотно подгонялись к центральному блоку, словно жили с ним вместе, пока Горрен не вырезал их из хрустальной поверхности.

— Здорово! — Интор смотрел на комплект.

— Они… они не пострадали? — Килашандра наконец обрела голос.

Маленький молоточек Интора вызвал чистую ноту, которая прошла по костям Килашандры от ушей до пяток, как отпускающее грехи благословение. Теперь она и без слов Интора знала, что кристалл простил ее.

— Повезло нам, милочка. Похоже, вы дали ту ноту, на которой они были вырезаны. Ваше счастье.

Килашандра прислонилась к сортировочному столу. Ее трясло.

— Такой комплект обеспечит множественную связь с тридцатью или сорока системами. Великолепно! — Интор осмотрел тринадцать кристаллов своим усиленным зрением. — Он резал как раз под трещиной, — бормотал он как бы про себя, но затем вспомнил о присутствии Килашандры. — Кто мог думать, что Горрен сделает такое!

Быстро, но очень точными движениями он поставил кристаллы на шкалу. Килашандра позволила себе беззвучный вздох, увидев, какое огромное состояние в кредитах заработал Горрен.

— Великолепно! — Интор хихикнул, искоса взглянув на Килашандру. — Ну, Ланжеки будет чертовски долго убеждать Горрена ничего не резать в ближайшие два галактических года. Там не так много осталось черного. Но, вообще-то, это проблема Ланжеки, а не моя. И не ваша. Берите-ка другой короб, милочка. Вы, похоже, наловчились выбирать их.

— Просто повезло, — сказала Килашандра, оглядывая оставшиеся боксы, ни один из которых не притягивал ее, как тот, предшествующий.

Может, она и ошибалась, но остальные срезы Горрена не произвели на нее впечатления. Мелкие группы, абсолютно без изъянов, подходили для крупных публичных увеселительных устройств, которые производят реалистичные чувствительные эффекты, но это уже не то, — сказал Интор.

Глава 5

В этот вечер большинство рекрутов настаивало, чтобы Килашандра рассказала о черном кристалле, о Ланжеки и офицере Торговой службы, потому что сами они мало что слышали, а поглазеть им не позволили. Она рассказала все, включая и слегка преувеличенную версию головомойки от Интора. К тому же, рассказ облегчал напряжение, которое она все еще испытывала при мысли, как близка была к тому, чтобы погубить груз стоимостью, достаточной для выкупа целой планеты.

— Что они сделали бы с тобой, если бы это случилось? — спросил Шиллаун, заикаясь и нервно сглатывая, словно представил себя в подобном случае.

— Не знаю.

— Что-нибудь невероятное, я думаю, — сказал Бартон. — Эти певцы не пощадят никого, кто плохо обойдется с их резками. С меня хватит: я был с сортировщиком, который занимался резкой Эйяда. — Он ухмыльнулся. — Я укрылся на складе за коробками, так что взрывная волна меня не достала.

— Так вот ты где был! Слинял! — насмешливо сказала Джезри.

— Чертовски верно сказано! Я здесь не для того, чтобы дробить чьи-то скулы.

Разговор продолжался. Говорили о разнообразии форм, размеров и цвета кристаллов в Рядах Брирертона и Милки. Килашандра решила, что с ее стороны скромнее будет помолчать, а затем незаметно ушла к себе. Ей хотелось подумать, вспомнить ощущение при соприкосновении с массивным черным кристаллом. Вообще-то говоря, он вовсе не был черным, не чистого цвета, как розовый или прочие. Килашандра сразу приняла это название, потому что Интор, конечно, знал свои кристаллы, а черный явно отличался от всех.

Она запросила всю информацию о черном кварце и его образцах. Компьютер сообщил о многих приборах, работающих на сегментах черного кристалла, вовсе не похожих на десятигранник. Другой дисплей показал октаэдр в его сверкающем, неизменном состоянии, затем ту же форму, постепенно темнеющую до матово-черного цвета, потом как она отвечала на искусственно индуцированные терминальные изменения. Когда пошли сведения из лекций Токолома, Килашандра выключила аппарат, легла и стала вспоминать ощущения от первого контакта с черным кристаллом.