Владимир Михайлов - Заблудившийся во сне Страница 45

Почему-то мне показалось, что слова эти стоит запомнить.

– А в последний день перед тем, как он уснул, ты не замечала ничего такого – никаких ненормальностей?

– Пожалуй, нет. – Теперь в ее голосе слышалась неприкрытая усталость. – Хотя… – Она помолчала, припоминая. – Знаешь, со мною он был, возможно, чуть более… нежным, скажу так, более нежным, чем обычно. И смотрел так…

– Как? – спросил я, чтобы заполнить паузу.

– Как смотрят перед разлукой. Нет, не когда собираются сбежать к другой, тогда взгляд бывает предательским, хочет он того или нет. Перед разлукой, от него не зависящей.

– Перед смертью, может быть?

Она вздрогнула:

– Не надо этого слова.

– Прости. Но если человек знает, что предстоит расставание не на день и не на два, то он старается как-то привести в порядок свои дела, распорядиться, написать, может быть, завещание…

– Он не умер!

Это прозвучало гневно.

– Конечно. Я это прекрасно знаю. Но все же…

– Трудно сказать. Дома свое время он делил между мною и компьютером, тем, что у него в кабинете. Иногда больше доставалось мне, иногда – машине… Но что он там делал – не имею понятия. Он не говорил об этом, я однажды попробовала спросить – и раскаялась.

– Он рассердился?

– Это не в его привычках: он прекрасно владеет собой. Но он ответил, что при всем желании не в силах объяснить мне это, поскольку я ничего не пойму. Это было очень обидно, очень.

– Но ты же не физик.

– Ну и что? Жена всегда может понять своего мужа.

– Однако…

– Все! – произнесла она резко. – Тема закрыта. Больше не хочу ни говорить, ни слышать.

И тут же прижалась ко мне, давая понять, что все же осталось что-то, чего она хочет.

В этом наши желания совпали, и я снова на какое-то время забыл и о Грузде, и вообще обо всем на свете. Такое бывает редко и остается в памяти независимо от того, было ли это наяву или в ПС: дух одинаково остро переживает и то, и другое, особенно у нас, профессионалов. Стоны счастливого изнеможения снова прозвучали в этой комнате.

А потом она исчезла, больше не сказав ни слова. Наверное, там, в реальной комнате, в Производном Мире, что-то потревожило ее сон. Но это вовсе не значило, что я остался один.

Мне явственно послышался шум. Он доносился из кабинета, а не с той стороны, где вроде бы скрылась она.

Я мгновение колебался: тихо улетучиться или?.. Но увидеть, кто там шебуршит, показалось очень интересным. И я направился в кабинет, стараясь ступать бесшумно. Вошел. Нет, там никого не было. В тот миг. В следующий – они появились.

Два человека – я различал только их очертания – стояли возле двери; я не слышал, как эти люди вошли, но, быть может, они и не входили, а возникли именно на этих местах.

Они были вооружены: слабый свет из окна отблескивал на вороненом металле их автоматов.

Возможно, меня выследили, а может быть, люди эти не имели ко мне отношения и были, например, просто грабителями. Выяснять это у меня не оставалось ни времени, ни охоты. Они уже заходили с обеих сторон. Тот, что был справа, обогнув письменный стол, добрался до книжного шкафа. Но начал сверху. Тяжелые тома посыпались на пол, шум был – как от обвала в горах.

Второй же только сейчас заметил меня: я стоял, полуприкрытый дверью, не делая ни единого движения. Он – скорее всего непроизвольно – крикнул: «Стоять!» и повел стволом в мою сторону. Тот, что потрошил книги, резко обернулся ко мне.

Надо было уходить по-срочному. То есть – не зная заранее, где ты окажешься. Это не входило в мои планы, так же, как весь только что завершившийся эпизод. Но выбирать не приходилось: один из них уже вскинул автомат и целился в меня, а пуля остается пулей и в Пространстве Сна. Мне же требовалось не менее секунды, чтобы откланяться.

Не успею. Нет, не успею…

Я вытянул руки. В каждой из них было сейчас по тяжелому пистолету. Некогда было – определять их данные; но красное пятнышко, возникшее на груди одного из атаковавших, подсказало мне, что на сей раз меня наделили оружием из какого-то близкого будущего. Мне же требовалось лишь одно: чтобы оно стреляло.

Первыми все-таки начали они. Их оружие било шепотом, но стеклянный дребезг и щелканье пробиваемого пластика за спиной показали, что пули поражали не хуже, чем если бы автоматы грохотали, как гаубичный дивизион. Я понял, что компьютер приказал долго жить.

Однако прицельность у моих лазерных была лучше. Сказывался, видимо, технический прогресс.

Один неизвестный упал; другой отступил на шаг и взмахнул рукой: бросил гранату. Сам же укрылся за изгибом коридора.

Но я был уже готов к рывку: нужная секунда истекла.

Такое умеем только мы, дримеры: менять место и время мгновенно, без раскачки. Далеко, правда, таким способом не уйдешь. Но мне далеко и не нужно было. Я выплеснул энергию – и спальня вместе с людьми сморщилась и потекла куда-то в сторону, я же – в другую, неизвестно куда, успев лишь заметить промелькнувшую мыслишку о том, что из целенаправленного планового поиска получаются на этот раз свежесваренные сапоги всмятку.

Последнее, о чем еще я подумал перед броском, было: в разговоре с женой Груздя я узнал немало вещей, о которых следовало серьезно поразмышлять. И кое-что дополнительно установить. Теперь я хотя бы знал, о чем нужно спрашивать и где искать ответы. Если только Груздь, исчезая, не позаботился вычистить и те компьютеры, в которых должны были храниться интересующие меня данные.

Заведение, о котором я сейчас вспомнил, существовало в системе Министерства здравоохранения столь же условно, как была условной наша Клиника проф. засл.д. мед. Сокольникова. Было оно основано после одного-другого печального происшествия в коридорах власти, когда недостаток сведений о физическом и психическом состоянии государственных мужей приводил к крупным неприятностям и внутри страны, и за ее рубежами. Тогда и возникла идея, реализованная достаточно быстро: создать некий центр, который постоянно и неотрывно следил бы за параметрами состояния важных (не обязательно официальных) персон не путем допроса допущенных к ним медиков, но способом непрерывного считывания данных непосредственно с наблюдаемых объектов. Человек, если только он не наглухо заэкранирован, постоянно генерирует поля, интерпретируя которые, можно понять о нем все; нужно только эти поля улавливать, записывать и правильно анализировать. Последним занимаются, конечно, компьютеры; батарее этой конторы мог бы позавидовать и Генштаб, и СБ – если бы они знали о существовании заведения (правда, насчет неведенья СБ последние события заставляют меня усомниться). Запись – элементарная техническая задача: записать можно все, что уловлено. Уловить – вот главное. Мне приходилось пару раз бывать в этом офисе, но я не специалист и объяснить членораздельно, каким образом они это делают, не могу; знаю только, что это не имеет отношения к системе «жучков», скрытых приемников излучения и всему такому; способ этот охраняется куда строже, чем самые взрывчатые государственные тайны, но он существует и работает. И я предположил, что Груздь входил в число лиц, которые такому контролю подвергались. С другой стороны, было очень вероятно, что сам он о существовании подобного наблюдения не знал, как не знает о нем и большинство остальных шишек. А если не знал, то, следовательно, и не пытался вломиться в их компьютеры, чтобы устранить всю информацию о себе. Впрочем, если бы даже пытался, вряд ли у него что-нибудь получилось.