Фрэнк Герберт - Дети Дюны Страница 62

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Ей не следовало возвращаться на Арракис, — ответил Фарадин. -Плохая стратегия. Нельзя не удивляться. Не лучше ли было организовать приезд ее внуков на Келадан?

«Он прав», — подумала Вэнсика, расстроясь, что ей это ни разу и в голову не пришло. Тайк должен будет немедленно с этим разобраться. И опять она покачала головой. «Нет!» О чем толкует Фарадин? Он должен знать, что Квизарат никогда бы не допустил, чтобы оба близнеца вместе оказались в космосе.

Она указала на это.

— Квизарат или Жречество Леди Алии? — спросил он, отметив, что мысли ее пошли в желанном ему направлении. Его стала веселить его новая значимость, с теми возможностями для игр ума, что предлагало политическое интриганство. Много времени прошло с тех пор, как его занимали мысли матери. Слишком легко ей было вертеть.

— По твоему, Алия хочет власти для самой себя? — спросила Вэнсика.

Он отвел взгляд от матери. Разумеется, Алия хочет власти для самой себя! Все донесения с проклятой планеты на этом сходятся. Мысли Фарадина избрали новое русло.

— Я читал об их Планетологе, — сказал он. — Где-то там и должен быть ключ к песчаным червям и гаплоидам, если только…

— Оставь это другим! — она начала терять терпение. — Это все, что ты способен сказать о сделанном нами для тебя?

— Не для меня это сделано.

— Что-о?

— Вы сделали это для Дома Коррино. — А ты — нынешний Дом Коррино. Я еще не вступил во власть.

— У тебя есть ответственность! — заявила она. — Как насчет всех зависящих от тебя людей?

Он ощутил груз всех тех надежд и чаяний, что питал Дом Коррино, и ношу которых возложили на него эти слова.

— Да, — ответил он. — Насчет зависящих людей понимаю, но нахожу кое-что, сделанное ВО ИМЯ меня, безобразным.

— Безо… Как ты можешь говорить такое? Мы делаем только то, что делал бы любой Великий Дом, заботясь о собственном процветании!

— Неужели? По-моему, ты немножко преувеличиваешь. Нет! Не перебивай меня. Если мне предстоит стать императором, то тебе лучше выучиться слушать меня как следует. Ты думаешь, я не умею читать Мысли между строк? Как были выдрессированы эти тигры?

Она лишилась языка, столкнувшись со столь резким проявлением его смышлености.

— Понимаю, — сказал он. — Ладно, я не поступлюсь Тайком, потому что знаю, что это ты втянула его в это дело. В большинстве обстоятельств он хороший слуга, вот только принципы свои отстаивает лишь в благоприятной обстановке.

— Его… ПРИНЦИПЫ?

— Разница между хорошим служакой и плохим — в силе характера и твердости духа. Он должен держаться своих принципов, где бы им ни был брошен вызов. — Тигры были необходимы, — сказала она.

— Поверю в это, если они преуспеют. Но не примирюсь с тем, что пришлось сделать при их дрессировке. Не протестуй. Это очевидно. Они были НАТАСКАНЫ. Ты сама это сказала.

— Что ты собираешься делать?

— Ждать, а там увидим. Может, я стану императором.

Она вздохнула, поднеся руку к груди. На несколько мгновений он до смерти ее напугал. Она уже почти поверила, что он ее осудит. Принципы! Но теперь он принял все как есть — ей это было видно.

Фарадин встал, подошел к двери и позвонил слугам матери.

— Мы все договорили, верно? — оглянулся он.

— Да, — она подняла руку, когда он выходил. — Куда ты?

— В библиотеку. В последнее время я увлекаюсь историей Коррино.

И он вышел, ощущая новые обязательства, несомые им в себе.

«Будь она проклята!?

Но он знал, что теперь повязан. И постиг он глубокую эмоциональную разницу между историей, записанной на шигавире и читаемой на досуге и историей, в которой живешь, — глубокую разницу. Это новая живая история, ощутимо вокруг него сгущавшаяся, навязывала ощущение броска в необратимое будущее. Фарадину стало ощутимо, как претят им устремления тех, чье преуспеяние зависело от него. Ему показалось странным, что в это движение он не может подсунуть свои собственные устремления.

Глава 27

Рассказывают о Муад Дибе, что однажды, увидя сорняк, пытающийся прорасти между двух камней, он убрал один из них. Позже, когда растение расцвело, он придавил его остававшимся камнем. «Такова была его судьба», — объяснил он.

Комментарии.

— Ну! — вскричала Ганима.

Лито, на два шага впереди нее на пути к узкой расселине, не колебался. Он нырнул в трещину и пополз вперед, пока его не обволокла тьма. Он услышал, как позади него приземлилась Ганима, затем — внезапная тишь, и голос Ганимы, не напуганный и не торопливый:

— Меня задели.

Он встал, зная, что при этом подставляет голову в пределы досягаемости ищущих когтей, развернулся всем телом и попятился назад, пока не нащупал протянутую руку Ганимы.

— Моя одежда, — сказала она. — Ее зацепили.

Он услышал, как прямо под ними осыпаются камни, потянул к себе ее руку, но Ганима почти не сдвинулась ему навстречу.

Сопение и рык послышались ниже их щели.

Лито напрягся, уперся бедрами о скалу, потянул руку Ганимы сильнее. Лопнула ткань, он ощутил, как Ганима рывком сдвинулась с места. Она со свистом выдохнула, и он понял, что ей больно, но потянул еще раз, еще сильней. Она еще чуть-чуть подалась, затем окончательно сдвинулась с места, упала рядом с ним. Однако же, они были слишком близко к краю расщелины. Он повернулся, опустился на четвереньки и пополз вглубь. Ганима — за ним. По одышливой напряженности ее движений Лито понял, что она ранена. Он подкрался к краю отверстия над щелью, перевернулся на спину и посмотрел вверх, на узкий вход в их убежище. Отверстие было метрах в двух над ним, полное звезд. Потом что-то большое заслонило звезды.

Раскатистый рык пронизал воздух вокруг близнецов. Глубокий, угрожающий, первобытный звук — обращение охотника к жертве.

— Ты сильно ранена? — спросил Лито, заставляя себя говорить спокойно. Она взяла такой же спокойный тон:

— Один из них задел меня когтем. Распорол мой стилсьют вдоль левой ноги. У меня идет кровь.

— Сильно?

— Из вены. Я не могу ее остановить.

— Зажми рану. Не шевелись. Я позабочусь о наших друзьях.

— Осторожно, — сказала она. — Они крупнее, чем я ожидала.

Лито обнажил свой криснож и полез с ним наверх. Он понимал, что тигр все еще старается просунуться вниз, когти скребли по узкому проходу, куда не могло пролезть тело.

Он медленно-медленно вытянул свой криснож. Что-то резко ударило по острию лезвия. Он всем телом ощутил удар, чуть не выпустив при этом нож По его руке хлынула кровь, брызнула ему на лицо, и сразу же раздался оглушивший его вой. Стало видно звезды. Что-то метнулось прочь и покатилось со скал на песок с яростным воплем большой кошки.