Монстр с нежным сердцем (СИ) - Таня Белозерцева Страница 31

Видя столь пасторальную картинку, Гарри позволил себе чуточку расслабиться — болото как болото, ничего страшного. Где тут пещера с отшельником? В поисках пещеры Гарри двинулся в противоположную от болота сторону и вскоре нашел её среди хаотичного нагромождения скал.

Человек уже ждал, предупрежденный Патронусом Рамы, вышел из недр низенькой горушки навстречу гостю. Его вид вызвал у Гарри смешанные чувства: лицо друида было наидобрейшим, черные длинные волосы тронула седина, черно-белой выглядела аккуратная бородка, теплые карие глаза смотрели с приветливым ожиданием.

— Здравствуйте, сэр, — поздоровался Гарри, подходя и снимая с плеча сумку с лекарством.

— Приветствую тебя, — отозвался мужчина, принимая ценный груз. Пытливо заглянул в глаза. — Ты друг Рамы?

— Да, меня зовут Гарри, — по приглашению хозяина он присел на чурбак перед очагом. — Рам не смог к вам сегодня вырваться.

— Знаю, — кивнул отшельник, наливая в плошку травяного чаю. Передал Гарри, в свою добавил лекарство и отпил. Вздохнул. — Знаю. Хорошо, что он нашел, кого прислать. Благодарю.

— Не за что, — смутился Гарри, застеснявшись от простой доброй похвалы.

Одинокого друида звали Соломон, был он беженцем от испанских инквизиторов. Те сожгли его семью на костре, и осиротевший маг им всем жестоко отомстил, перебив-передушив палачей одного за другим, после чего исчез из мира, став отшельником. Простая и печальная история, одна из многих в нынешнее время, и Гарри мог только посочувствовать ему, добровольному изгнаннику от мира людей, не принявших существование семьи колдунов.

— Как же вы зимой здесь, не холодно? — забеспокоился Гарри.

— Здесь я только в теплое время года, на зиму я перебираюсь в хижину, — Соломон махнул рукой назад, за спину, в сторону гор. — Она защищена скалами, и мне не холодно. Одно время я жил в Хогвартсе, но некоторые начали меня осуждать за убийство магглов, так что… Рам Никум один из немногих, кто признал за мной право святой мести за жену и детей, эти палачи у меня сполна поплатились… — потемнел лицом Соломон.

Гарри сочувствующе взглянул в изборожденное глубокими морщинами печальное лицо и покачал головой, как никто понимая несчастного отшельника. Жестокие времена, суровые нравы…

Спешить ему было некуда, так что он провел в компании друида полный день, помогая отшельнику в разных мелочах: собирал с ним корешки и целебные травки, хворосту наносил, в пещерке прибрался, по доброте душевной переживая за больного человека, и сделал попытку пригласить на ПМЖ в замок.

— Нет, Гарри, ты добрый человечек, но сердце мое никогда не исцелится. То душа у меня болит, а не кусок плоти, перекачивающий кровь по венам. Вечной будет память моя по жене и дочкам, вечной будет и боль… Ты приходи ко мне, раз познакомились, не забывай.

— Не забуду… Буду… — с трудом выговорил Гарри, тоскуя и сопереживая.

Уходил он с тяжелым сердцем. Вот какому человеку помогает Рам Никум… В душе его царил полный раздрай, и он, добредя до болота, не трансгрессировал сразу домой, а решил пройтись по берегу, чтобы немного успокоиться. От расстройства Гарри как-то подзабыл, что болота — не самое удачное место для прогулок.

Конское ржание прорвалось сквозь синеющие сумерки, заставив Гарри замереть на месте. Неуверенно обернулся назад — отсюда до пещеры Соломона с километр уже, не возвращаться же к нему, чтобы спросить, есть ли у него лошадь? И чего она там так ржет?.. Досадливо поморщившись, он перешел на бег.

Тонул мышастый конь, до ужаса похожий на Мышку. Сердце прыгнуло к горлу и сдавило его, когда Гарри увидел белую узкую проточину на лбу животного: сомнений не осталось совсем — это его Мышка! Увидев хозяина, конь рванулся в его сторону, но только глубже увяз в трясине. Испуганно крича, он забился, баламутя воду и поднимая тучи брызг.

— Мышонок, держись! — крикнул Гарри, сдирая с себя сапоги. — Мышонок, сейчас!..

Сняв и отбросив куртку, он бросился в воду, побрел и ухнул вдруг с головой в яму. Ах, вот оно что, Мышонок упал в омут! В два гребка доплыв до коня, Гарри ухватил его за шею.

Но что это?! Вместо теплой конской шеи его ладони коснулись и тут же приклеились к холодной чешуйчатой плоти, а в нос ударил удушливый запах тухлой рыбы. Что за черт?

Гарри моргнул, отер лицо о плечо и посмотрел на тварь — и не понял, что же его схватило. Несусветная и совершенно неописуемая жуть, смердящая столь гадостно, что вызывала тошноту. Беспомощно дернувшись пару раз, Гарри понял, что руки приклеились намертво, тварь держала его крепко. Но… Мышка же…

От осознания этого Гарри внезапно охватила ярость — ах ты ж, подлюга! Мышкой притворяшься, значить? С-скотина! Счас ты у меня получишь… Сосредоточившись, Гарри трансгрессировал на берег вместе с тварью, выдергивая её из родной среды. Оказавшись на суше, келпи был тут же дезориентирован и беспомощно распластался на пузе, разбросав совершенно бесполезные ласты и никак не ожидая такого пинка от судьбы.

Отодрав руки от быстро пересыхающей шеи, Гарри встал и безжалостно оборвал келпячью жалкую жизнь, хладнокровно полоснув по горлу ножом. Вот тебе, за Мышонка, гад!

Домой Гарри вернулся как повзрослев, с осознанием двух истин, которые он получил в этот день: во-первых, и убийца может быть хорошим человеком, если того требуют обстоятельства, а во-вторых, он всё-таки любит своего коня. Вон как за Мышку испугался, так что спасибо тебе, дорогой келпи!

К Соломону Гарри и Рам теперь ходили посменно, навещая его так часто, как только можно. Позже к ним присоединился Зейн, к которому Соломон проникся теплой симпатией и стал ему другом на много лет. Здесь, пожалуй, можно сделать небольшой скачок сквозь время…

Железная дорога протяженностью сорок километров была проложена в тысяча восемьсот двадцать пятом году на северо-востоке Англии между городами Стоктон-он-Тис и Дарлингтон. Первоначально она предназначалась для вывоза угля из шахт Дарлингтона в порт Стоктона. Это была первая в мире железная дорога с использованием паровой тяги, проще говоря — паровоза. До двадцать пятого года в Великобритании уже существовали железные дороги, осуществлявшие регулярные пассажирские перевозки, но в качестве тягловой силы использовались лошади.

Железная дорога могла быть построена еще в двадцать первом году, но проект всеми способами тормозили предприниматели, занимавшиеся старомодной перевозкой угля на лошадях. Владельцы окрестных земель также относились к сооружению железной дороги с большим подозрением и распускали слухи о бедах, которые она