Ovum - Кирилл Куталов

Ovum

Кирилл Куталов

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

Редактор Ирина Залогина

Корректор Александра Приданникова

Иллюстратор Ира Ленсберр

Дизайнер обложки Дарья Иванова

© Кирилл Куталов, 2022

© Ира Ленсберр, иллюстрации, 2022

© Дарья Иванова, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-6216-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I

1. Чёрная. Ноут

…и садится ему на лицо».

Я написала последнее слово, поставила точку, нажала Еnter, и экран ноута погас. Ещё секунду у меня перед глазами светилась цифра 31. Тридцать одна страница нейроскрипта. Потом погасла и цифра. Я воткнула в гнездо кабель питания, нажала On/off, постучала по клавишам. Не помогло.

Ноут умер.

Скрипт, конечно, никуда не пропал. Сохранился в метаоблаке Morgenshtern’а, на бэкап-сервере Комитета Сестёр, во вселенском кеше. Информация не пропадает. Всё дублируется, каждая буква записывается в блокчейн. Захочешь, ничего не удалишь из этих облачных цепей. Так было до Перехода, так происходит сейчас, так будет всегда.

Другое дело ноут. С паутиной из тысячи царапин на алюминиевой крышке. С протёртым до прозрачности пластиком на пробеле и левом Shift’е. С тремя битыми пикселями в разных углах экрана, минуту назад они светили сквозь матрицу белым неоном, последний раз за десять лет.

До Перехода у меня никогда не было десятилетнего ноута. Политика студии, раз в три года профилактическая замена. Нужно было только подождать полчаса, пока айтишник сидел за моим столом и настраивал рабочую почту, посмотреть в окно, на здание соседнего бизнес-центра, на усатого мужика в белой рубашке возле входа, он выходил покурить за компанию с высоким охранником в чёрной форме и с жёлтыми шевронами на рукаве, издалека они вдвоём напоминали рисунок Tom of Finland, сходить на офисный обед, налить из автомата бесплатный офисный капучино.

До Перехода мой мир был на гарантийном обслуживании. Все поломки учитывали заранее и авансом вносили в бюджетную ведомость.

Потом гарантия закончилась.

Мёртвый десятилетний ноут лежал передо мной на столе из ДСП, между пятном от сигареты и пятном от вчерашнего кофе.

Мне было не на чем закончить этот чёртов скрипт. Завтра мне нечем будет заплатить за жильё. Я знаю, да, невелика потеря, дыра, студия площадью двадцать квадратов, больше похожая на морской контейнер, плита на две конфорки, стол из ДСП напротив плиты, стоячий душ и самый нелепый предмет в мире, хрустальная люстра с гирляндами гранёных шариков. Но кровать, господи, кровать. В этом двадцатиметровом контейнере стояла настоящая кровать, огромная, в половину единственной комнаты, с настоящим матрасом на пружинах. Роскошь. Пойди найди такую в съёмном жилье экономкласса. И купить не на что.

Я захлопываю алюминиевую крышку, закрываю глаза, отсчитываю семь ударов сердца, открываю глаза, беру его обеими руками, потерпи, родной, сейчас всё закончится, и об столешницу с размаху. Он неожиданно мокро хлюпает нутром, у него там накачанный спермой презерватив, вздутые водянкой кишки, расплавленный мозг, желе из жира.

Morgenshtern запустил бы ноут в стену, и осколки мёртвой матрицы смешивались бы в ультрарапиде с бетонной крошкой, отражаясь в самом нелепом предмете в мире, в гирлянде хрустальных шариков на люстре. А я, а я добила старичка об стол. Совсем не так эффектно. Как реальный секс, несогласованная физическая возня, тяжёлая, утомительная. Не то что нейроконтакт, Morgenshtern, сероглазый саб-блондин, темнокожая дом-великанша, толстенький азиатский асексуал. Кто угодно, каждый день, любая комбинация сотен параметров. Все эмоции, переживания и оргазмы авторизованы, нужно только принять условия и дождаться информированного согласия, а потом давай, бей посуду, ломай кости, прыгай в сирийскую цепь.

Morgenshtern никогда не жил в съёмных квартирах, и платить за ремонт стен ему бы не пришлось. Morgenshtern вообще не жил в физическом мире и ни за что не платил. Его так придумали и сделали, он никогда ни за что не платил.

2. Славик. Фиксер

Официально Славик не существовал.

В каждую командировку он ездил с новым паспортом, а когда спрашивали, на кого работает, отвечал, что ни на кого, на себя, не работает, путешественник, блогер.

Исходники Славик не хранил, гнал живое сразу через автономный спутник связи на защищённый сервер, прямо с камер. В его телефоне были размытые – для отвода глаз – снимки от бедра. Бары, пляжи, рынки, парни, девушки. Обычные люди. Обычные плохие фотки. Иногда подходили, просили удалить – он удалял.

По Африке Славик гонял уже два месяца. Из страны в страну, из города в город – Кампала, Гулу, Киншаса, Кананга, Найроби, Накуру. Нигде не задерживался дольше недели. В путеводителях по этим местам обычно пишут: не носите с собой крупные суммы денег, не пользуйтесь на улице дорогими телефонами и фотоаппаратами, не надевайте заметные украшения, не выходите из отеля после наступления темноты.

Что делать во время вооружённого переворота – не пишут.

Повстанцы осадили президентский дворец в Найроби в понедельник, когда Славик добрался до побережья Индийского океана. Он снял жильё в Малинди, курортном городке в двух часах езды от Момбасы – двухэтажный дом в стороне от набережной, на улице позади рынка. Туристы в этот район не заходили, полиции мало – то, что нужно. В доме почти не было мебели, там вообще почти ничего не было, в большой спальне на втором этаже стояла king-size кровать с кованой спинкой, висели жалюзи на окнах, неработающий вентилятор на потолке и кондиционер в стене. Ещё была армейская койка в комнате на первом – на ней Славик спал.

Во вторник и в среду в новостях первым номером шли репортажи из столицы. Войска теснили повстанцев в сторону Киберы. Перестрелки на улицах. Трупы на проезжей части. Сгоревшие тачки. Быстрый монтаж, общий план.

В четверг вечером на улицу позади рынка приехал армейский джип с крупнокалиберным пулемётом в открытом кузове и двумя автоматчиками в форме без знаков различий. Африканский шик. Встали на возвышении, простояли всю ночь.

Из техники у Славика оставалось два смартфона, планшет и запасная gopro. Дисплей рабочей 3D-камеры лопнул в Накуру неделю назад – не выдержал жары, устал от живого. Из чёрной дыры дисплея торчали стеклянные кинжалы длиной в сантиметр, осколками поменьше была нашпигована поролоновая подкладка алюминиевого бокса. Африка, конечная. Всё заканчивается и ломается, а новое взять неоткуда.

Славик успел записать этой камерой видео на четыре полных метра, рабочий день банковского клерка. Живое, настоящий секс, настоящая сперма, настоящие члены, настоящие влагалища. Всё настоящее, как старый советский пулемёт в кузове джипа. Эксклюзив. В Пакистане за такое отрубят обе руки. В Тае удавят и бросят труп собакам.

Смартфон и gopro можно было подключить через самодельный контроллер – перепаяли ребята в гараже на Савёловской – картинка местами будет двоить, но так даже лучше. По брифу оставалась последняя сцена, кульминация, money shot, и для неё были нужны тела. Настоящие, чтобы трахались под армейским амфетамином.

В пятницу утром Славик раздвинул пальцами пыльные полоски жалюзи, посмотрел в окно. Джипа с пулемётом не было. Дети гоняли в пыли консервную банку. Возле нежно-розовой, выгоревшей под тропическим солнцем стены барака дымился чёрный мусорный бак. Обычный день на задворках городка в Восточной Африке. Пока в новостях не объявят, что аэропорты захвачены повстанцами, можно не дёргаться.

Водитель тук-тука, замотанный в белую простыню высохший сомалиец, жевал кат, свежие побеги торчали из холщового мешочка под ногами.

Тук-тук привёз Славика в Chez Dada – туристический бар возле набережной, напротив торгового центра. Тент из линялого брезента, растянутый на толстых столбах-опорах. Прохладная пыль поверх каменной плитки на полу. Тяжёлые диваны из толстых брёвен и грязно-розовой потрескавшейся кожи. Низкие столики из стекла и ротанга. Сбежавшие от Перехода белые.