Лена Мейн - Дети Абсолюта. Скромность и Храбрость

Лена Мейн

Дети Абсолюта. Скромность и Храбрость

Глава 1. Большие неожиданности

«Во всём надо соблюдать меру, даже в скромности».

Это случилось во время моего заключительного учебного года. Со всеми людьми однажды происходят такие события. Вроде сплошной негатив в завязке, а на выходе рождается светлое, радостное чувство, и думаешь: счастье-то какое, что со мной эта беда произошла. Но начну повествование с краткой биографии. Меня зовут Тимоти Филтон, и я самый обычный парень. То есть, мне бы хотелось так думать. На самом деле, в то время я относился к достаточно редкому звену социальной цепи, представителей которой в любой группе в среднем не больше двух. Изгои. Парии. Человеческий мусор.

Что бы наша прогрессивная общественная политика ни говорила о непоколебимом равенстве, важности каждого человеческого ресурса и всеобщей связи, это не предавало мне уверенности в себе и не вызывало у окружающих уважения или интереса к моей персоне.

Во время обучения в гимназии я был высоким нескладным юношей, предпочитавшим избегать шумные компании, сомнительные сборища и опасные, на мой взгляд, развлечения. Другие парни все свободное от занятий время только и делали, что лапали девок по углам, употребляли различную гадость, болтались по клубам и пинали мяч. Я же считал зависимость от смертоносных зелий недостойной забавой для представителя современного общества. Походы по клубам — нецелесообразным, а спорт — развлечением для не слишком образованных, вечно потных качков. И я никогда не скрывал своего мнения по поводу этих явлений. Кстати, забыл назвать самое любимое занятие моих одногруппников — травля таких, как я. Путешествия в мусорные контейнеры, нахождение различных продуктов человеческой жизнедеятельности у себя в сумке, вынужденные прогулки в женские туалеты и раздевалки, ежедневные подколки, тычки, пинки и издевки. Это лишь неполный список того, чем награждали в храме науки и просвещения, где мне пришлось потратить семь лет своей незавидной жизни. Но не в ладах я был не только со сверстниками. Преподавателей и администрацию я раздражал своей нигилистической точкой зрения на их методы обучения и своей любовью к разного рода дискуссиям, кои они считали категорически неуважительными.

Я прекрасно осознавал свое положение в этой прогнившей и воняющей, как носки местных спортсменов, системе. Осознавал и наслаждался. Я был не такой как все. И абсолютно на каждый вопрос я имел свое собственное мнение. Оно не было взято из какого-то общепринятого источника, наподобие СМИ или передачи знаний и опыта. Я выводил его путем долгих, самостоятельных размышлений и чрезвычайно гордился такой своей замечательной особенностью. Но никогда ни с кем не делился. Не хотелось, знаете, да и не с кем особо.

Вот, например, женщины. Человеческие особи лет этак от шестнадцати. В моем возрасте парни уже активно и практически интересуются их анатомией и биологией. Но я не рассматривал ни одну из них в качестве партнера для осуществления репродуктивной функции. Сказать по правде, и более нетрадиционных желаний к особям другого вида и пола у меня не возникало. Задумываясь об этом, я пришел к выводу, что видимо время еще не настало. Да и не казалось мне это такой уж проблемой.

Но вернемся к женщинам. Результатом моих размышлений о них стала следующая классификация, которая делила представительниц на три четко определенных, но достаточно гибких вида. То есть, любая могла относиться к одному из них, но при этом допускается, что она может иметь и качества от других типов. С тех пор, как я вывел для себя эту систему, все время, проведенное в обществе даже одной дамы, напоминало исследовательское наблюдение за дикими животными.

Вот, например, Охотница. Самый понятный и бестолковый, на мой взгляд, вид. У этой в голове лишь желание удовлетворить самые низкие потребности. Тут все зависит от того, насколько комфортно и красиво она это собирается сделать. И насколько она сама хороша в глазах мужчин. Если ей повезло, и она обаятельна, то, кушать будет вкусно, одеваться дорого и жить шикарно за счет своих спонсоров. А если нет, то пусть не огорчается. И на этот товар свой купец найдется. Лобстеры, конечно, на бычков в томате заменить нужно будет, а лотерианское розовое на дешевое пойло, но в целом картина та же. Ты ему — себя, он тебе — свое.

Глаза у этой породы горят ярко, хищно, пьянящим маслянистым блеском. Одежды обычно максимально минимум, или, если обстоятельства не позволяют, фасоном или вырезами, она все равно подчеркнет самое интересное. Ведь вся жизнь охотницы подчинена лишь одному: найти и заарканить источник комфорта и пропитания. Вот и стараются, бедные, кто как может.

Далее следуют Клуши. Для них тоже важно поскорее найти мужика, но уже для другой цели — замужество и создание новой ячейки общества. Для этого вида нет ничего роднее скучных посиделок в кругу близких, процесса готовки еды для своего избранника и обсуждения будущих семейных планов с другими Клушами. В молодости обычно отдают все время учебе и ведут себя образцово-показательно. За исключением тех случаев, когда надо обратить на себя внимание потенциального супруга.

Такие девушки обычно выскакивают замуж уже к окончанию гимназии, а особо торопливые либо получают диплом с пузом, либо на итоговые испытания ходят с люлькой. В дальнейшем Клуши полностью подчиняют свое существование орущему комочку и его производителю, погрязая в быту и домашнем хозяйстве.

У этого типа глаза обычно без огонька, матовые и жалкие, как у побитой собаки.

И третий вид — Умницы. Эти девушки больше соответствовали прогрессивной политике всеобщего равенства и самореализации. Они занимались чем хотели и когда хотели. Не прожигали жизнь и не подчиняли ее другому человеку. Они, конечно, и семьи создавали, и к уюту стремились, но это становилось чем-то периферийным. Типичная Умница была эдакой душой компании, способной в нескольких узко-профильных направлениях. Занималась творчеством, спортом, путешествовала и, конечно же, являлась начитанным интересным собеседником.

И взгляд у них был пронизан надменной мудростью и иллюзорной высокой значимостью их персоны. Таких девушек я особо недолюбливал, остальные же просто раздражали. Хотя для них всех я абсолютно выглядел невидимкой.

Вы уже, наверное, поняли что я был человеком, предпочитавшим (или вынужденным) проводить время наедине с самим собой. Каждый день я плелся к дому, с тоской осознавая, что снова придется становиться невольным свидетелем того, как мать-Клуша орет на вечно гуляющего отца. А потом она снова прикладывается к бутылке и плачет в ванной. А папа дрожащими руками вызывает очередную шваль, к которой собирается заявиться на ночь. Я не ненавидел их, ведь это было не мое дело. Меня устраивало, что они не лезли ко мне. Но иногда я уставал от их бесконечной ругани и до поздней ночи гулял в старом Кенсвудском парке.

Так случилось и в день, который перевернул всю мою жизнь.

Это была середина недели, все шло как обычно, но за одним исключением. С самого утра я не видел наиболее агрессивно настроенных ко мне одногруппников. Остальные же, в силу своего стадного инстинкта, без лидеров-пастухов не обращали на меня внимание. Как только мелодичная музыка ознаменовала окончание занятий, я радостно вылетел из класса и отправился прогуляться.

Добежав до парка, я перешел на шаг и устремился в западную, самую безлюдную часть. Там можно было привести мысли в порядок и почитать книги или учебники.

Повсюду на улицах царил Красный Месяц. Солнце освещало землю, застланную разноцветным ковром из листьев, еще теплым светом. Вокруг росло множество деревьев и кустарников, пахло свежестью и природой. Я любил гулять в этой зоне. Здесь было единственной место, где я чувствовал себя уютно и в безопасности.

Вскоре я должен был дойти да небольшой поляны, укрытой от посторонних глаз кустистыми зарослями и плотно растущими деревьями. Но внезапно я услышал шум. Сквозь нестройный хор из мужских голосов и хохота еле пробивался жалостливый женский. Я подкрался поближе к месту действия и выглянул из-за куста.

Посреди поляны стоял Дэн Поггинз, глава футбольной команды и мой самый безжалостный мучитель. Рослый парень в бейсболке, прикрывающей светло-русые волосы до плеч, из-под козырька которой на мир злобно смотрели мутные, как у рыбы, светло-голубые глаза. Его руки были скрещены на груди, и весь облик в тот момент выражал какую-то особенную агрессию ко всему миру. По бокам от него стояли Эд и Юджин, первые помощники в негодяйских начинаниях, и еще несколько парней из группы.

Я уж было подумал, что вся эта проклятая компания нашла мое тайное укрытие и ждет, чтобы оторваться на мне за целый день, проведенный в относительном спокойствии. Но тут я выглянул дальше и увидел лежащую на листве девушку. Одной рукой она закрывала лицо, а другой опиралась о землю.