Терри Пратчетт - Бац!

«Первое, что сотворил Так, написал он себя.

Второе, что сотворил Так, написал он Законы.

Третье, что сотворил Так, написал он Мир.

Четвертое, что сотворил Так, написал он пещеру.

Пятое, что сотворил Так, написал он жеод, каменное яйцо.

И в сумерках пещеры яйцо проклюнулось и родились Братья.

Первый Брат пошел на свет и стоял под открытым небом.

Так он стал слишком рослым. Это был первый Человек. Он не нашел Законов и стал просветлевшим.

Второй Брат пошел в темноту и стоял под каменными сводами. Так он достиг правильных размеров. Это был первый Гном. Он нашел Законы, что начертал Так, и стал протемневшим.

Но в разбитом каменном яйце еще оставалась частичка живого духа Така и она стала первым троллем, который явился в мир незваным и непрошеным, без души и целей, без познания и понимания. Убоявшись и света и тьмы, ковыляет он вечно в сумерках, ничего не знающий, ничему не научившийся, ничего не создавший, ничем не являющийся…»

«Тот, кого горы не сокрушат

Тот, кого солнце не остановит

Тот, кого молот не разобьет

Тот, кого пламя не устрашит

Тот, кто вознес голову выше сердца своего — Он есть Алмаз.»[1]

Бац…

…с этим звуком тяжелая дубинка соприкоснулась с чьей-то головой. Тело дернулось и завалилось назад. Дело было сделано, никем неуслышанное, неувиденное: идеальный конец, идеальное решение, идеальная история. Но, как говорят гномы, за любой бедой стоит тролль.

Так что тролль стоял… И видел.

Начало дня было замечательным. Он знал, что очень скоро все станет по-другому, но хотя бы в течении этих нескольких минут можно было делать вид, что этого не произойдет.

Сэм Ваймс брился сам. Это был его ежедневный бунт, подтверждение того, что он оставался… скажем… просто Сэмом Ваймсом.

По правде сказать, он брился в огромном особняке, в то время как его дворецкий зачитывал выдержки из Таймс, но это была всего лишь… обстановка. Из зеркала на него по-прежнему глядел Сэм Ваймс. Плох же будет тот день, когда он увидит в зеркале Герцога Анк-Морпоркского. «Герцог» – это всего лишь название должности, ничего больше.

— Большинство новостей посвящено текущей… гномской ситуации, сэр, — произнес Вилликинс, в то время как Ваймс преодолевал сложную область под носом. Он до сих пор брился прадедушкиной бритвой, которой можно было перерезать глотку. Это была еще одна зацепка за действительность. Кроме того, в те времена сталь была намного лучше. Сибилла, которая проявляла странный энтузиазм к современным приспособлениям, постоянно предлагала ему приобрести одну из тех новейших бритв с маленьким демоном внутри, который очень быстро стриг своими маленькими ножницами, но Ваймс продолжал упорствовать. Если кто-либо и будет водить лезвием перед его лицом, то это будет он сам.

— Кумская долина, Кумская долина — пробормотал он своему отражению, — что нового?

— Ничего существенного, сэр, — сказал Вилликинс, переворачивая первую страницу.

— Вот статья о том выступлении Скальта Мясодробилки. Пишут, что впоследствии происходили беспорядки. Несколько гномов и троллей получили ранения. Общественные деятели призвали население к спокойствию.

Ваймс стряхнул немного пены с лезвия. — Ха! Бьюсь об заклад, они призвали. Скажи, Вилликинс, когда ты был мальчишкой, много приходилось драться? Состоял в какой-нибудь уличной банде или вроде того?

— Я имел честь принадлежать к Грубым Парням с Поддельно-Самогонной улицы, сэр, — ответил дворецкий.

— Правда? — сказал Ваймс, по-настоящему впечатленный, — они были довольно крепкие орешки, как мне помнится.

— Благодарю вас, сэр, — спокойно ответил Вилликинс. — Я горжусь, тем, что всегда давал больше сдачи, чем получал, при обсуждении спорных вопросов о территориях с парнями с Канатной улицы. Я помню, что их любимым оружием были портовые крюки.

— А вашим? — спросил Ваймс с искренним любопытством.

— Шляпы. С зашитыми в их поля заточенными пенни, сэр. Повседневная вещь, отлично помогающая справиться с неприятностями.

— Ничего себе, приятель! Да такой штукой можно и глаза лишить!

— Если постараться, сэр, — спокойно ответил Вилликинс, тщательно складывая полотенце.

И сейчас ты стоишь здесь в своих полосатых брюках и сюртуке дворецкого, лоснящийся как сало и жирный как кусок масла, подумал Ваймс, вычищая под ушами. А я — герцог. Как все меняется в мире.

— Слышал ли ты когда-нибудь, как кто-нибудь говорил — давайте устроим беспорядки?

— Никогда, сэр.

— Я тоже. Такое только в газетах случается. — Ваймс взглянул на перевязанную руку. Несмотря на перевязку, она беспокоила.

— Там упоминается, что я лично принимал участие в арестах?

— Нет, сэр, Но там говорится, что противоборствующие стороны были разделены отважными действиями стражи, сэр.

— Они так и написали — «отважными»? — спросил Ваймс, все еще вычищающий под ушами.

— Именно так, сэр.

— Что ж, отлично, — угрюмо согласился Ваймс. — А они написали, что два офицера были доставлены в Независимый Госпиталь и один из них был довольно серьезно ранен?

— Как это ни странно, нет, сэр, — ответил дворецкий.

— Хех, как всегда. Ну что же, продолжай.

Вилликинс кашлянул особым дворецким кашлем. — Вам стоило бы опустить бритву, сэр, перед следующим сообщением. У меня были проблемы с ее Светлостью из-за того пореза на прошлой неделе.

Ваймс со вздохом осмотрел свое отражение и убрал бритву. — Хорошо, Вилликинс, давай самое плохое.

Позади него послышалось шуршание газеты. — Заголовок на третьей странице гласит: «Офицер-вампир в Страже?», сэр, — произнес дворецкий и осторожно отступил назад.

— Черт! Откуда они узнали?

— Не могу знать, сэр. Там написано, что хотя вы и не поощряете вампиров в Страже, но тем не менее проведете собеседование с рекрутами сегодня. Там написано, что этот вопрос бурно обсуждается.

— Не перейти ли нам сразу к восьмой странице? — мрачно предложил Ваймс. За его спиной газета снова зашелестела.

— Ну? — сказал он. — Это там они обычно печатают глупые политические карикатуры, так ведь?

— Вы положили бритву, сэр? — спросил Вилликинс.

— Да!

— Возможно, было бы неплохо, если бы вы также отошли от умывальника, сэр.

— Там карикатура на меня, не так ли… — угрюмо сказал Ваймс.

— Действительно, сэр. Она изображает маленького нервничающего вампира и вас довольно, если можно так сказать, большого, большего, чем в жизни, сэр, нависающего над столом и сжимающего деревянный кол в правой руке. Карикатура озаглавлена — «Как насчет того, чтобы вести слежку, сидя на жердочке?» Сэр, это юмористическая игра слов — с одной стороны речь идет об обычной полицейской работе…

— Думаю, что я уловил смысл, — устало ответил Ваймс. — Как насчет того, чтобы сгонять в редакцию и выкупить оригинал карикатуры прежде, чем это сделает Сибилла? Каждый раз, когда газеты помещают карикатуру на меня, она приобретает ее оригинал и вешает в библиотеке!

— Мистеру, эээ… Физзу удалось поймать портретное сходство с вами, сэр, — признал дворецкий. — К сожалению, ее Светлость уже проинструктировала меня посетить редакцию Таймс с тем же поручением.

Ваймс застонал.

— Более того, сэр, — продолжил Вилликинс, — ее Светлость выразила пожелание, чтобы я напомнил вам, что Юный Сэм и она встречаются с вами в студии Сэра Джошуа, ровно в одиннадцать. Картина находится на очень важном этапе, как я понимаю.

— Но, я…

— Она выразилась очень определенно, сэр. Она сказала, что если командор полиции не может себе позволить тратить время на себя, то кто может?

В тот день в 1802 году, художник Методия Плут был разбужен посреди ночи звуками борьбы, идущими из ящика его прикроватного столика.

И вот опять…

Подвал освещался единственным тусклым светильником, который придавал темноте разные структуры и отделял тени от еще более темных теней.

Фигуры были еле заметны. Нормальный глаз не смог бы определить, кто из них говорит.

— Об этом лучше молчать, понятно?

— Молчать? Он мертв!

— Это касается только гномов! И не предназначено для ушей Городской Стражи! Стражникам здесь места нет! Хочет ли кто-нибудь из нас видеть их здесь?

— Но в страже есть гномы — офицеры…

— Ха! Д’ркзза. Они слишком долго были на солнце. Солнце превратило их в низкорослых людей. Разве они еще думают по-гномьи? И Ваймс будет все время докапываться и размахивать глупым старьем, которое они называют законами. Почему мы должны попускать такое насилие? К тому же, это никакая не загадка. Только тролль мог сделать такое, согласны? Я сказал, мы согласны?