Эла Бо - Ларец

Старость меня дома не застанет…

–Рая, привет! Как дела? Ты где сейчас? Дома. А я вот уже на новом месте… Конечно шустрая… что есть, то есть… А ты когда соберешься? Когда увидимся? Ты смотри там, слишком не увлекайся домашними делами, а-то ненароком насиженное место корни пустит. Тогда все, конец… Как это что за конец? Перестанешь быстро бегать– старость догонит! Так что давай, подруга, пошевеливайся!

Хорошо, что позвонила. Мы с Раечкой как-то работали вместе. Вроде бабушка уже, но до чего ж заводная, веселая, компанейская. Скучаю я по ней. Может еще когда-нибудь встретимся. А пока вот так, как сегодня, перезваниваемся.

–Представляешь, Рая, куда я попала! На мой взгляд это вообще свалка. Вторсырье– оно и в Африке вторсырье. Здесь даже работают практически одни пенсионеры. Похоже я на этот раз угодила на свое, наверное уже Богом отпущенное мне, место. Кругом леса малопроходимые. Ближайшая цивилизация начинается в двадцати километрах отсюда. Так что буду я тут партизанить, может быть даже со временем привыкну к местной неустроенной жизни. Благо хоть не в окопах живем. А работа? Да ничего, какая мне разница где шваброй махать. Кстати, здесь и кладбище рядом. Ну, чего ты смеешься?! Удобно очень! Все, пока. Звони.

Любовь Георгиевна привела меня в подсобку, то есть она сама так сказала, что это мой рабочий кабинет. Я удивленно посмотрела на свою начальницу… Как в таких случаях говорят: « Да чтоб я так жил!»

–Любовь Георгиевна, а вы… точно привели меня куда надо? Ну… Я имею ввиду, что помещение для уборщиц обычно чуть меньше бывает… нет-нет, я ничего такого, то есть плохого не могу сказать… мне все нравится… А где швабра, веник и прочее… а-а… в углу стоит… Любовь Георгиевна, а мне точно вот здесь надо быть?

Еще вчера вечером, когда я устраивалась на новом месте, официантка Людочка, пышная кудрявая хохотушка, невероятно болтливая, но вроде не вредная, немного прояснила ситуацию. Поэтому я слегка, совсем чуть-чуть, засомневалась, так сказать, в адекватности… Как это там Людочка сказала… Ноги у начальницы непонятные: то ли размер разный, то ли редкий вид плоскостопия… И что на голову она такая же топтыжка. Заводится с полоборота, даже без бензина. Короче, надо просто привыкнуть, не обращать внимания, иначе дойдет до драки.

Ну вот, не успела к работе приступить, а начальство уже подозрительно поглядывает на меня, хмыкает недовольно. Когда же я молчать научусь?

–Тетя Нюра, я еще раз повторяю. Именно это помещение теперь будет вашим личным кабинетом.

–Так… а зачем мне кабинет? Да и не кабинет это вовсе…

–Раньше здесь была переговорная. Тетя Нюра, вы ведь взрослый человек. Давайте без вопросов. Единственное, что вы должны запомнить, это не трогать Ларец. Видите, вон тот, что на столе стоит? Не открывайте, не трогайте, не подходите даже. Так уж получилось, тетя Нюра. Ларец этот немного странный. А люди всегда пугаются неизвестного. Пошли всякие слухи. Никто не желает даже заходить в эту комнату, поэтому и решено было отдать ее уборщице. Мне кажется, что вы достаточно благоразумный человек, не станете бояться глупых страшилок. Просто работайте и все. Коллектив у нас хороший. Никто вас здесь не обидит. Ну, давайте, осваивайтесь, а я пойду. Дела, знаете ли.

–Добрый вечер, Нюра. Да не пугайтесь вы. Я на автобус опоздал. Стервец этот неизвестно по какому расписанию ходит. Придется в офисе ночевать. Войти можно?

Я посторонилась, жестом пригласила войти. Хотя и удивлена была выше крыши.

–Вы, Нюра, не беспокойтесь. Я не создам вам проблем. Я в кабинете устроюсь. Мне не в первой. Но пока спать-то еще рано. Вот… решил заглянуть к вам на огонек. Кстати, может на ты перейдем. Меня Петр Леонидович зовут. Я из отдела снабжения.

–Ну… я знаю вас… только как зовут не знала. Вы…то есть ты.... располагайся. Я сейчас чай поставлю.

–Ах, Нюра, хлопотунья ты наша! У меня кое-что получше есть. Вот, винцо неплохое. Давно уже стоит. Ну, как? Давай за знакомство.

Я засмеялась.

–Полагаю, автобус ты зря ругал. Что ж, давай познакомимся.

Что тут скажешь? Видела я его не раз. Не знала только как зовут. Седой мужчина, солидно полноватый. Может поэтому и добродушный такой. Не люблю я худых. Почему-то злые они все. То, что он одинокий– так это сразу видать. Вроде одет прилично, работает, хозяйство у него, а все равно неухоженный какой-то. Женщина это сразу заметит. В таком возрасте нельзя мужчине жить одному. Не полезно это для него. Вскоре расслабился Петр Леонидович, галстук приспустил, пуговицу верхнюю расстегнул на рубашке. Расскраснелся от вина. Захотелось ему пооткровенничать.

–Жена померла. Дети выросли. Не нужен я им. Редко приезжают, лишь осенью. Заберут урожай, спросят как дела… и даже не слушают… торопятся все. Копаюсь на своем участке. Раньше жена скандалила, работать заставляла, а теперь уже по привычке. Впрочем, чего это я все о себе. Давай-ка, Нюра, о тебе поговорим.

–Обо мне-то чего говорить?

–Да не скажи. Мы-то все друг друга по многу лет знаем, а ты как ветер свежий. Такая живая! Энергия из тебя так и прет, прости за выражение. Мы тут на перекурах только о тебе и сплетничаем.

–Как это сплетничаем? Чего я такого сделала?

–Нет-нет, ничего плохого. Мы все гадаем, есть ли у тебя кто? Вроде кольцо отсутствует…

–Так ты чего, в женихи ко мне набиваешься?!

Я опять рассмеялась

–Ну, не то, чтобы в женихи, но согласись, Нюра, надо бы определиться как-то.

Я замахала руками

–Конечно-конечно!

Ну, насмешил. Подсолнух ты плохо выбритый.

Подальше от начальства, поближе к кухне

Казалось бы и людей в офисе немного, да чего-то никак запомнить не могу. Хотя понятно. Это же не наши Таньки, Вальки. Тут все по имени-отчеству положено, да еще непременно надо знать кто над кем начальник. Поначалу нервничала немного: а вдруг что не так. А потом и рукой махнула. Ну не выгонят же они меня из-за такого пустяка, тем более, что очереди кандидатов именно на мою должность я не заметила.

Зато кого уж я сразу запомнила, так это начальника охраны Сан Саныча. А мне ведь сразу, еще в отделе кадров шепнули: « С охраной старайся не связываться. Лучше подальше держаться – целее будешь». Ну, я вроде бы законы старалась не нарушать. С чего мне охранников бояться? А оказалось, что бояться надо и очень.

–Упырь это,– низко склонившись, скороговоркой, как сейчас помню, прошептала Галина Алексеевна, начальник отдела кадров и единственный там работник. Уже в годах, по-моему даже старше меня, с тяжелыми мешками под глазами. Кажется единственным ее увлечением, даже пожалуй страстью, был дачный участок. Маленький кабинетик был буквально завален садово-огородной литературой, подоконник плотно оккупировали экзотические растения. Я и названия-то такие не знаю. Где она чудеса подобные набрала? Красиво, конечно, но из-за них в уютной отделокадровской комнатенке постоянно был полумрак. Когда Галина Алексеевна приглашала меня чайку попить, так у нее назывались перерывы в работе, длящиеся иногда почти весь рабочий день из-за отсутствия соискателей, то частенько включала не верхний свет, а настольную лампу, разумеется в виде садового гномика с фонарем. Кажется ей наши чаепития доставляли удовольствие или, может быть, просто поговорить было не с кем. Часто я не могла приходить, за меня работать никто не будет, но раза три за день– это быстро стало приятной традицией. Особенно вечером, после работы мы долго засиживались. Солидный возраст не мешал Галине Алексеевне водить машину, да и движение… разве что собаку бесхозную когда обгонишь. Так что мы никуда не торопились: автобусные услуги ей были не нужны, дома никто не ждал, а я вообще на рабочем месте сейчас жила.

–Ты, Нюрушка, Сан Саныча этого десятой дорогой обходи. Страшный человек. Мне кажется, что его даже директор побаивается.

Я всю жизнь прожила в своем поселке, всяких мужиков видела. И пили, и дрались, с женами ругались, на сторону бегали, но все-равно это были мужики. Даже самая последняя пьянь и то позором для себя считал опускаться до уровня склочной бабы-сплетницы. А Упырь прямо-таки расцветал от удовольствия: сплетни, слухи, кто что сказал, кто к кому ходил. Меня поначалу доставать начал. Ну, это насчет наших посиделок. Ничего, я быстро отвертелась. Хорошо иногда быть уборщицей, легко прикинуться полной дурой. А вот своих подчиненных он основательно подмял под себя. Требовал, чтобы они ему все докладовали: что видели, что слышали, что предположили – любую мелочь, чтобы день зря не прошел… Несогласных быстро убирали. Ушли нормальные ребята. Остались одни оловянные солдатики, тупые, пустоглазые упыревские овчарки, натасканные на команду « фас!» Упырь этот лечиться частенько ездит: то ли с головой что-то не так, то ли с сердцем. Ноги почти уже не слушаются, с лестницы враскорячку спускается, но все неймется ему, только злее становится. То есть к ночи ближе таких начальничков лучше не поминать, не то, как минимум, кошмары снится будут.