Дьявол, я пришла договориться! (СИ) - Ночка Аркадия Страница 22

‒ Если тебя нет в списках покинувших бренность, то логично предположить, что ты жива. ‒ Командор Лорэйн обеспокоено разглядывает экран на приборе Марти, хотя вряд ли темный прямоугольник способен рассказать ему больше того, что поведал связной. ‒ Но если нет живого тела, то куда же нам тебя возвращать?

Глава 24. ОТЧАЯНИЕ И ПОМИДОР

Сперли. Мое тело кто-то коварно утащил в неизвестность.

Уже минут пять как сижу на холодном валуне и упиваюсь депрессией.

Чуть не скрутили конвертиком, едва не слопали, к чертям разодрали джинсы, засунули в ледяной лабиринт, а теперь еще выясняется, что я не могу телепортнуться обратно, потому что качественный стержень, удерживающий меня внутри тлена жестокого бытия и также известный как «бренное тело», куда-то благополучно убег. Смылся! Свалил на первой световой по млечному пути, да так ловко, что даже супер-технологии местного умняшки не в состоянии запеленговать его.

‒ Твою ж… ‒ выдыхаю я, отчаянно сжимая голову и притискивая лоб к подтянутым к груди коленям. ‒ Твою…

Я слишком расстроена, в голову даже не приходят более или менее сносные ругательства. Печально.

За спиной слышится шорох. Около меня останавливается Фая и принимается глубокомысленно таращиться в ту же точку, что и я.

‒ Будешь? ‒ Бабуся протягивает мне сигарету, края которой исходят голубоватым дымком, подозрительно напоминающим тот, что обитает под стеклянным полом и за стенами Бесконечной обители. Сама она перекатывает во рту похожую.

Акушерки здесь настолько суровы, что сходу выкуривают местную атмосферу.

‒ Нет, спасибо. ‒ Хлюпаю носом и мотаю головой. ‒ Вредно для здоровья.

‒ Это точно. ‒ Фая прячет запасную сигарету в карман. Стоит рядом ровно полминутки, а затем тюкает меня в плечо кулаком. ‒ Жить тоже вредно, бациллка.

Для стороннего слушателя все это наверняка прозвучит странно. Однако я нахожу эту грубоватую поддержку донельзя милой. Особенно, когда подобная инициатива исходит от такой внушительной дамочки как Фая.

‒ Домой хочу, ‒ вырывается у меня.

‒ К парню?

Я вздрагиваю. Мне-то казалось, что Фая уже успела отойти обратно к своему отряду. Но нет ‒ она тихо стоит рядом и разглядывает свои ногти, на которых, постойте-ка, красуется отличнейший маникюр.

‒ Н-нет… нет у меня парня, ‒ бурчу я. И от этого признания становится в десять раз хуже.

Мне что, и возвращаться-то не к кому? Какая-то плачевная судьбинушка. Ладно, что хоть Ирише есть до меня дело. С другой стороны, сегодня она достаточно четко выразила свое недовольство по поводу того, что я ее вечно динамила в последние недели. Со всей этой работой и срочными делами.

Шумно шмыгаю носом, чувствуя лютую жалость к себе.

Сама и буду виновата, если лучшая подруга тоже меня позабудет.

‒ Парень есть, потом его нет, ‒ с некоторой долей меланхоличности гнусавит Фая и прочесывает ногтем пробор в заросшей брови. ‒ Быстротечный этап.

Отвлекаюсь от своих тяжелых дум и с любопытством смотрю на изюмистую женщину. Судя по всему, ее жизненный опыт взаимодействия с противоположным полом оставляет желать лучшего. Что ж, наверное, в таком возрасте у каждого накопится пара-тройка историй несчастной любви.

Фая оглядывается и смотрит на меня через плечо. Все-таки первое впечатление может быть обманчивым. Ее тяжелый взгляд и аура башкосшибательной дамы никуда не делись, но в то же время мое отношение к ней уже радикально изменилось. Пожалуй, сейчас я считаю ее очень даже славной.

‒ Гадость все это, ‒ внезапно ворчливо заявляет она. ‒ Чтобы ради мужика, да так стараться? Если вернуться хочешь, то должен быть стимул. Но не такой отвратный. Для себя надо усердствовать.

‒ Да мне и правда не для кого усердствовать. ‒ По-моему, я даже начинаю улыбаться. Странно, но от ворчания Фаи ледяная обстановка вокруг приобретает налет уюта. ‒ Нет у меня парня, ‒ повторяю и развожу руками. ‒ А у вас с возлюбленным непростые отношения были, да? Каким он был?

Понимаю, конечно, что могу нечаянно влезть куда не просят. Но почему-то хочется продолжить этот ненавязчивый диалог.

‒ Был да сплыл. ‒ Фая щелчком пальца посылает остатки сигареты в стену. Те истаивают прямо в воздухе. ‒ Слабачком оказался. Чтобы жить, надо и силу для этого иметь. Вникаешь, бациллка?

‒ Угу. Прошла любовь, завяли помидоры? ‒ на автомате выдаю я, пока обдумываю последние высказывания акушерки.

‒ Мой помидор уж точно давно завял, ‒ бурчит Фая, прикуривая новую сигарету. Странное мастерство ‒ уметь делать это без огня.

‒ Но мой-то помидор пока в цвету! ‒ Меня слегка укатывает не в ту степь, но Фая, видимо, основной посыл моего отчаянного вопля улавливает. Потому что складки ее лица собираются в выражение, отдаленно напоминающее одобрение.

‒ Пригодный стимул. ‒ Она небрежно взбивает кругляши пышной прически, торчащие из-под шлемофона, натягивает темно-зеленые перчатки без пальцев, извлеченные из недр формы, и, проведя ногтем по второй брови, оставляет на краешке завитушку. ‒ Ради цветения собственного помидора можно и попахать.

Ой-ой, похоже, с каждой минутой этот ангельский патруль нравится мне все больше и больше. Плохой расклад ‒ привязываться к тем, от кого очень скоро собираешься удрать.

‒ Как насчет прекратить дырявить стены и пол и выкуривать беспорочную защиту Бесконечной обители? ‒ доносится до нас голос Лорэйна.

Он стремительно приближается к нам с другого края пещеры.

‒ Фая вас услышала, командор, ‒ гнусавит бабуся, явно передразнивая манеру Марти говорить о себе в третьем лице.

Удерживая постную мину, акушерка кивает Лорэйну и, словно позабыв о моем существовании, бодро утопывает в сторону Патруля.

‒ Фая, может, и услышала, но благополучно меня проигнорировала, ‒ криво улыбнувшись, вполголоса говорит Лорэйн, наблюдая, как бабуся подбрасывает и ловко ловит губами очередную вредную для здоровья папироску. ‒ Как ты?

Резко вырубаю режим меланхолии. Лично я точно не посмею игнорировать командора. Во-первых, не в том положении я, чтобы взбрыкиваться. А, во-вторых, есть что-то в этом Лорэйне такое, что заставляет меня робеть. Наверное, он еще не показал свою истинную натуру. Не верю я что-то в это амплуа добрячка. Ну, или чуть-чуть не верю.

‒ Что у вас тут с помидорами? ‒ огорошивает он меня вдруг своим любопытством.

Какой у него хороший слух.

‒ Да так… разговоры… Между нами, девочками.

Глава 25. ОБЛАКО И МАКСИМУМ

Украдкой пялюсь на командора. Его приятная внешность бессознательно располагает к себе. Интересно, это какой-то хитрый ход от Рая? Радовать взор утомленных душ вот такими вот красавцами, как Лорэйн?

Или котик.

‒ Проводим кое-какие поисковые мероприятия, ‒ поясняет командор Лорэйн, кивая на скучковавшихся членов ангельского патруля. ‒ С учетом сведений о старушке, которую ты видела последней.

‒ Она точно ведьма. Или чародейка? Как это вообще правильно называется? Полагаю, она наслала на меня что-то нехорошее. Ассоциации только с всякими проклятиями возникают.

Рассуждая, с интересом наблюдаю за эмоциональным представлением в исполнении Джу. По всей видимости, никто не указывает бедняге на необходимость покинуть чересчур деятельную ангельскую компанию, а сам связной слишком совестливый, чтобы самостоятельно сделать ноги. Вот он и стоит теперь среди ярких образцов небесной несуразности с потерянным видом и невидимым вопросом на полфизиономии «А что я, собственно, здесь забыл?»

‒ С такими проблемами нам еще не приходилось сталкиваться. Тем более с личностями, способными провернуть подобный фокус. ‒ Лорэйн, чуть прищурившись, тоже смотрит на свой отряд. Больше всех голосит Марти. Он вообще выглядит излишне оживленным и то и дело тыкает своей панелькой в лицо Эрия и Колибри. ‒ Процесс перехода достаточно прост, а наши функциональные обязанности отточены до мелочей. Чистые души возносятся, прогнившие очаги достаются прислужникам темных величий. Сумрачным. Демонам. У этих созданий много имен, но ни одно не отразит истину.