Павел Блинников - Убийцы Страница 49

— Ты закончил? — спросил Скорпион с кухни.

— Да, — ответил Барс таким тоном, будто не он только что забил взрослого мужика до смерти. Даже дыхание убийцы не сбилось.

— Тогда иди сюда. У твоего заказа была неплохая подборка в холодильнике.

Барс бросил вешалку и пошел на зов. Скорпион уже украсил кухонный стол нарезанной колбасой, замороженной бутылкой водки, бужениной и салатом оливье.

— Мы ведь не ужинали, — сказал Скорпион.

Барс присел на стул, рука потянулась к бутылке.

— Это прощальный ужин? — спросил Барс.

— Приятно видеть, насколько ты стал догадлив, — усмехнулся Скорпион, присаживая на соседний стул. — Да. Я показал тебе достаточно, считай, теперь у тебя наступает практика.

— И когда мы увидимся снова?

— Не знаю, — пожал плечами Скорпион. — Ты можешь навещать меня и звонить когда захочешь, но не думаю, что у тебя возникнет такое желание в ближайшие годы. Вскоре, ты получишь еще один заказ, потом еще и еще. И с каждым будешь расти в силе, в опыте. Твоя жизнь изменится до неузнаваемости, старые приоритеты уйдут, и может быть, я перестану быть тебе интересен. Но когда-нибудь ты дойдешь до стадии пресыщения, и тогда мы сможем поговорить о совместных делах.

— А сейчас, стало быть, не можем? — спросил Барс, разливая водку.

— Нет, — сказал Скорпион и хлопнул рюмку. — Пока ты еще слишком далек от меня, чтобы нам говорить на равных. Но через несколько лет, вполне возможно.

— И что мне делать теперь? Учиться?

— Можно и учиться, но я бы на твоем месте лучше попробовал отдохнуть и оттянуться. Пять лет длилось твое становление убийцей…

— Пять лет? — поднял брови Барс. — А я думал меньше.

— Пять лет, — повторил Скорпион, — Почти шесть. Ты убивал слишком много времени. Ну и напутствие тебе на дорожку. Всегда помни — убить можно все и всех, главное знать как. Никогда не пренебрегай заказом, со временем ты поймешь, какая сила в них кроется и это не только полученные знания. И еще, помни, ты теперь уже не ученик смерти, но убийца. Теперь никакие правила и советы не должны для тебя ничего значить, и даже мои. Наливай.

Барс снова наполнил рюмки, Скорпион поднял свою.

— Я предлагаю тост, Барс, — сказал старый убийца. — За окончание перемен! За награду, которую мы получаем на этом отрезке пути. Ведь теперь, когда у нас уже есть одна победа, мы можем смело идти за следующей!

Они чокнулись, выпили. Скорпион закусил колбасой и поднялся.

— На этом все, Барс. Но я не говорю тебе: прощай, а говорю: до встречи.

Убийца картинно поклонился Барсу и пошел к двери. Барс не видел, как безразлично переступил он через труп, как бережно прикрыл за собой дверь; мысли молодого убийцы занимало иное. Наверное, эти знания он почерпнул именно от Юрия, потому что раньше он этого точно не знал — есть такая примета, второй тост надо поднимать за покойных…

Рука машинально налила рюмку. Барс выпил и подумал: «Ну, за покойных, так за покойных».

Глава 12

Не тогда надо волноваться, когда жизнь твоя бурлит, будто море в шторм, но тогда, когда она течет, как ленивая река…

Хотя большинство богатых россиян предпочитает веселиться в клубах или ресторанах, есть еще оригиналы и любители странных забав, таких как карнавалы или званые приемы. И здесь, как ни странно, собирается самая разношерстная публика: от молодых франтующих юношей и прелестных свежайших девственниц, до почтенных, уже далеко не молодых, господ и дам бальзаковского возраста. Сегодня гостей принимал знаменитый в узких кругах художник — Олег Шоль. Его массивная туша некоторое время скользила меж гостей, а лысина блестела, отражая свет красивейших люстр, но продолжалось это недолго. Будучи человеком чрезвычайно занятым, господин Шоль покинул гостей еще к девяти, и укатил в аэропорт, оставив всех любоваться великолепными полотнами, и наслаждаться дивным вечером, стоившим ему всего ничего — каких-то пару-тройку миллионов долларов.

На что же пошла такая сумма? Во-первых, на съем нескольких залов Эрмитажа. Не всех, естественно, но три больших помещения расчистили от других произведений искусства, и выставили лишь картины Шоля. Впрочем, без его связей никто никогда не позволил бы ему снять кусок Эрмитажа, но связи у Олега самые что ни на есть всеобъемлющие. Если подсчитывать смету вечера дальше, огромный кусок съели столы и обслуживающий персонал. Это закрытая вечеринка, поэтому столы ломятся от еды, вообще-то запрещенной законодательством. Здесь вам и икра всех цветов, и редкие вымирающие виды рыб, да и экзотические виды зверей имеются. Шоль не просто художник, но и человек с огромными связями в самых разных областях: от политики, до кулинарии. Прислуга бегает, разнося дорогущие вина самых блестящих марок, шампанское льется фонтанами, все утопает в шелках и роскоши. Гости очень довольны. Ну и остатки денег пустили уже на всякую мелочь, вроде приглашенного симфонического оркестра, или звезд поп-эстрады. Сама примадонна сегодня спела для гостей, вскоре ожидается выступление БГ, но сейчас звучит приятная и легкая мелодия скрипок и фортепьяно. Музыку, кстати, тоже написал Шоль.

Вечер сегодня не простой, а тематический. В трех залах царят разные порядки. В самом большом располагается оркестр; его середина расчищена для танцев, а на стенах висят картины исключительно кисти хозяина. Этот зал — промежуточное звено, соединяющее два других. В первом, куда попадают все вновь прибывшие, стоят столы с кушаньем и картинами разных художников, вперемешку с творениями Шоля. Здесь и позаимствованные из Эрмитажа шедевры, наиболее нравящиеся хозяину, есть произведения малоизвестных, но подающих надежды художников. Все они объединены легкостью и красочностью, чтобы не портить гостям аппетит. И третий зал — самый интересный, ибо здесь, в полумраке, подсвечены самые лучшие работы Шоля, и его самые любимые заимствования из мировой живописи. Большинство картин мрачные и даже пугающие. Внимание многих привлекают работы художника с подписью «Люк», в черных рамах. Они на самом почетном месте, под каждой небольшой кусочек реквиема Шоля по ушедшему из жизни художнику. Мало кто знаком с его работами, но, судя по датам, умер художник в почтенном возрасте — некоторым картинам девяносто лет!

Соответственно обстановке залов и поведение гостей. Вечер тщательно регламентирован, дабы создать наибольшую атмосферу погружения. В зале с едой звучит смех и набиваются животы. Здесь каждый волен делать все, что захочет и большинство предпочитает поднимать себе настроение дорогими напитками, закусывая всяческими вкусностями. Единственное правило — это наряд гостей. Мужчины должны облачаться в черные фраки, женщины в белые платья и, непременно, с пышной юбкой. Но это скорее даже не правило, а насущная необходимость, если хочешь пройти в танцевальный зал. А там уже действует строгий дресс-код. Можно не танцевать, а лишь слушать музыку и рассматривать произведения талантливейшего художника, но одеться надо по форме. А для третьего зала порядки еще более причудливые. У входа в полумрачное помещение слуги, чуть не насильно, заставляют мужчин надеть длинные черные плащи и маски, закрывающие все лицо, а дамам надлежит сесть в паланкин с наглухо завешенными шторками. Сам паланкин несет пара мужчин в черных балахонах, похожих на большие чернильные кляксы. Все это должно создавать не только ауру таинственности, но и не набрасывать тени на гостей. Многие картины слишком откровенны, как минимум на трети изображены обнаженные тела, а иногда они даже совокупляются. И что могут подумать гости, о респектабельном господине, депутате государственной думы, если он начнет подолгу разглядывать такое? Или о старой деве, всю жизнь проповедовавшей воздержание во всем? А так паланкин, с робко приподнятой шторкой, защитит дамскую честь, а плащ с маской позволит мужчинам подолгу рассматривать изящество женских прелестей и не вызовет нареканий. А полумрак прикроет их дополнительно…

Но паланкины, плащи и специальная одежда, далеко не все, что придумал Олег Шоль. Слуги разодеты в старинные ливреи, белые парики добавляют им антуража, есть даже церемониймейстер, оглашающий появление каждого нового гостя. У него длинный список приглашенных, многих он знает в лицо, но не всех. Допустим, есть исключения для членов парламента и других высокопоставленных чиновников; или мэтры культуры тоже могут зайти на огонек, если их предупредили. Особенно много сегодня художников — вечер-то посвящен картинам. И именно эта братия вызывает головную боль у церемониймейстера, вкупе с писателями. Как первые, так и вторые, могут быть весьма знамениты; может хозяин действительно пригласил их устно, но как это проверить? У некоторых художников есть автопортреты, но не в этой галерее, а с писателями и вовсе беда. Как определить, что вот этот, допустим, молодой человек с длинными белыми волосами, на самом деле Максим Воронов — знаменитый, но малоузнаваемый, писатель прозаик? Хотя выглядит он великолепно. На внушительной фигуре черный смокинг сидит как влитой, туфли аж сверкают, а ладони скрыли белоснежные перчатки. Этот аксессуар особенно порадовал церемониймейстера — в перчатках на прием пришло всего пять гостей. Да и ведет себя молодой человек очень галантно. Он не прошептал имя и профессию, но молча протянул визитную карточку, даже не взглянув на церемониймейстера, будто того и нет. А для любого представителя этой профессии, высший бал профессионализма — оставаться незаметным, тщательно выполняя работу.