Далия Трускиновская - Феминиум (сборник)

Далия Мейеровна Трускиновская

Феминиум

ОДНА ПРОТИВ ВСЕХ

Людмила Козинец

ПРИЗ

На планете Тера – весна. В поймах спокойных рек цветут бледные кудрявые ирисы, заливные луга осыпаны золотой купальницей. Восковые кисти жасмина пригибают ветви до самой земли, сверкающими каплями падают в цветы пчелы. Птицы раскатывают серебряные шарики песен.

На планете Тера – праздник. Над Главной площадью реет белый с алым стяг, и важный герольд в старинной одежде трижды объявляет условия традиционного турнира: «…а буде кто из доблестных рыцарей пройдет первое испытание, то в честь его пусть поют звонкие трубы и чашу славы примет тот из рук Королевы. А кто пройдет второе испытание – в честь его ударят барабаны, и Королева пожалует его поцелуем. Победителю третьего тура наивысочайшая награда – рука и сердце Королевы…»

– Смотри, смотри! – Художник Тиль возбужденно дергал своего друга, поэта и скептика Дана, за рукав. – Да взгляни же, сухарь! Какие парни! Один лучше другого!

Дан, сощурив иронические глаза, молча разглядывал участников традиционного весеннего соревнования юношей. Их было четверо на этот раз, меньше, чем обычно. Одетые в тонкие металлизированные комбинезоны, они напоминали статуи из хромированной стали. Они были под стать друг другу. И на их лицах лежало одинаковое выражение решимости. Наверное, для них это была не просто игра, как для зрителей, в нарядной толпе которых ждали начала состязания художник Тиль и поэт Дан.

Претендентов на руку и сердце Королевы весеннего праздника осыпали белыми цветами, болельщики приветствовали каждого из них смешными стихотворными лозунгами.

Дан тихонько, словно предостерегая, сказал:

– А сейчас появится Королева. – И его тонкий длинный палец указал на высокую, видную всем и отовсюду площадку.

Волна торжественной музыки, взрыв фейерверка подняли на эту площадку избранную Терой Королеву, самую красивую девушку этой весны. Четыре подруги сопровождали ее, придерживая по краям дымчатое покрывало, за которым не видно было лица Королевы.

Герольд взмахнул жезлом. Зрители, затаив дыхание, поднялись со своих мест. Девушки медленно уронили покрывало.

– О! – Художник Тиль лихорадочно шарил по скамье, отыскивая альбом и карандаш. – Какая красавица! Я должен написать ее!

Поэт Дан улыбнулся и скрестил на груди руки, явно не разделяя всеобщего восторга. Тиль остался недоволен другом:

– Эх, Дан, что-то рано ты состарился! Все радуются, все счастливы, а ты…

– Не все.

– Что?

– Тиль, друг мой, неужели ты не видишь – не все счастливы на этом празднике весны? Посмотри внимательнее на нашу Королеву.

Тиль привык доверять своему другу, поэтому присмотрелся к лицу Королевы, которое через мгновение скрыла вуаль, наброшенная заботливыми подругами. Художник успел увидеть гневные горячие глаза, страдальчески заломленные брови, злую слезу на щеке, закушенные губы.

Какая странная девушка. Ей оказана высочайшая честь – она Королева праздника Весны, она признана самой красивой девушкой планеты, она станет супругой самого доблестного рыцаря. И она – гневна?

– Что с нею, Дан? Да сотни девушек на ее месте умерли бы от счастья.

– Видишь ли, Тиль, на ее месте сейчас – она, а не сотни. И кто знает, может быть, это место не для нее?

– Ну, знаешь, Дан, в конце концов, ее никто не заставлял. Могла отказаться. Или ты забыл, что у девушек тоже конкурс, и непростой? Она должна быть не только красива, но и умна, выдержанна, хладнокровна.

– Друг мой, тебе известно, что мне вообще это никогда не нравилось.

В ответ потерявший дар речи художник возмущенно затряс вытянутой рукой, указывая на две сияющие мраморные фигуры, изящно замыкавшие площадь. Юноша и девушка, Рыцарь и Королева Весны, символы красоты и молодости.

– Это?! Это тебе не нравилось?

– Успокойся, Тиль. Не это, а совсем другое. – И Дан сделал неопределенное движение кистью руки. На тонком запястье сверкнула узенькая цепочка. И художник Тиль примолк – он хорошо знал и очень не любил этот жест своего друга: будто Дан медленно поворачивал шпагу, вонзая ее в тело врага.

Поэтому Тиль счел за лучшее прекратить беседу и обратить свое внимание на поле турнира. Королева же, поприветствовав рыцарей и зрителей, скрылась вместе с подругами в кружевной беседке.

И вот голос герольда чеканит формулу открытия праздника.

Но вдруг ритуал прервался. Возникло легкое замешательство, какие-то люди столпились у трибуны судей. Колыхнулись малиновые перья на шляпе герольда: он наклонился низко к судьям, выслушал что-то и кивнул.

Оказывается, еще один рыцарь заявил участие в турнире. Имя свое объявить отказался.

Он появился на поле, одетый, в отличие от остальных, в черный, армированный тонким металлическим панцирем костюм. Лицо его было скрыто сеткой забрала.

Он молча отсалютовал соперникам, сделал поклон в сторону беседки Королевы и занял место в ряду рыцарей. Внимание зрителей было приковано к таинственному незнакомцу. В этой тонкой, гибкой фигуре было что-то роковое. Поэт Дан даже припомнил старую сказку о том, как на день рождения к принцессе явился однажды злой колдун, из чего воспоследовало много неприятностей. Но художник Тиль засмеялся:

– Рекламный трюк, вот увидишь! Сами устроители турнира и придумали, чтобы подогреть интерес к нему. Но перестарались явно! Тайны! Маски! Черные одеяния! Как в плохом провинциальном театре.

– Увидим, – спокойно парировал Дан.

Рассыпалась дробь барабанов. Маленькие пажи снаряжали рыцарей для первого испытания – стрельбы из арбалета.

Одновременно подошли к проведенной на земле линии рыцари, разом вскинули к плечу арбалеты. И посыпались стрелы в мишени неподвижные и бегущие, прячущиеся, летающие, прыгающие. И стрелы были разные – кованые металлические, легкие, оперенные ажурно, с наконечниками косыми, треугольными, зазубренными, крюками вместо острия.

С первых же выстрелов симпатии публики были на стороне рыжеволосого гиганта Рэна. Его стрелы мощно рассекали воздух и пробивали мишень насквозь.

Совсем иначе стреляли неизвестный и его сосед справа Лон. В их действиях была синхронность – они одинаково и одновременно пускали стрелу, подтягивали тетиву арбалета, накладывали новую. Их стрелы летели по косой плавной дуге, вонзаясь в мишени легко и точно, но лишь самым кончиком острия.

Когда подвели итоги, неожиданно для всех выяснилось, что первое состязание выиграл Лон, а гигант Рэн должен покинуть поле турнира.

Маленькие пажи увенчали Лона цветами, и он направился к беседке Королевы под пение серебряных труб. Королева, скрытая колеблющейся дымкой вуали, протянула Лону прозрачную чашу ароматного настоя трав. Лон поклонился и принял чашу. Зрители стоя рукоплескали рыцарю, испившему славы.

И вот на рубеже второго испытания четыре рыцаря. Далеко за рекой взвился на холме вымпел, отмечающий финиш следующего испытания. А на поле вывезли четыре стальные клетки с дикими, прекрасными мустангами. Зрители притихли на трибунах. Рыцари Весны должны были справиться с этими чудовищами, оседлать их и добраться до вымпела за рекой, причем никто не знал, что подстерегает их в пути.

Рокотнули барабаны, и тишина зависла над полем. Лязгнули замки клеток.

Лон раскручивал лассо. Кэсс держал на изготовку короткое ружье, заряженное сетью. Дэй готовился обуздать животное с помощью бола – тяжелых деревянных шаров, связанных прочной веревкой. Это орудие нужно было метнуть точно в ноги коню и умудриться при этом не поломать их.

Всех удивил незнакомец в черном. Он стоял совершенно спокойно, и в руках у него был только белый платок. Более того, он нетерпеливо отшвырнул ногой приготовленные пажами заранее сбрую и седло.

И вот они встретились – люди и кони. Мгновенно арена состязания превратилась в пыльный смерч. Различимы лишь отдельные детали: Лон, заарканив коня, пытался свалить его и надеть узду. Дэй неудачно бросил бола, и разъяренный конь поднялся на дыбы. Кэсс, спутав животное сетью, уже седлал его.

Незнакомец же стоял совершенно спокойно, ожидая четвероногого противника. Угольно-черное животное летело, как грозовая туча. Выждав единственно возможный момент, незнакомец сделал лишь шаг в сторону и вскинул белый платок. Кусок легкой ткани лег прямо на ноздри коня. Тот сбился с летящего галопа, замотал головой и зафыркал. И тогда незнакомец, ухватившись одной рукой за гриву коня, легко взлетел ему на спину. В следующую же секунду конь был взнуздан: белый платок, скрученный жгутом, оказался во рту животного, а за концы его держался всадник, туго взявший необычную узду. Необычной была и посадка всадника: сдвинувшись близко к шее коня, он закинул ноги на широкий круп животного, сжимая его бока коленями.

Зрители кричали в восторге, швыряя на арену цветы.

К финишу рванулись двое: Лон и незнакомец. Чуть позже – Кэсс. Внимание публики разделилось – у каждого были уже свои любимцы.