Песах Амнуэль - Странные приключения Ионы Шекета. Книга 2 Страница 41

СЧАСТЛИВЫЙ РОК ФАЭТОНЦЕВ

Началось с того, что некий капитан Буссидер, дрейфуя на своей фотонной посудине «Аквилар» в поясе астероидов, обнаружил артефакт, созданный давно исчезнувшей цивилизацией. Артефакт представлял собой металлический стул с поломанной спинкой. Капитан Буссидер, будучи человеком, лишенным воображения (и как только таких берут в навигационную службу?), стул этот подобрал, бросил в кают-компанию и время от время сам на него садился. Вернувшись на Землю, Буссидер собрался было сдать стул в металлолом, но приемщику показалась странной форма этого действительно любопытного сооружения: стул имел шесть ножек и две спинки, будто предназначался не для нормального человека, а для сиамских близнецов. — Где вы эту гадость откопали? — проворчал приемщик, не зная, по какой графе провести оценку изделия: то ли как предмет антиквариата, то ли как результат творчества безумного изобретателя. — В поясе астероидов, — простодушно объяснил капитан Буссидер. — За бортом болтался. Любопытная штука, верно? После этой фразы приемщик посмотрел на капитана безумными глазами и набрал на пульте номер Галактической службы спасения. Когда недели две спустя специальная экспедиция Космического агентства прибыла в указанный Буссидером район между орбитами Марса и Юпитера, там почти сразу удалось обнаружить: — несколько скелетов, принадлежавших людям с двумя туловищами и пятью ногами, — два устройства для передвижения по твердым поверхностям, которые можно было бы назвать автомобилями, если бы удалось выяснить, где у этих колымаг двигатель и был ли он вообще, — плюс еще какая-то мелочь, не попавшая в описательные каталоги. Короче говоря, всем стало ясно, что беспечный капитан Буссидер обнаружил останки цивилизации фаэтонцев. Фаэтон много лет назад развалился на части, все живое погибло, и кое-кто утверждал даже, что фаэтонцы сами взорвали планету, устроив атомную войну. А кое-кто говорил, что, если бы в Зман-патруле сидели не бюрократы, а люди с совестью, то они отправили бы патрульных на сколько-то там миллионов лет назад и объяснили наивным фаэтонцам, к чему могут привести склоки между правыми и левыми, религиозными и светскими, старожилами и новичками. На резонное замечание о том, что на Фаэтоне могло не быть ни правых, ни левых, ни религиозных, ни светских, кое-кто отвечал, что это совершенно неважно: ясно, что фаэтонцы вели себя совсем как евреи во времена Второго храма или правительства Нетаниягу, вот и поплатились. На мой взгляд в этих спорах не было смысла, ибо каждый знал, что колодцы времени не приспособлены для того, чтобы шастать с планеты на планету вмешаться в события на Фаэтоне патруль не мог, так что и говорить было не о чем. Можете поэтому представить мое удивление, когда вызвало меня однажды изображение госпожи Брументаль, нашей уважаемой начальницы, и сказало: — Шекет, вам поручается попытка спасения цивилизации планеты Фаэтон. Глубина погружения — примерно тридцать миллионов лет. Поскольку речь идет о другой планете, колодец времени пришлось модернизировать, создав нужные пространственные ответвления. — Я и не предполагал, что такое возможно, — пробормотал я, и изображение госпожи Брументаль смерило меня презрительным взглядом: — Вы много чего не предполагали, Шекет! Например, того, что в случае удачного завершения операции вы получите месяц отпуска и сможете отдохнуть на одном из лучших курортов спасенного вами Фаэтона. В модернизированный колодец времени мне пришлось бросаться, нацепив вакуумный скафандр, поскольку существовала не равная нулю вероятность численной ошибки, в результате чего я оказался бы в нужном времени, но не на Фаэтоне, точные координаты которого не знал даже центральный компьютер Зман-патруля, а в пустоте космоса. Все однако обошлось в лучших традициях нашей всегда удачливой службы — я грохнулся на колени посреди огромной площади в главном городе Фаэтона Мунбакиле. Дыхательные системы скафандра тут же отключились, и я едва не задохнулся, выбираясь из этого сложного сооружения. Меня обступила толпа любопытствующих фаэтонцев — они действительно оказались существами с двумя туловищами и двумя головами. Туловища соединялись друг с другом в районе бедер, и эта странная игра эволюции позволяла каждому фаэтонцу не только иметь сразу два мнения по поводу любого события, но и делать одновременно два противоположных по смыслу действия, мешая самим себе добиваться хоть какого-то результата. Общались фэтонцы телепатически; сняв скафандр, я сразу окунулся в океан телепатических волн и мгновенно, не затратив никаких усилий, узнал не только то, что столицу Фаэтона называют Мунбакилом, но и то, что Фаэтон на фаэтонском языке — Аавдал, и то, что для процветания здесь можно делать все, что приходит в голову в данный момент. «Будущего нет, есть только настоящее! — гласил лозунг, под которым готов был подписаться каждый фаэтонец. — Прошлого нет тоже, поскольку уже есть настоящее». — А кто у вас тут главный? — мысленно спросил я вертлявого фаэтонца, оба туловища которого выглядели насаженными на оси волчками. — Никто, никто! — ответил он. — У нас нет главных, каждый делает то, что хочет. Чего ты хочешь, пришелец? Подумай и делай! — Я хочу вас всех спасти, — мрачно сообщил я, поняв, что именно привело Фаэтон к гибели. Ясное дело: при такой анархии противоречия между различными группами интересантов быстро должны были достичь критического значения, после чего начинался прямой путь к распаду, войнам и катастрофам. — От чего спасти? — поинтересовался фаэтонец, и я показал ему привезенное с собой объемное изображение пояса астероидов. — Вот, — сказал я, — к чему приведет в недалеком будущем ваша анархия. Кому-то придет в голову устроить большой взрыв, а поскольку вы делаете лишь то, чего хочется сейчас, не думая о последствиях… — Мы не думаем о последствиях! — гордо заявил фаэтонец. — О последствиях думает природа! Но я видел, что зрелище болтающихся в космосе камней его впечатлило. Одна из его голов принялась доказывать другой, что надо навести на планете порядок и для начала хотя бы упорядочить продажу населению взрывчатых веществ, а другая голова отвечала на это, что тогда будет нарушен принцип наибольшего везения, и результат окажется еще более плачевным. Прервать этот внутренний диалог я не сумел, хотя и молотил кулаками перед обеими головами спорщика. Пришлось обратиться к другому фаэтонцу, одна из голов которого, по-моему, спала, а может, уже и скончалась, я же не знал, живут ли оба тела одинаковое время или могут умереть независимо друг от друга. — Эй, — сказал я, — что это за принцип наибольшего везения? Услышав ответ, я поразился многообразию проявлений природы. Оказывается, с самого зарождения жизни на Фаэтоне тут повелось, что из всех возможностей реализовывались только самые благоприятные. Представьте себе, что вы каждую неделю покупаете билет ЛОТО, угадываете все шесть цифр, и так продолжается много лет без единого сбоя и ошибки. В принципе такое, конечно, не исключено, но нам, землянам, подобное везение и не снилось. А на Фаэтоне все шло именно по этому, безумно благоприятному сценарию. Фаэтонцы не задумывались о будущем — оно само падало им в руки. Все, что они делали, им удавалось. Хочешь быть счастливым? Будь им. Все хотят быть счастливыми? Значит, все и будут. Хочешь иметь самую красивую женщину? Вот она, и она сама тебя хочет! Все хотят иметь самую красивую женщину? Пожалуйста, рождается миллион красавиц к услугам населения… В общем, дикое, ничем не объяснимое везение, и для меня было совершенно очевидно, что рано или поздно этот парад сбывшихся надежд закончится. Можно тысячу раз подряд выиграть главный приз, но в тысячу первый раз судьба от вас отвернется, ибо не может же вечно теория вероятностей играть с вами только в вашу игру! Когда везение фаэтонцев закончится, планета и взорвется, поскольку начнутся войны — все будут выяснять отношения со всеми, в ход пойдет самое совершенное оружие, а дальше понятно… Нельзя полагаться на везение, нужно ведь и о будущем думать! Теперь, когда я понял, отчего погиб Фаэтон, я мог начать действовать. Прежде всего мне нужно было объяснить каждому (ведь верховной власти у фаэтонцев не было в помине!), насколько губительна вера в вечно действующий счастливый случай. Это оказалось не так трудно, как я думал ведь на Фаэтоне везло всем, значит, повезло и мне! Я начал мысленный разговор, и все меня слушали. Между прочим, на курсах зман-патрульных нас учили не только приемам обезвреживания чужих агентов, но и искусству риторики — ведь, отправляясь в прошлое, мы должны были общаться с сильными мира того и убеждать их поступать так, как нужно для земной истории, а не для их личного благополучия. Так вот, это искусство мне на Фаэтоне очень пригодилось. А везение позволило довести дело до конца. Не прошло и нескольких часов, как все фаэтонцы прониклись мыслью о том, что глупо надеяться на фортуну, которая завтра может отвернуться. Цивилизация не должна полагаться исключительно на волю случая, на пресловутый «авось»! До сих пор все шло хорошо, а завтра… Короче говоря, я их убедил. Не успела планета дважды обернуться вокруг оси (кстати, сутки на Фаэтоне были равны пяти земным часам), как пришедшие в экстаз от моих речей аборигены избрали главного правителя, чтобы он думал о будущем, главного ученого, чтобы он это будущее исследовал, и главного инженера, чтобы он будущее приближал. Теперь я мог быть уверен, что случай не сыграет с Фаэтоном свою черную шутку — разумные обитатели планеты сумеют, если нужно, отвести беду. «Не будем играть с судьбой!» — таким был главный лозунг фаэтонцев, когда я нацепил скафандр и приготовился нырнуть в колодец времени, чтобы вернуться домой с докладом о выполненном задании. Мне любопытно было также посмотреть, как выглядит планета Фаэтон на земном небе 2065 года. Да никак она не выглядела! Все те же обломки, болтавшиеся между Марсом и Юпитером, будто и не спасал я никого, потратив зря командировочное время. Обескураженный, предстал я пред очи изображения госпожи Брументаль и рассказал о том, как убедил фаэтонцев взять судьбу в свои руки. — И тем самым прервали цепь счастливых случайностей, — мрачно сказало изображение госпожи Брументаль. — Да они бы сами прервались! — воскликнул я. — И тогда на планету обрушились бы такие несчастья… — Все природные несчастья — ничто по сравнению с теми, что человек может устроить себе сам, — твердо заявило изображение. — Если бы не вы, Шекет, фаэтонцы наслаждались бы собственным везением, может, еще долгие тысячелетия. Взяв судьбу в свои руки, они изобрели то, что никогда бы не возникло по воле случая. Водородную бомбу, например. И аннигиляцию частиц с античастицами. Вы уничтожили Фаэтон, Шекет, и это теперь всегда будет на вашей совести. Кстати, в ваше личное дело уже занесен выговор с предупреждением о неполном служебном соответствии. — Но… — начал я и замолчал. Возразить мне было нечего. Впрочем, я проработал в Зман-патруле еще три долгих года и совершил немало подвигов, так что предупреждение о неполном служебном соответствии потеряло свою актуальность. Мне, к примеру, удалось спасти Израиль во время войны 1991 года, но это уже другая история.