Александр Белогоров - Большая книга ужасов – 45 (сборник)

Александр Белогоров

Большая книга ужасов – 45 (сборник)

Проклятье колдуна

Камень подвернулся под ногу очень некстати. Налететь на него со всего размаху, пребольно удариться да еще растянуться на влажной осенней листве явно было удовольствием сомнительным. К тому же, наткнувшись на него, Коля непроизвольно вскрикнул и выдал свое местоположение. А значит, можно дальше и не бежать, все равно игра проиграна. Да и как бежать, когда нога болит так, словно по ней ударили молотком, и ты можешь только хромать, как старичок из соседнего подъезда. Хорошо еще, если нет трещины, а то и перелома. Тогда – прощайте соревнования, к которым, считай, полгода готовился.

Морщась от боли, Коля поднялся, брезгливо стряхнул с себя прилипшие к одежде мокрые, противные на ощупь листья, присосавшиеся, как пиявки, и заковылял обратно к камню. Оглядевшись на всякий случай по сторонам и убедившись, что никого из взрослых поблизости не наблюдается, он длинно и неумело выругался, старательно выговаривая особо скверные слова, и смачно плюнул на виновника своего падения, почти целиком скрытого под толстым слоем листвы. От этого как будто стало немного легче, и, так как поблизости по-прежнему никого не было, мальчик подумал, не следует ли попытаться продолжить бегство, как вдруг замер на месте, услышав громкое шипение.

Змей он боялся с детства, с тех пор как гадюка на соседской даче укусила мальчика и того с трудом смогли спасти. Встреча с ядовитой гадиной, которую он мог потревожить своим падением, никак не входила в Колины планы. Вспомнив, как следует поступать в таких случаях, мальчик не стал убегать, а вместо этого замер на месте, осторожно скосив глаза в сторону камня, откуда и раздавался пугающий звук. Сначала он подумал, что коварная змея притаилась рядом с ним, но вдруг понял, что шипит его слюна, попавшая на камень, словно это был не булыжник, а раскаленная сковородка. Если бы подобное случилось посреди жаркого летнего дня где-нибудь на пляже, это еще можно было бы понять, но в промозглую осеннюю погоду такое поведение камня превосходило всякое разумение.

Убедив себя, что змеи тут нет, Коля осторожно поворошил ногой листву возле булыжника. Никакого жара он не почувствовал. Озадаченный мальчик почесал затылок и, так ничего и не придумав, плюнул на камень повторно, исключительно ради эксперимента. Шипение повторилось, и на этот раз в нем послышались какие-то раздраженные, свирепые нотки, словно камень был живым и очень рассерженным существом.

Коля, которому уже надоело ломать голову над этим странным феноменом, плюнул на камень в третий раз, уже просто так, и хотел было зашагать прочь, но так и замер на месте, пораженный непонятным, пугающим видением. Прямо над камнем стал быстро подниматься столб дыма или тумана грязно-серого цвета. Поднявшись на высоту, слегка превышающую рост мальчика, туман стал приобретать очертания человеческой фигуры. Камень же засветился красноватым цветом неприятного оттенка, как будто представлял собой не что иное, как огромную головешку из догорающего костра.

Наверное, самым разумным в этой ситуации было просто дать стрекача, но Коля словно прирос к месту, не в силах не только побежать, но даже пошевелиться. Говорят, что сильно испуганный человек иногда не может сдвинуться с места от страха, но мальчик был уверен, что это к нему не относится. Он готов был поклясться, что его удерживает какая-то неведомая сила, как будто опутавшая его невидимыми веревками.

Коля напряженно вглядывался в фигуру из дыма, которая все больше напоминала ему сгорбленного старика в длинном плаще или балахоне. Черты лица разглядеть не представлялось никакой возможности. Видно было только длинную спутанную бороду, доходившую едва ли не до пояса. Но самым пугающим было то, что на месте глаз, словно два уголька, светились два красно-черных огонька, и Коле казалось, будто они направлены на него. Очень хотелось закричать и позвать на помощь, но язык присох к гортани и отказывался повиноваться точно так же, как это было с руками и ногами.

Злобное шипение внезапно прекратилось, но его тут же сменил не менее злобный, каркающий голос. Казалось, будто он не принадлежал живому существу, а был порождением каких-то спецэффектов из фильма ужасов или фэнтези. Одновременно с этим на черно-красной поверхности камня проявились ярко-алые буквы. Они выглядели как-то уж очень несовременно, словно сошли со страниц древней летописи, и читать их было непросто. Впрочем, голос и надпись на камне дублировали друг друга, так что мальчик прекрасно все понимал.

Ты, кто нарушил мой покой,Внимай, пока еще живой!Под этим камнем погребен,Я троекратно оскорблен,За дерзкую твою винуТебя жестоко прокляну,Не ведать впредь тебе удач,Удел твой станет – горький плач.В день первый на твою главуНебесный гнев я призову.А в день второй ты будь готовСтать жертвою своих врагов.В день третий святотатца ждетХолодная пучина вод.В четвертый вспомнишь ты меня,Став жертвой адского огня.В день пятый смерть тебе грозит:Железо плоть твою пронзит.В шестой осмотришься вокруг —Тебя покинул лучший друг.Пусть правая свершится месть,И в день седьмой ты ляжешь здесь!Под камнем оскверненным симДостанет места нам двоим!

Надписи на камне сменялись, как бегущая строка на экране телевизора, а голос с каждым новым пророчеством словно обретал новую силу и к концу зазвучал так, что хотелось зажать уши. Одновременно с ним серый туман быстро уплотнялся, и очертания человека, в такт словам потрясавшего длинной бородой, сделались уже совершенно реальными.

Едва отзвучало последнее пророчество, раздался громкий хлопок, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Сильнейший порыв ветра, от которого трудно даже было устоять на ногах, разметал листья, едва не засыпав ими мальчика, и в тот же миг туман рассеялся, а камень перестал светиться и вновь сделался совершенно обычным серым булыжником.

Наступила долгожданная тишина. Коля еще несколько секунд простоял как вкопанный, прежде чем понял, что вновь может шевелиться и говорить. Мальчику хотелось немедленно бежать от этого места, но вместо этого он, обессиленный, опустился на землю. Он ощущал такую усталость, будто только что пробежал марафонскую дистанцию. Его бил жестокий озноб, как при высокой температуре, а руки дрожали, как у закоренелого пьяницы.

– Попался! – раздался за спиной веселый голос Миши. – Чего это ты здесь расселся? Хоть бы спрятался, что ли.

– Я о камень ударился, – тихо проговорил Коля, делая над собой усилие и поднимаясь на ноги.

– То-то мне показалось, что ты кричал, – понимающе ответил Миша.

– А больше ты ничего не слышал? – осторожно поинтересовался Коля. Он находился под впечатлением от увиденного и услышанного, но теперь, когда наваждение рассеялось, все случившееся казалось ему таким невероятным, что и самому не до конца верилось, что это произошло на самом деле.

– Ничего особенного, – Миша пожал плечами. – А что я должен был слышать?

– Ну, голос такой, неприятный… – Коля замялся. – И еще вспышка…

– Ты случайно не головой ударился?

– Да ну тебя! – Коля хотел обидеться, но мысленно поставил себя на место товарища и делать этого не стал. Он вдруг и сам подумал, а не стало ли видение следствием удара, и даже осторожно провел рукой по волосам, нащупывая возможную шишку. Но никаких признаков удара головой так и не обнаружил.

– Накидали тут камней посреди парка. Могли бы и убрать, – проворчал Миша, намереваясь поступить с виновником Колькиного падения так же, как и приятель.

– Не смей! – закричал Коля. – А то тебя проклянут!

– Чего? – Миша опешил и про себя решил, что Колька точно ударился головой. Если только не придумал какой-нибудь дурацкий розыгрыш.

– В общем, это могильный камень, – Коля понял, что сболтнул лишнее, но надо же было как-то предупредить товарища. Конечно, если бы тот поступил так же, как он, это стало бы хорошей проверкой, но подставлять Мишу он, естественно, не хотел.

– С чего ты взял? Камень как камень. – Миша присел на корточки и принялся очищать его от листвы. – Тут и кладбища-то никакого нет.

– Знаю, – не вдаваясь в подробности, пробурчал Коля, присоединяясь к приятелю, чтобы получше осмотреть загадочный предмет. Начинало смеркаться, и разглядеть что-нибудь становилось все труднее. Поверхность с одной стороны, правда, была шершавой с многочисленными выбоинами, которые можно было при желании принять за стершиеся буквы, но никакой уверенности в этом, естественно, не было.

– Пойдем отсюда, – предложил Миша, которому надоело разглядывать, как он считал, самый обыкновенный булыжник. – Если тебе так интересно, завтра днем на него погляди.

– И то правда, – вздохнул Коля, решив про себя последовать этому совету.