Андрей Скоробогатов - Потрепанное очарование блондинок

Андрей Скоробогатов

Потрепанное очарование блондинок

Алекса с утра волновали блондинки.

Алекс сидит на крылечке своего коттеджа и пытается что-то наигрывать на надтреснутой гитаре. Собственно, на этой улице поселка половина коттеджей принадлежат Алексу, но сегодня они с Хелен выбрали для ночлега именно этот, с широким крыльцом.

– Поцелуй же меня, я не зомби, поцелуй же хоть в щеку меня… – напевает он. – Я еще не гнию, хоть дела наши плохи, я к тебе заглянул на полдня.

Утренняя заря нравится Алексу, ему хорошо, он спокоен. Почти спокоен.

Коттеджный поселок – один из последних обитаемых мест в окрестностях Вроцлова. Удачное расположение на излучине в верховьях Одера позволяет немногим обитателям с переменным успехом отражать атаки. Неприятель плавает очень плохо. Ополченцам выгодно держать в таких городках небольшие отряды по границам зон заражения. Подобные городки – это и приманка, и сторожевой пункт, и место сурового эксперимента по борьбе человечества с Чумой. Но все жители помнят – их поселок на самой передовой, атака может приключиться в любой момент, а вертолетное сообщение слишком редкое, чтобы быть серьезной помощью.

Большинство жителей Германии, Польши и других стран Европы уже давно уплыли за океан или убежали на восток, за Урал, где огромные пространства и морозы не позволяют заразе вылезти за пределы небольших очагов. В Западной Европе остались только безумцы. Либо те, кому уже нечего терять, как одноногий Симон или старуха Маргарет, либо те, кому за последние годы окончательно сорвало башню и кто воспринимает жизнь, как безумный шутер. В поселке тех и других тридцать человек.

Алекс ближе к последним, хотя во многом он – исключение из правил. Он трезв, расчетлив, вполне доволен ситуацией. У него есть женщина, и все конечности на месте.

Единственное, что его сейчас беспокоит, – это блондинки.

Алекса друзья и близкие привычно зовут Мелким, потому что он младший в семье, несмотря на то что уже давно на сантимов двадцать выше Петера. Четверть века назад Алекс и Петер беззаботно носились по улочкам Одессы и звались Лехой и Петром. Потом судьба немцев-репатриантов занесла их большую семью сначала в Мюнхен, а потом раскидала по всей Баварии, тогда еще не знавшей беды.

«Друзья и близкие» – это сказано громко. Вокруг осталось не так уж и много – девушка Хелена и друг юности Вроцлав. Вся остальная родня, за исключением брата и пары несчастных родственников, уже давно в других краях, в безопасности. Алекс знает, что ему многие завидуют, но ему на это наплевать.

Еще Алекса прозвали Мясником – но вовсе не потому, что его главное оружие – топор, просто он как-то упомянул, что первым местом его работы был мясоразделочный цех в мюнхенском супермаркете. С другой стороны, как еще можно называть рослого двухметрового детину с квадратной арийской мордой, как не Мясником?

– Что тебе приготовить на обед? – Хелен подходит сзади и гладит Алекса по плечу.

– Хочешь сказать – «курятину или курятину»? – Алекс оборачивается в ухмылке.

Два соседних участка, где когда-то были цветники и яблони, занимает большой курятник, снабжающий провизией весь поселок.

– Не иронизируй. Мне кажется, куча блюд, которые я научилась готовить из курицы и консервов, вполне себе разнообразная. Ты выглядишь озадаченным, что случилось?

Алекс откладывает гитару, встает и обнимает Хелен, проводит рукой по ее рыжим волосам.

– Понимаешь, меня беспокоят блондинки.

Хелен строго смотрит на него, затем усмехается и картинно влепляет ему пощечину.

– Негодяй!

Оба смеются.

– Я же тебе сказал, что четыре из пяти прорвавшихся вчера тварей были блондинками, – поясняет Алекс, потирая щеку. – Как на подбор – голубоглазые, фигуристые, стервы такие. Мы даже сходили со Станиславом и Марком проверить поближе, перед тем, как подогнать бульдозер. Одной зверюге Марк пулеметом размолол черепушку в фарш, и цвет волос не разобрать, а вот остальные…

– Мало ли. Бывшие подруженции из какого-то модельного агентства. Вирус в активной стадии задуло к ним во время очередного гламурного показа мод, они рванули с подиума в зал, перекусали весь мюнхенский бомонд, а потом вместе…

– Нет. Совпадение – это две блондинки, но никак не три и не четыре. Это не простое совпадение, это какой-то знак.

Рыжеволосая хмурится.

– Знак? Но кому?

– Может, мне. Может, кому-то другому.

– Мелкий, неужели ты серьезно? Ты на себя не похож, когда так говоришь. Неужели ты действительно веришь в это?

– Верю, – кивает Алекс.

– Во что, что там остался кто-то живой?

– Да. Кто-то или что-то, что подает нам знаки.

Хелен осторожно обнимает его, уткнувшись в могучую грудь. Она хочет много сказать ему, что уже говорила раньше – про то, что не стоит ждать вестей с Запада, что про брата стоит забыть, что она сама потеряла кучу родных и что обо всем этом не стоит вспоминать, пока они вместе. Алекс все понимает без слов, гладит ее по спине, но продолжает думать о блондинках. Наконец отстраняет ее и просит:

– Приготовь лучше что-то пожрать, а то после завтрака все еще голодный.

Она игриво проводит пальцем по его животу.

– Приготовлю, но сначала… Докажи мне, что рыжие девушки нравятся тебе больше, чем какие-то блондинки.

Алекс послушно кивает, хватает ее в охапку и несет к ближайшему разломанному дивану, где привычно стаскивает с нее одежду и начинает жадно целовать грудь. Хелен помогает раздеться ему, покусывает и целует его живот, затем спускается пониже. Несмотря на неплохую фантазию партнерши, в постапокалиптическом сексе есть какая-то обыденность, думает Алекс. Но вполне уютная обыденность. К тому же в отсутствие Интернета и телевидения это одно из немногих развлечений, которое не может сильно надоесть.

И еще он думает о том, что секс – это всего лишь инструмент. Лучший способ выжить самому во времена глобальных катастроф – найти того, кого надо спасать.

Как это уже бывало несколько раз, закончить им не дают: хриплая сирена взрывает утреннюю тишину. Алекс отталкивает Хелен, застегивает ширинку, хватает тесак с дробовиком в прихожей и неуклюжей походкой выбегает на улицу.

На улице он видит пробегающего Вроцлава. Товарищ вез к курятнику тележку с грудой свежескошенной травы, и сирена тоже застала его врасплох: из оружия при нем только позеленевший от травы серп.

– Где? – спрашивает Алекс.

– С юга, – показывает Вроцлав. – Чешские, наверное. Подкинь ствол? Влом до хаты ломиться.

– Хелен! – орет Алекс, девушка выбегает из коттеджа в одних трусах и бросает с крыльца второй ствол. В условиях войны наготы никто не стыдится.