Брэм Стокер - Навеки ваш, Дракула... Страница 30

Опасения старого рыбака насчет погоды полностью подтвердились. Когда сумерки опустились на Пенкасл, на море и гавань навалился шторм. Море вздыбилось и бросилось на западные берега Великобритании от островов Силли до Ская и везде шторм принес много зла. В Пенкасле все скалы и утесы были усеяны моряками и рыбаками, которые наблюдали за развитием бури и оживленно обменивались мнениями. Вдруг все вскрикнули: всего в полумиле от берега по неярким проблескам в тучах и волнах бортовых огней был замечен какой-то двухмачтовик. Все глаза и бинокли напряженно шарили по темнеющей морской дали, ожидая каждого нового появления судна. Блеснула молния, и все ахнули: несомненно, это была «Красотка Элис! Эта посудина торговала между Бристолем и Пензансом, включая все порты и стоянки на своем пути.

– Да поможет им господь! – воскликнул кто-то из администрации гавани. – Ибо кроме этого уже ничто не спасет их на всем промежутке от Бьюда до Тинтэйгела, когда ветер дует на берег...

Солдаты из береговой охраны, напрягая все силы, взгромоздили на скалу с флагштоком ракетное устройство. Они запустили голубые ракеты, рассчитывая на то, что при их свете с судна разглядят вход в гавань, если конечно еще была возможность управлять кораблем. При вспышках молний было ясно видно, что моряки на судне изо всех сил пытаются бороться со штормом, но, казалось, никакая человеческая сила тут уже поделать ничего не может. На глазах у всех, кто наблюдал за драмой с берега, «Красотка Элис» врезалась носовой частью в огромную скалу, что венчала гавань с севера. Шум бури заглушал истошные крики тех, кто был на борту.

Многие из них – в последний надежде спастись – прыгали в пенящуюся бурунами воду. Ракеты пускать не прекращали, надеясь на то, что из мутных глубин покажется на поверхности хоть одна голова. Уже были приготовлены канаты для того, чтобы кидать их в воду. Но как ни вглядывались – никого не было видно, руки с готовыми для броска канатами немели.

Среди собравшихся был и Эрик. Его горячая натура викинга требовала присутствия там, где есть риск для жизни. Поэтому он томился, стоя на одном месте. Наконец, он не выдержал и крикнул хозяину гавани:

– Я пойду вниз! К той скале, в которой есть пещеры! Сейчас прилив, и, может, кому-то удалось зацепиться!

– Остановись, парень! – ответили ему. – Ты, верно, с ума сошел? Хватит одной волны, чтобы смыть тебя с той скалы в море. Никому не по силам устоять на такой поверхности, да еще в такую погоду!

– Пустяки! – ответил Эрик, уже удаляясь. – Ты помнишь, как меня спас там Абель Бегенна? Когда моя лодка разбилась у скалы Чаек? Тогда была такая же погода. Он высунулся наполовину из пещеры и выловил меня из воды, как котенка! Я тоже хочу спасти так кого-нибудь! – С этими словами Эрик скрылся в темноте. Ракеты освещали только узкую полоску моря, но он был уверен, что не заблудится на пути к выбранной скале. Наконец он достиг цели и выбрал себе позицию, где мог считать себя в относительной безопасности. Козырек скалы, нависший над ним, обламывал волны, как самый настоящий волнорез, и они доходили до Эрика в основном в виде крупных брызг. Он свесился вниз к воде, бурлившей как лава во время землетрясения, и стал вглядываться в ее пенную поверхность. Скала заглушала рев шторма, а там, где находился Эрик, было относительно спокойно. Он стоял теперь с оттянутой назад для броска рукой, сжимавшей прочный канат, и слушал. Вдруг ему показалось, что сквозь шум ревущей воды донесся слабый человеческий крик. Эрик, еще не будучи уверенным в том, что крик действительно был, сам закричал в темные несущиеся воды. Он подождал, пока блеснет молния, и при ее свете увидел лицо, то показывающееся над пенными потоками, то скрывающееся в них. Не долго думая Эрик бросил утопающему веревку. Канат был пойман, так как Эрик ощутил, что он резко натянулся. Сердце наполнилось гордостью и радостью, и он во всю мощь своего сильного голоса крикнул утопающему:

– Обвяжись вокруг пояса и я тебя вытащу!

Как только он почувствовал, что его указание выполнено, Эрик стал продвигаться вместе с сильно натянувшимся канатом в глубь пещеры, стараясь сделать так, чтобы утопающий попал в небольшой вход, своего рода гавань в пещере, где вода была заметно спокойнее. Потом он стал тянуть канат из воды. Утопающий был тяжел, а кроме того его постоянно кидало в бушующих потоках, поэтому тянуть было очень трудно. Наконец Эрик собрал силы для последнего рывка и уже наполовину сделал его, как вдруг блеснула молния, и оба мужчины – спаситель и спасаемый – взглянули друг на друга.

Эрик Сансон и Абель Бегенна не могли оторвать друг от друга глаз и об этом их свидании не знал никто, кроме них самих. И господа бога...

На секунду сердце Эрика сжалось от острой боли. Все его надежды и мечты рушились, в его взгляде не было ничего, кроме лютой ненависти, он не контролировал себя. В глазах же Абеля он увидел огромную признательность и радость от того, что именно он, Эрик, ближайший друг, спасает его. Это усугубило злость последнего. Он отступил назад, и канат, быстро раскручиваясь, побежал из его рук. Момент помешательства сменился пробуждением совести, и он попытался исправить дело, но было уже поздно.

Прежде чем он сумел прийти в себя, в воздухе мелькнули руки потерявшего опору Абеля, и с ужасным криком он опять скрылся в бушующих волнах.

Эрик побежал от того места прочь, не думая о том, что в любую минуту может сорваться в пучину вслед за Абелем. В его ушах стоял ужасный крик погибающего друга. Едва он добрел до скалы с флагштоком, как был окружен людьми. Перекрывая грохот бури, хозяин гавани кричал ему в ухо:

– Мы подумали, что ты погиб, когда услышали тот страшный крик! Как ты бледен! Где твоя веревка? Ты кого-нибудь вытащил?

– Нет! – хрипло прокричал он в ответ. Он почувствовал, что никогда и никому не сможет объяснить, почему он позволил своему старому другу упасть обратно в свирепые волны, выпустив из рук канат. И главное: ведь он, Эрик, по сути утопил Абеля именно в том месте и при тех же обстоятельствах, при которых два года назад Абель спас его, Эрика... Он надеялся, что одной смелой ложью положит конец всем расспросам, покончит с этим делом раз и навсегда. Свидетелей его преступления не было, и если уж ему суждено до конца дней своих видеть перед глазами то бледное, измученное лицо и слышать в ушах тот предсмертный крик, по крайней мере никто другой об этом никогда не узнает.

– Нет! – повторил он еще громче, чем в первый раз. – Когда я карабкался на скалу, канат выскользнул у меня из рук и упал в море! – Он поднялся и, шатаясь, устремился вниз со скалы по тропинке к своему дому, где заперся до следующего утра.