Елена Логунова - Вкус заката Страница 42

Закрыв дверь за Павлом, я ощутила удовольствие от того, что в данный момент никому не принадлежу даже малой частью самой себя. Я ничья и могу распоряжаться собой по собственному усмотрению! Это самое восхитительное чувство, только гораздо более сильное, я впервые испытала много лет назад – после развода с первым мужем. Тогда это было для меня откровением свыше!

Осознать, чего ты сто́ишь, а потом еще и понять, что такое сокровище принадлежит только тебе, – это настоящий переворот жизненной философии. Причем в результате этого переворота в доминирующей позиции «сверху» оказываешься ты! Настоятельно рекомендую всем закрепощенным женщинам.

Хотя это не главное. Важнее то, что в полном одиночестве я могу отдаться делу, если оно того требует, «на все сто». И в данный момент такое захватывающее дело у меня имелось: мне надо было серьезно подумать.

Я вернулась в постель, поудобнее устроилась в подушках, натянула одеяло до ушей и закрыла глаза.

Итак… Что мы имеем?

А имеем мы страшную сказку о злом старике, который очаровывает милую юную девушку и в процессе физической близости превращает ее в дряхлую старуху.

Подумаем, а так ли уж это невероятно?

Современные ученые говорят о существовании двух типов старения – естественного и преждевременного. Последнее могут вызывать и внешние причины, и внутренние.

В 1886 году в медицине впервые был описан синдром преждевременного старения у детей – эта болезнь получила название «Прогерия Хатчинсона-Гилфорда». Это не сказка, а кошмарная реальность. Жертвы синдрома прогерии стареют в десять раз быстрее обычных людей. У полуторагодовалых детей начинает необратимо стареть кожа, выпадают волосы, замедляется рост и появляются болезни старческого периода, хотя их разум развивается в соответствии с реальным возрастом. Синдром проявляется в среднем у одного из восьми миллионов новорожденных. С конца девятнадцатого века было зафиксировано более сотни случаев заболевания прогерией. Большинство детей с этим ужасным синдромом скончались от старости в подростковом возрасте.

Совсем недавно исследователи из Национального института здоровья США выяснили, что у взрослых процесс старения происходит точно так же, как у детей с синдромом Хатчинсона-Гилфорда. А генетики обнаружили, что прогерия возникает из-за мутации всего лишь одного гена!

Получается, что старость, если она пришла не по расписанию, это болезнь.

– Неужели – передаваемая половым путем? – съязвил мой внутренний голос.

Я только пожала плечами.

В вопросе преждевременного старения я не специалист, однако подозреваю, что и специалисты об этом пока знают не слишком много. Пожалуй, нельзя исключать вероятность существования какой-то редкой, но смертельной болезни, жертвы которой внезапно стареют в считаные минуты, как это случилось с сестрой Павла.

Но тогда можно предположить, что носителем страшного вируса (если это вирус) был учитель Эвы Вишнич – престарелый пан Ковальский…

То есть он заразил девушку старостью?

Но почему именно эту девушку? Наверняка за долгие годы жизни пан Ковальский имел немало сексуальных контактов, кроме того, он был женат и прожил в браке много лет. Может, у большинства женщин к этой болезни иммунитет? Может, в группе риска только особенные девушки?

Внезапно я поняла, что поторопилась расстаться с Павлом – следовало попросить брата Эвы взглянуть на одну фотографию. И если после этого он скажет именно то, о чем я думаю… И если результат генетического анализа той пряди волос, которую я отправила Семену Аркадьевичу, окажется именно таким, как я думаю…

– А чего гадать? Позвони ему и спроси! – раздраженно посоветовал внутренний голос.

Я поняла, что он имеет в виду Семена Аркадьевича, потому что телефонный номер Павла я до сих пор не удосужилась узнать – кстати, большое упущение!

А Семен, оказывается, уже ждал моего звонка.

– Ну, наконец-то! Долго спишь, соня! – прикрикнул он на меня вместо приветствия.

Я не стала огорчать его сообщением, что этой ночью спала совсем мало, да и поутру предпочла тихой дреме занятие поинтереснее. Перешла сразу к делу:

– Что, уже есть результат?!

– Анализ на установление близкого родства делается быстро, – ответил Семен. – У меня больше времени ушло на то, чтобы получить материал для сравнения. Сама понимаешь, обращаться с такой просьбой к Тамаре было бы жестоко. Да она бы сама умерла от страха и волнения! Я попросил помочь Петра, отца Маринки.

– И что?

– И то! Вероятность того, что Петя и та бабушка, чей локон ты мне прислала, кровные родственники, – девяносто девять и девять десятых процента! При такой точности любой суд удовлетворяет иски о признании отцовства.

– Секундочку, дай подумать!

Я спрыгнула с кровати и, не отрывая от уха телефонную трубку, в волнении сделала по свободному пространству гостиничного номера пару кривых кругов. Мысли мои тоже побежали – короткие и быстрые, как телеграммы.

Семен отдал на анализ локон Герофилы.

Герофила лицом была похожа на Марину и еще больше – на ее мать Тамару.

Как близкая родственница!

Однако анализ установил факт родства Герофилы и отца Марины, Петра.

Отца, а не матери!

Выходит, Герофила приходится кровной родственницей и Тамаре, и Петру?

Но они-то не родственники! Они муж и жена. И общая для обоих кровная родственница у супругов всего одна – их дочь!

Марина!

ЗНАЧИТ, ГЕРОФИЛА – ЭТО МАРИНА?!

Я даже не заметила, что мыслю вслух, пока не услышала в трубке судорожный вздох Семена:

– Что это за чертовщина?! Что ты бормочешь? Анна! Объясни, что я должен сказать Петру и Тамаре? Где их девочка, что с ней?

Я опомнилась.

– Семен… Скажи родителям Марины, что их дочь убежала с любимым мужчиной. Они были здесь, но мне не удалось их найти. Они уже уехали из Ниццы, а куда – неизвестно.

– Они должны были вернуться вчера, – напомнил Семен. – Петя с Томой ждали в аэропорту…

Я покачала головой:

– Я думаю, ждать не надо, они не вернутся. Может быть, когда-нибудь Марина объявится сама, пришлет родителям весточку, напишет или позвонит, я не знаю… Пусть Петя с Томой надеются.

Я замолчала.

– Аня, ты темнишь, – тихо сказал Семен. – Ань, я же тебя хорошо знаю…

– Знание – сила, – твердо сказала я. – Все, пока!

Телефон после этого разговора пришлось умертвить, иначе Семен стал бы перезванивать, а я вовсе не хотела продолжения беседы, которая непременно приняла бы форму допроса.

Я быстро приняла душ, привела себя в порядок, дополнила свою экипировку сумкой с ноутбуком и вышла из номера.

Одиночеством я уже насладилась сполна. Теперь мне очень хотелось в мир, к нормальным людям, живущим простой человеческой жизнью без вкраплений кошмарной фантастики.