Александр Мазин - Я – инквизитор Страница 64

— Как ты… — произнес вампир удивительно мягким голосом. — Как ты мог утаить…

— Мог! — перебил отец Егорий, отступая к стене. И тут вампир бросился на него, ударил головой в подбородок (почему головой, а не когтями? — успел удивиться отец Егорий). Было больно, в глазах стало темно, но Игорь Саввич не упал — упал вампир. И остался лежать, глядя на монаха с тем же изумлением темными, лживо добрыми глазами.

— Слава Богу, — сказал Ласковин, потирая костяшки правой руки. — Я уже думал, он нас прикончит!

— Господь поразил его? — проговорил отец Егорий, у которого еще двоилось в глазах.

— Моей рукой, — восстанавливая дыхание, ответил Андрей. — Спасибо, отец Егорий! Вы очень вовремя вмешались!

— Что ты с ним сделал? — спросил иеромонах, наклоняясь над лежащим.

— Вы отвлекли его, и я… кажется, сломал ему шею!

Ласковин не предполагал, что его удар, пусть и нанесенный в полную силу в основание черепа, может привести к такому результату. Но неестественное положение головы вампира говорило само за себя.

Ласковин тоже наклонился над поверженным. Он хотел повнимательнее рассмотреть когти, вдруг выросшие из руки Сигизмунда. Это оказались не когти — своеобразный кинжал с тремя лезвиями и поперечной рукоятью. Он напомнил Ласковину кое-что из китайского оружия в книгах Зимородинского. Кинжал выпал из руки твари и лежал рядом, поблескивая полированным металлом клинков. Андрей поднял его и машинально прикинул по ладони. Оружие располагалось в руке удобно и твердо…

— Он жив, — вдруг сказал отец Егорий. Ласковин посмотрел на вампира и увидел, что у того подергиваются губы. Будто хочет что-то сказать…

— Добей его! — приказал отец Егорий с такой решимостью, что Ласковин поразился. Он-то знал, что жестокость, тем более сознательная жестокость, совершенно не свойственна иеромонаху.

Ласковин взглянул на вампира, и его вновь удивила утонченная красота этого лица. Андрей никогда в жизни не убивал. Мысль о том, чтобы отнять жизнь у беспомощного противника, была противоестественна. Это была не борьба, а убийство. Но отец Егорий уже доказал, что разбирается в происходящем.

Андрей медлил до тех пор, пока не увидел, как шевельнулись пальцы правой руки Сигизмунда.

Кинжал все еще был в руке Ласковина, и, почти не раздумывая, он ударил вампира в грудь. Все три клинка с потрясающей легкостью погрузились в тело. Три глубокие раны на расстоянии примерно семи сантиметров друг от друга. Ласковин выдернул лезвия и отодвинулся, чтобы избежать брызнувшей из ран крови. Но кровь вампира лишь смочила клетчатую ткань его куртки. Да еще показалась в уголках губ. Ласковину почудилось: тварь улыбается.

Ласковин вопросительно посмотрел на отца Егория.

— Надо бы голову ему отрезать, — неуверенно пробормотал тот.

— Что-то мне не хочется, — признался Андрей. И провел рукой по глазам Сигизмунда, опуская веки.

— Совсем как человек, — проговорил он. — Прочли бы отходную, отец Егорий?..

— Не подобает сатаническое отродье отпевать! — отрезал Игорь Саввич.

— Что ж мы теперь делать с ним будем? — спросил Андрей.

— Думаю, лучше уйти, — рассудительно произнес отец Егорий. — Мы свое дело сделали, и мы не преступники, чтобы заметать следы. Так что уйдем, и все. Живет он один, хватятся не скоро… а я отцу Серафиму позвоню. Пусть посодействует!

— Пусть так, — согласился Андрей. — Только, — он достал платок, — вы пока одевайтесь, а я отпечатки наши подотру. На всякий случай.

Так он и сделал. И еще смыл кровь с тройного кинжала, который решил захватить с собой. Вы-глянув на лестницу, Андрей убедился, что там никого нет, и они с отцом Егорием вышли. Дверь вампировой квартиры закрылась, когда Ласковин нажал на подвижный цилиндр замка. Никого не встретив, они сошли вниз, в крохотный двор, заваленный мусором и пустыми коробками. Минут через десять они уже садились в машину на стоянке у Витебского вокзала. Петя, как всегда, от вопросов воздержался, хотя, когда Ласковин снял верхнюю куртку (в машине было тепло), та, что под ней, оказалась располосована буквально на ремни.

Вечером отец Егорий позвонил отцу Серафиму и разъяснил, какая помощь необходима. Вернее, рассказал о том, что произошло. Его «опекун», похоже, был весьма удивлен, хотя чему удивляться, если сам и направил Игоря Саввича на подобные дела. Удивлен не удивлен, а обещал позаботиться.

Ласковину же ночью снилась тварь. Как она встает, подходит к окну и глядит вниз, на спящий город. И улыбается.

Глава одиннадцатая

Около двух часов следующего дня Игорь Саввич приехал к отцу Серафиму. Однако к деловому разговору они перешли только через час, дождавшись ухода Марии Глебовны.

— С почином! — поздравил отец Серафим. — Трудно было?

— Нелегко. Истинно сатанинская тварь.

— Представляю. Мне передали, что, когда приехали за телом, мерзость была еще жива. Вот уж не думал, что услышу о подобном бесе! — признался он.

— Что с телом сделали? — спросил отец Егорий.

— Сожгли. В крематории. Кстати, вовсе не обязательно было делать это самому! — укорил отец Серафим.

— Следовало дать себя сожрать? — осведомился Игорь Саввич.

— Так он сам напал на вас?

— А как ты думаешь? Если бы не Андрей, считай, пришлось бы тебе другого искоренителя искать!

— Андрей?

— Андрей Ласковин. Помощник мой. Я вас как-нибудь познакомлю.

— Помощник? — насторожился отец Серафим. — Надеюсь, он не осведомлен о наших делах?

— Полностью осведомлен! — заверил отец Егорий.

— Ты должен был посоветоваться со мной! — мрачно сказал отец Серафим.

— Это моя работа! — напомнил Игорь Саввич. — Или ты мне доверяешь… как я тебе. Или ищи другого охотника за ведьмами!

— Кстати, о ведьмах, — перевел разговор на другое отец Серафим. — Есть у меня сведения об одной.

— Одной? — Отец Егорий усмехнулся. — Да я тебе сотню могу назвать! Берешь «Рекламу-шанс», например, и переписываешь подряд из медицинского… хм… раздела!

— Особый случай, — настаивал отец Серафим. — Во-первых, это не совсем Петербург. Пригород.

А там все на виду. И ведьма эта… уж больно активна. И хитра. Вредное от нее влияние на народ идет, на паству тамошнюю, хотя, понимаешь, мерзавка даже в церковь ходит!

— Выгнать! — строго сказал отец Егорий.

— А как ты ее выгонишь? — возразил его собеседник. — Взашей вытолкать — так батюшке, сам понимаешь, неуместно.

— Я бы вытолкал! — сказал Игорь Саввич.

— Ну вот и не откажи, съезди, разберись. Если обычная знахарка — Бог с ней. Всех вшей не передавишь. Если ж колдунья, как мне донесли, — не церемонься.