Валентина Травинка - Голубая целительница глина

Валентина Михайловна Травинка

Голубая целительница глина

Посвящаю моим читателям, тем, кто любит меня, кто помнит, кто рядом со мной, когда меня предают…

Отрывки из писем, которые я писала из испании моим читателям (вместо предисловия)

…Потом все остальные части тела стали вроде бы мне подсказывать, что именно запаршивело в них. Ничего себе! Что это я не могу свободно, как еще недавно, пальцами ног шевелить? И почему они стали толстыми, как сосиски, ни с того ни с сего, за какие-то пять-шесть дней?! А про то, чтобы стать на цыпочки, и речи быть не может!!

Господи, позвоночник-то мой многострадальный стал не по дням, а по часам словно бы тяжелеть, будто на него кирпичи накладывать начали… Складки «железобетонные» возле наросли, не ущипнешь, и до того болезненные…

Создавалось такое впечатление, что как раз туда, в эти отвисающие по бокам довольно некрасивые бурдюки, и направлялись те куски мяса, что я поедала, наслаждаясь широко известным в мире шведским столом. Их же не было до отъезда в Испанию, я прекрасно помню, потому что примеряла купальник и в кои веки посмотрела на себя в зеркало, проверяя, не слишком ли он оголяет тело. Неужели поджарые, сверххудощавые шведы смогли такое придумать?

Просто погибель пришла! Я, надо сказать, всегда терпеть не могла свое временное прибавление в весе, сразу чувствуется тяжесть в желудке, да и в других местах дискомфорт…

Про цвет лица умолчу, не стану говорить, как и о морщинах, которые, вопреки законам физики, стали этак нахально прорезать мое изрядно пополневшее лицо. Одним словом, никакого натягивания кожи вовсе и не произошло, потому как обжорство никому красоты и свежести еще не приносило.

Под занавес сообщу вам этакое, что кое-кто и вздрогнет, те, которые мучаются годами от одной довольно распространенной болячки. Так вот, милые мои дамы и господа, поутру не смогла встать на пятки, такая резкая боль пронзила их при первом же моем шаге.

Начала их самосильно растирать, чтобы преодолеть боль и добраться до заведения, которое посещают люди, как проснутся. Да, да, шпорочки выросли как на дрожжах тесто, словно по щучьему велению, на обеих моих пяточках и стали меня терзать каждодневно. А ведь, как вы помните, я их давненько еще изъяла при помощи глины, дополнительно делала примочки из старой урины.

Мало того, и на свой третий этаж я теперь едва-едва дошагиваю. Это уже бедствие, потому что приходится раз по десять подниматься в свой номер, то с пляжа, то с завтрака, то с прогулки, то посушить купальник, то еще что. Так вот, мне это дается теперь с трудом. Но вы же прекрасно знаете мое отношение к подъемным механизмам типа лифта. Я считаю, что они придуманы нам во вред, потому как лестницы и марши для нас наилучшие спортснаряды, для них не надо строить спортзалы и изыскивать время среди нашей глобальной занятости.

Никогда прежде меня не удручала неисправность лифтов, а теперь я нет-нет да и встаю в очередь, чтобы проехаться в кабиночке. Стыдоба какая!

Как же быстро откликается наш организм на все, на хорошее и на плохое, думаю я в тоске. Я едва-едва переставляю ноги, потому что коленки напрочь задубели и не желают, вняв команде, идущей из головы, сгибаться и разгибаться как положено! Одним словом, откликнулись и коленки на вышеупомянутый столик, пришедший на землю Андалусии из Скандинавской страны.

Исходя из вышесказанного, если предложить ему (организму, стало быть) нечто совсем обратное перееданию, то и это он воспримет с неменьшей готовностью и незамедлительно приступит к действию, то бишь к очищению. Возьмите-ка на заметочку, дорогие мои, данные сведения и не забывайте о величайших наших возможностях восстанавливать баланс в теле.

Конечно, обратный ход всегда более труден и иной раз опасен. Видели, как машина идет задом, да? Очень осторожно и медленно, а то ведь и наткнуться на что-то можно. Будьте потому повнимательнее при исправлении ошибок, хорошо?!

Кажется мне, что и сами болезни начинаются оттого и по той причине, что мы порой не в состоянии уловить предельный момент, не слышим голоса подкорки, которая кричит нам «караул!»…

Одним словом, постараюсь выдюжить, выдержать до конца испытание, чтобы результаты его (испытания, эксперимента) были наилучшими. Как вы знаете, все относительно в нашем мире, и тут более уместно слово «наихудшими», критическими то есть…

Конечно, я по утрам прислушиваюсь, чтобы не пропустить словечко, возникшее внутри («караул», значит), потому что уверена: недослышишь разок-другой-третий, и баста, диабет схватит тебя за белы рученьки, как говорится.

Не знаю, не знаю, что имеет сказать медицина по этому поводу, но мои наблюдения за публикой, которая валяется-загорает здесь на лежаках, сдвоенных из-за недостатка площади для тела, которое возлежит на них, на подстилках и просто на песке кверху брюхом, свидетельствуют о том, что я близка к истине в своих предположениях о возникновении данной хвори, а упомянутая публика – к появлению у определенной части ее именно данного недуга…

Я бабушка дотошная, как вы знаете, и частенько беру свою железку-помощницу (ту, что на ниточке, значит), чтобы проверить свои подозрения и еще раз убедиться в их достоверности, то есть какой именно орган у отдыхающего пребывает в глубокой хандре, не справился, стало быть, с возложенной на него задачей – переваривать обилие съеденного и раскладывать все на полагающиеся по физиологии места, а не в бока, скажем, которые из-за того и обвисли зримо.

И что же? Мои визуальные (на глазок, значит) наблюдения вполне подтверждает маятничек. Точно, точно, поджелудочная железа пыхтит, из сил выбивается. Многое она уже сумела отложить в окорока, в талию бывшую, в зад (простите меня за не особенно культурное выражение), который едва-едва вмещается на легкий пластмассовый стульчик, где вечером сидит испытуемый – ну тот, кому на одинарном лежаке было не поместиться.

Да, да, железа очень устала, ей и не хочется вовсе кидать непереваренную пищу на сердце, но выхода нет. Конечно, она старается помочь человеку, принимается ныть-болеть, но, увы, не слышит разумное существо… Оно деньги считает-подсчитывает и, выяснив, что их хватит, снова стремится приобрести и поглотить что-нибудь вкусненькое. Подумаешь, натоптыши мешают ходить, размышляет гомо сапиенс, зато какая выпечка в здешних краях! Зашибись!

Чего только не придумывают испанские кулинары!

Масла не жалеют, пряностей тоже, миндаля у них леса и перелески, земли не видать из-за деревьев, на которых созревают орешки. Вкуснота!

Кого же мне так здорово напоминает тот, кто едва поместился в кресле?.. Особенно могучей, вернее, невиданных объемов шеей, вон и подбородок даже не двойной, а чуть ли не тройной…

Ба! Конечно же, именно такими и были разжиревшие не в меру римские патриции, стало быть, сливки те самые, которые всерьез считали (о том имеются исторические записи!), что массаж, скажем, – привилегия богачей, а презренные рабы не имеют на то права. Странно, странно, а нужно ли было вообще такое право тощим, работой изнуренным рабам? Зачем им, спрашивается, массаж, когда у них кожа да кости от непосильного труда? Как раз богатеям с обильными телесами он только и нужен, просто необходим был…

И с чего они так увлеклись-занялись едой-пищей безмерно? Почему осели на широченных ложах-тахтах и до того долежались на оных, что стали не способны обеспечивать физиологические потребности красивых голых рабынь, которых им предлагали для услады утром и к вечеру?! Вот чудаки-то…

Однако что-то я сильно закивала на Ивана да Петра, а бревно-то ведь завелось в моем собственном глазу. Расписываю красочно окорока на боках древних римлян, хотя мне экстренно надо свои тереть-растирать!

Если вы не забыли, читая мои претензии к излишне располневшим патрициям, то я все еще нахожусь в эксперименте, и поскольку затрагиваю довольно веселые темы, вы догадываетесь: пока что я не стала жертвой его (эксперимента). Конечно, рядом нет римлян, зато, как я уже упоминала, сколько угодно весьма ожиревших господ обоего пола, так что во все века, и в теперешний в одинаковой степени, человек поддается соблазну вкусить чего-либо пожирнее-посытнее. Особенно детишек жаль. Я, признаться, не думала, что и в этих местах люди столь опрометчиво относятся к своему чаду, к его здоровью то есть.

Сейчас давайте устроим небольшой экскурс в медицинскую науку. Хотя еще наш поэт-демократ Николай Алексеевич Некрасов в своей поэме «Кому на Руси жить хорошо» получше всяких научных светил установил, отчего есть-пошла подагра та самая, которая, как я уже чувствую, начинает сковывать мои кости и мышцы. Итак, он определил и поэтически отразил истоки данной хворобы. Главной же его заслугой было установление факта, какая именно часть населения земли склонна страдать этой самой хворобой. Помните поэму? Напомню. Оказывается, подагра – болезнь богатеев. Представляете?