Юрий Андреев - Мужчина и Женщина

Андреев Юрий Андреевич

Мужчина и Женщина

Эпиграфы ко всей книге

Путь человеческий — путь звездный.

Как царство средь царства стоит монастырь,Мирские соблазны вдали за оградой,Но как же в ограде — сирени кусты,Что дышат по веснам мирскою отрадой?

И как же от взоров не скрыли небес,Надземных и, значит, земнее земного,В которые стоит всмотреться тебе,И все человеческим выглядит снова.

Летит над океаном толстый «Боинг». Движется в проходе меж креслами ослепительная стюардесса, везет каталку с яствами и напитками, раздает обеды и улыбается: — Плиз, сэр!.. Плиз, сэр!.. Обращается к нашему соотечественнику, который нахохлился на своем сидении: — Плиз, сэр! — Бабок нет! — отвечает он ей и отворачивается от соблазнительных бутылок и закусок.

Она удивилась, но улыбку с лица не убрала, а когда добралась до приборного отсека, то по инструкции довела до первого пилота, что на борту находится странный пассажир с непонятным языком и немотивированными поступками. Пилот незамедлительно связался с международным центром языковых диалектов, там включили на поиск все программы во всех компьютерах, долго искали, но все же ответ нашли. И тогда стюардесса опять отправилась со своими контейнерами между рядами и подошла к чудаку: — Плиз, сэр! — Господи! Я ж тебе понятно сказал: бабок нет! И тогда, ослепительно улыбаясь, она ответила, как научил ее всезнающий компьютер: — На халяву, сэр! На халяву!..

Совершенство же рождается только из взаимосвязи качеств, присущих каждому полу; если изучение мужского пола занимает прежде всего рассудок, а созерцание женского живо задевает чувства, то полное удовлетворение разуму приносит лишь сочетание обоих, то есть чистая сущность, свободная от всех различий пола, как достояние идей. Высшее единство предполагает всегда направленность в две противоположные стороны. Единство только тогда имеет ценность, когда его источник — изобилие, а не бедность… Итак, один пол совершенствуется в одном, другой в другом, и оба они, взаимно противодействуя, сообща способствуют удивительному единству природы, которое теснее всего связывает целое и одновременно позволяет отчетливее всего выделить отдельное… Силы двух полов пользуются равной свободой, так что их можно рассматривать как две благотворные стихии, из рук которых природа принимает свое высшее совершенство. Свое высокое назначение они оправдывают только тогда, когда их деятельность гармонично сливается воедино, а сердечная склонность, приближающая их друг к другу, называется любовью…

Виски серебрятсяТы с улыбкой меня обнимаешьМолодые вина горчатЛишь старое виноДостойно Абурадзуцу

Трепещут бедраВздрагивает станСумерки вкрадчивоВходят друг в другаСердце вот-вот разорвется

Над телом своимТеряешь последнюю властьОбуздать ли грозуЕсли молниюХочет метнуть?

Дрожат полукружьяЗеленых векРазливается ночь в облакахТо, что не высказал яСильнее того, что сказал

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ОТ АВТОРА

Нет числа письмам, которые приходили и приходят после того, как книга «Три кита здоровья» была опубликована сначала в журнале «Урал», а затем напечатана несколькими разными издательствами. Но большой отдельный поток, можно сказать, целый Гольфстрим, мощное — глубокое и широкое — непрерывное течение составляют письма, порожденные тем разделом «Трех китов», который был назван не без лукавства и горечи «Что такое есть любовь? Это чувство неземное, что волнует нашу кровь». О самых сокровенных вопросах интимной жизни я предпочел тогда отмолчаться, сославшись на то, что читательской аудиторией могу быть превратно понят и злонамеренно перетолкован.

Напор читательских писем — столь разных, столь искренних, столь требовательных и настойчивых! — ежедневно доказывает, что в этом предположении я заблуждался. Умен, как известно, не тот, кто не делает ошибок, но тот, кто способен их исправлять. Что ж, буду в этом отношении совершенствоваться, откорректирую свою недооценку общественного внимания к «чувству неземному» в его «земных» аспектах.

С другой стороны, хорошо, однако, что само время доказало необходимость изложения этой великой извечной темы в виде отдельной книги. Не как части, хоть и более пространной, чем прежде, в тексте «Трех китов здоровья» (ее присутствие там было необходимо для гармонического построения книги), но в качестве особой проблемы, выделяющейся среди других тем, задач и загадок нашего бытия. И не просто особой, но стержневой, вокруг которой вращаются, тяготея к ней, все остальные. Поэтому я и решил ввести в качестве одного из эпиграфов слова великого естествоиспытателя Гумбольдта (а мог представить и иных мыслителей из иных стран и эпох). И более того: такая категория, как любовь, оказывается центром не столько разномасштабных тем, сколько центром самого мироздания. Потому-то пристально, внимательно следует всмотреться во все, что к ней относится. И поэтому ее значимость побуждает нас видеть все, относящееся к ней, в таком-то именно масштабе: в ней нет мелочей, в конечном счете, все здесь соотносится с вселенским контекстом за тысячи лет. Так что, повторяю, справедливым оказалось посвятить теме «М-Ж» особую книгу.

И вот тут-то встал предо мной не вопрос, а вопросище: какой должна явиться эта книга, чтобы была от нее максимальная польза для людей (а без такового замаха зачем же и за дело браться)? Дело в том, что очень и очень много хороших, и философических, и практичных трудов типа «Мужчина и женщина» создано в подлунном мире за тысячи лет. Это и добросовестные энциклопедии, и наставления, отличающиеся техницизмом («Двадцать… Тридцать две… Сто одна… Шестьсот девятнадцать… Три тысячи четыреста семнадцать поз любви»), и учебные пособия для молодой семьи по принципу «Делай так, не делай этак». В общем, их следует изучать с карандашом в руках, что, конечно же, полезно, ибо интеллект они обогащают. Но вот беда: душу они не волнуют, чувства наши не заставляют бурлить-клокотать и на наши сердца не воздействуют, ибо не через кровоточащие сердца создателей своих они были пропущены, а только через их разум.

И я подумал: а почему бы мне не отправиться вослед благородным предшественникам-просветителям, но прихватив с собою в отличие от них такие механизмы эмоционального общения с читателем, которые дарует нам только художественная литература в непосредственности своей?.. Короче говоря, я решил представить на общественный суд две достаточно типические в своем драматизме многострадальные и счастливые судьбы: Его и Ее. Людей этих, Ивана да Марью (либо Егора и Анастасию, либо Игоря и Елену и т. д.) я хорошо знаю (как достоверно знаю и людей, которые в «Трех китах здоровья» явились прототипами Анатолия Федоровича). Если же кто-либо усумнится в том, что мои герои осмелились поведать автору столь безмерно откровенные эпизоды и детали своей интимной жизни, то я буду готов неверующим показать (разумеется, сокрыв подписи) такие исповедальные читательские письма, перед которыми способна поблекнуть даже откровенность моих Ивана и Марьи (Антона и Иоганны, Александра и Ирины и т. д.).

«Пусть они сами говорят», — так подумал я о своих Александре и Ирине (Владимире и Лидии, Сергее и Галине и т. д.). Это не значит, однако, что я не буду вмешиваться в повествование. Авторские комментарии или дополнения нужны по целому ряду причин, ибо разнесение базы различных взглядов на один и тот же предмет позволяет увидеть его рельефней и объемней и определить, как в стереотрубе, подлинное расстояние до него.

Но и этих повествователей оказалось мало: поразмыслив, я безусловно понял, что в книге активную роль должен сыграть еще один персонаж: моя незабываемая Нина Андреевна Т. (или Нонна Самойловна В., или Адель Борисовна И. и т. д.) — заслуженный врач Республики, которая, будучи одинокой, уже в пенсионном возрасте, пошла по объявлению в мою семью экономкой исключительно ради общения. И, боже ж ты мой, чего только уникального и бесценного не услыхал я от этого великого врача-гинеколога с пятидесятилетним стажем и феерической судьбой! Воистину, это была Академия. И я попрошу Евгению Иосифовну К. (или Тамару Павловну П., или Ольгу Романовну Ч. и т. д.) в этой книге объяснять героям повествования то, чего из пособий узнать, пожалуй, нельзя, но что способно украсить и облегчить многосложную интимную жизнь мужчины и женщины (тут мне показались уместны эротические танки Рубоко Шо в качестве поэтического эпиграфа).