Мария Творогова - О воспитании. Записки матери Страница 43

Но в любом случае я считаю, что регулярные физические наказания — это признак педагогической беспомощности воспитателей (родителей).

Думаю, что ни при каких обстоятельствах не следует бить ребёнка по лицу. Это наказание особое, за подлость. Да и наказанием пощёчину назвать трудно; это, скорее, сверхэмоциональное выражение отношения к человеку, равному себе по возможностям, опыту, силе, но никак не к ребёнку. В совершенно исключительных случаях такое поведение возможно по отношению к подростку, но надо отдавать себе отчёт, что после пощёчины ваши отношения сильно изменятся.

Я уж не говорю о том, как стыдно взрослому человеку срывать на ребёнке злость или плохое настроение.

До сих пор речь шла об уже довольно большом ребёнке, старше пяти-шести лет. Малыша же наказывать физически и бессмысленно, и жалко. Однажды я была свидетелем такой уличной сцены. Бабушка везла в коляске внука примерно десяти-одиннадцати месяцев. Малыш держал в ручке игрушку и вдруг выронил её на асфальт. Бабушка подняла игрушку и несколько раз ударила ребёнка по руке, приговаривая: “Нельзя бросать игрушки, нельзя!” Малыш отчаянно заревел, очевидно, не понимая, что произошло. На лице бабушки при этом отразилась не злость, не досада (игрушка испачкана, нечем будет развлечь ребёнка), а озабоченность, как у человека, который занят неприятным, но необходимым делом. То есть она, очевидно, считала, что воспитывает ребёнка, пытаясь приучить его бережно обращаться с игрушками. Ни к чему она, конечно, таким образом приучить ребёнка не могла: во-первых, он ещё настолько мал, что не в состоянии проследить связь между падением игрушки и действиями бабушки, а во-вторых, таким способом не учат детей, а дрессируют зверей, причем и для них способ этот, как я понимаю, не единственно возможный и далеко не лучший. И потом, хочется спросить эту бабушку: если она так лупит малыша за брошенную игрушку, что она станет делать, когда он немного подрастёт и потянется к спичкам? К электророзетке? К коробочке с лекарствами? Ведь он привыкнет, что за пустяк ему попадает по рукам, так что уговоры и объяснения на него могут и не подействовать.

О признании своей вины, ошибок и недостатков

Я не собиралась ссылаться в этих записках на педагогическую литературу, но здесь хочу сделать исключение, потому что случай очень характерный, а в своей жизни я подобного не припомню.

В журнале “Семья и школа” было опубликовано письмо читательницы примерно следующего содержания. У неё дома пропала какая-то вещь, что-то ювелирное или часы, точно не помню. Она решила, что взяла дочь-подросток. Девочка уверяла, что она не брала, а мать настаивала и, кажется, даже как-то её наказала: она считала, что эту вещицу взять было больше некому. Через некоторое время вещь нашлась, причём при таких обстоятельствах, что стало очевидно: девочка тут ни при чём. Мать хотела попросить у неё прощения, но не была уверена, что это следует делать, и решила посоветоваться с подругой. Та стала её отговаривать. “Разве можно извиняться перед ребёнком? Так она совсем тебя уважать не будет, на шею тебе сядет!” — говорила она. Мать девочки пишет, что чувствует вину перед дочерью и ей кажется, что подруга не совсем права. Она спрашивает совета, как ей поступить.

Рассуждение этой самой подруги очень типично для людей малокультурных и мало уважающих как других, так и себя. Им кажется, что, принося извинения, они унижаются. Это касается не только извинений перед собственным ребёнком, но и перед любым человеком, поэтому поговорим сначала о признании вины в мире взрослых. Часто на деле нежелание признать свою ошибку выглядит довольно неприглядно, а то и просто смешно. Человек совершает некую оплошность, ему на неё указывают, а он вместо того, чтобы извиниться, начинает оправдываться, находит много, как ему кажется, уважительных причин для своей ошибки, краснеет, бледнеет, нервничает, начинает обвинять кого-то другого, тот возмущается... и так далее. Тогда как если бы он принёс извинения (даже если он и не очень-то виноват) и исправил, если нужно, свою (а иногда и чужую) оплошность, это сразу пресекло бы все дальнейшие пререкания, инцидент был бы исчерпан. Это не значит, что, прося прощения, надо действительно вести себя как-то униженно. Воспитанный человек всегда сумеет сохранить при этом достоинство, это только вызовет уважение окружающих.

Если в автобусе Вас качнуло и Вы наступили кому-то на ногу, не стоит оправдываться или заводить с пострадавшим беседу о профессиональных качествах водителя, о пробках и светофорах. Надо просто сказать: “извините, пожалуйста”, хотя Вы ни в чём не виноваты. Вряд ли Вы этим себя унизите, не правда ли?

Насколько люди ценят, когда человек признаёт свою вину и как это прибавляет ему уважения, покажет следующий пример. Этот случай произошёл со мной ещё в советское время. Однажды я пришла к стоматологу. Для того, чтобы мне дали номерок, потребовался паспорт, которого у меня с собой не было. В регистратуре номерок мне дали, но предупредили, что, если следующий раз приду без документа, меня к врачу не пустят. Следующий раз я опять забыла паспорт и вспомнила об этом уже по дороге в поликлинику. Возвращаться было поздно; соврать, что меня не предупреждали, было невозможно: я видела, как на моей карточке сделали пометку «ПАСПОРТ!!!» Я решила извиниться, признаться, что просто забыла, и отдаться на милость регистраторши, хотя её грозный вид и неприветливые речи не предвещали ничего хорошего. Так я и сделала, ведь я действительно была виновата. Эффект превзошёл все мои ожидания. Он был примерно такой, какой в одном из детских рассказов ошеломил юного грубияна, по чьему-то совету впервые применившего слово «пожалуйста» или «спасибо». Регистраторша совсем уже приготовилась меня отчитать, но моё признание её просто обезоружило и чуть ли не растрогало. Она крайне удивилась моему извинению и всё-таки выдала номерок, заметив при этом, что делает так только потому, что я не стала выдумывать, будто мне ничего не говорили, а честно призналась в своей оплошности. Видимо, так люди поступают достаточно редко.

Ещё один пример. Ко мне для занятий математикой приходила девочка-семиклассница. Согласно договоренности с её мамой она должна была приходить три раза в неделю, но очень часто не являлась, причём в большинстве случаев меня об этом никак не предупреждала. Я готовилась к её приходу, соответственно планируя свои дела, ждала её, а она не приходила. По прошествии минут двадцати после назначенного времени я начинала звонить ей и её маме, и тут выяснялось, что ребёнок по каким-то причинам не придёт, а меня по каким-то другим причинам не предупредили; иногда эти причины бывали действительно уважительными, но чаще оказывалось, что просто забыли. А иногда я не могла дозвониться ни до матери, ни до дочки и оставалась в неведении несколько дней. Такая необязательность меня, конечно, возмущала, и я много раз хотела вообще отказаться от занятий с этой девочкой. Но! Всякий раз её мама признавала их вину, свою или дочери, причём, как мне казалось, совершенно искренне, и обещала, что такое больше не повторится. И хотя я, имея опыт общения с этими людьми, понимала цену таких обещаний, я не только не отказывалась от занятий, но не могла даже более-менее сурово высказать своё негодование, хотя всякий раз готовилась это сделать. Ну как будешь выказывать негодование, ругать, стыдить человека, который с тобой соглашается, считает своё поведение безобразным и приносит искренние извинения! Признание вины в такой ситуации просто обезоруживает.

Теперь рассмотрим гипотетический пример. Начальник видит, что некая работа не выполнена. Он вызывает Ивана, которого считает в этом виноватым, и начинает его распекать. Иван говорит, что эту работу должен был сделать не он, а Пётр. “Ах, ты еще и врёшь, Петра хочешь подставить?” - говорит начальник и ругает Ивана ещё пуще. Наконец, бедный Иван уходит, а начальник смотрит в документы и видит, что, действительно, поручал эту работу не Ивану, а Петру. Он досадует на свою ошибку и, скорее всего, понимает, что должен как-то её исправить. Как он может поступить теперь?

1) Он снова вызывает Ивана. Признаётся в своей ошибке и просит извинить его за напрасный нагоняй, ведь каждый может ошибиться. Извинения, конечно, требуют известного мужества от начальника, тем большего, чем сильнее он отчитал Ивана. Иван, скорее всего, простит начальника, если у них нормальные отношения, и будет его сильнее уважать как человека, умеющего признавать свои ошибки.

2) Начальник не находит в себе мужества впрямую извиниться перед Иваном, но пытается загладить свою вину, делая ему какие-то послабления — у начальства для этого много возможностей. Скорее всего, Иван примет извинения, сделанные в такой форме, а может быть, и нет. Ребёнок же в подобной ситуации вряд ли поймёт и оценит Ваши примирительные шаги.

3) Начальник считает ниже своего достоинства извиняться перед подчинёнными или полагает, что лишний разнос всегда пойдет на пользу “этим бездельникам”. В этом случае Иван останется обиженным, да ещё нерадивый Пётр может над ним посмеяться, что он получил нагоняй за чужие грехи. Кроме того, и у Ивана, и у Петра создастся впечатление о начальнике, как о плохом руководителе, который не способен запомнить подробности работы своих подчинённых. Это никак не прибавит ни авторитета начальнику, ни поводов для хорошей работы его подчинённым. Отношения Ивана с начальником могут испортиться до такой степени, что Иван решит уволиться с работы, где с ним так несправедливо обошлись.