Питер Квилтер - Занавес поднять!

Питер Квилтер

Занавес поднять!

Комедия-фарс

Curtain Up! By Peter Quilter

Перевод с английского Павла Шишина

Первое действие происходит в фойе и кафе старого обветшалого театра. В помещении самые простые столы и Стулья, кроме того, повсюду разбросаны предметы, имеющие отношение к театру — часть декорации, подмакетник, афиши, разнообразные коробки и ящики. Поначалу всё помещение чрезвычайно захламлено, но к концу первого акта приводится в идеальный порядок.

Второе действие происходит на сцене старого театра.

ТЕРЕЗА — лет 25–30.

ШЭРОН — лет 20–30. Панк-готка с ног до головы.

ПЭМ — мать Терезы.

БЕТТИ — бабушка Терезы.

ДЖЕКИ — под сорок, стройная, спортивная.

Важное примечание от автора:

Одной из основных сюжетных линий пьесы является подготовка и проведение персонажами благотворительного концерта с участием эстрадной звезды Лайзы Минелли. Создатели спектакля могут по своему усмотрению заменить Лайзу на другую эстрадную певицу — либо мирового уровня, либо широко известную в той стране, где ставится спектакль. В любом случае это должна быть артистка, которая знаменита, мгновенно узнаваема, обладает яркой индивидуальностью, и чей внешний облик зрители могут ясно себе представить. Создатели спектакля должны самостоятельно внести соответствующие изменения в текст пьесы, в том числе в отсылки к репертуару звезды, манеру поведения и выбор песен.

Акт первый

Обветшалое фойе заброшенного театра, заваленное мусором и покрытое слоем пыли. У двери одна на другую составлены несколько картонных коробок. Тереза распахивает дверь, и коробки валятся на пол. Тереза входит, отодвигает коробки в сторону, вносит из-за двери несколько пакетов с покупками и кладёт на стол. Затем, посмотрев вокруг, замечает в углу старую книгу, открывает её, сдувает со страниц пыль — и тут же оказывается укутанной облаком пыли. Тереза громко кашляет.

Входит Пэм.

ПЭМ. Какая прелесть!

ТЕРЕЗА. Здесь очень пыльно.

ПЭМ. Я догадалась. Оставлю дверь открытой.

Пэм закрепляет дверь, чтобы та не закрылась.

Не думала я, что он в таком состоянии.

ТЕРЕЗА. Простоять закрытым столько лет.

ПЭМ. Всё равно.

ТЕРЕЗА. Я заварю чай.

ПЭМ. В такой грязи? Я сегодня не готова пить чай с термитами.

ТЕРЕЗА. Не бойся, такого не случится… Я забыла чайные пакетики. Но…

Тереза начинает распаковывать сумки. Появляется печенье и две упаковки растворимого супа в пластиковых стаканчиках.

ПЭМ. Что за дрянь у тебя там?

ТЕРЕЗА. «Супер-суп». Отыскала в шкафу, в самой глубине.

ПЭМ. В каком шкафу?

ТЕРЕЗА. С голубой дверцей, у тебя на кухне.

ПЭМ. Господи боже мой, нечего тебе там лазить — мало ли что попадётся!

ТЕРЕЗА. Ну, я вот нашла это. И срок годности ещё не истёк.

ПЭМ. И когда истечёт?

ТЕРЕЗА. В две тысячи сорок девятом году.

ПЭМ. Отлично. Я как раз захватила лекарств на неделю. Сколько там у тебя?

ТЕРЕЗА. Двенадцать овощных супов с гренками и двенадцать куриных.

Тереза достаёт из другой сумки чайник и пару тарелок. Не прерывая разговор, она наполняет чайник из пластиковой бутылки с фильтрованной водой.

ПЭМ. Не многовато? Будут ещё только Шэрон и бабушка, так?

ТЕРЕЗА. Да.

ПЭМ. Больше никого?

ТЕРЕЗА. Нет, мама. Не сегодня. Ты уже спрашивала.

ПЭМ. Просто хочу убедиться.

Тереза собирается включить чайник в розетку.

Осторожней.

ТЕРЕЗА. Всё в порядке. Генератор проверяли на прошлой неделе.

ПЭМ. Эту байку я уже слышала. Смотри, чтобы обувь была на резинойвой подошве.

Тереза включает чайник в розетку.

ТЕРЕЗА. Ты не сходишь за бабушкой?

ПЭМ. Через пару минут, она хотела вздремнуть.

ТЕРЕЗА. Что она обо всём этом думает? Ты с ней говорила?

ПЭМ. Только в общих чертах. Я прочитала завещание и поехала её навестить. «Здравствуй, мама, — сказала я, — ты помнишь, мы говорили о том, как было бы хорошо, если бы Майкл оставил нам что-то в наследство? Так вот, он оставил — огромный, паршивый, заброшенный, кишащий крысами чёртов театр!»

ТЕРЕЗА. Ты что, говорила вот такими словами?!

ПЭМ. А какими ещё словами я должна была говорить? Посмотри на это. Лучше уж сразу признать правду.

ТЕРЕЗА. И что она ответила?

ПЭМ. «Тупой гондон» — вот её точные слова. Новость сбила её с толку. Она даже не поняла, что театр принадлежал Майклу, и он мог отдать его кому угодно. Она знала, что он получил театр в наследство от дяди, но Майкл очень скоро заболел. Сначала брат умирает, потом сын умирает — не удивительно, что она перестала соображать. Нам всем пришлось нелегко, но можешь представить, каково было ей.

ТЕРЕЗА. Но виду она не подаёт.

ПЭМ. Слегка притормаживает. Но это пройдёт. Месяц-другой, и будет скакать, как двенадцатилетняя.

ТЕРЕЗА. Будем надеяться. Сядь посиди.

ПЭМ. Я что-то побаиваюсь.

Тереза стирает со стула пыль. Пэм садится, оглядывается по сторонам.

Ну и помойка!

ТЕРЕЗА. Просто надо немного прибрать. Привести в приличный вид хотя бы эту часть здания.

ПЭМ. Да уж придётся. Надо же будет где-то сесть и всё обсудить. Ты все документы привезла?

ТЕРЕЗА. Да.

ПЭМ. Ты их перечитала?

ТЕРЕЗА. Я попыталась. Вступительная часть вполне понятна, а вот юридический жаргон — какая-то тарабарщина.

ПЭМ. Для тебя? Что так? Ты же училась в университете.

ТЕРЕЗА. Ну, да.

ПЭМ. «Ну, да!» Обучение стоило целое состояние. Но всякий раз, когда возникает какая-то сложность, от тебя никакого толку. На что мы только потратились!

ТЕРЕЗА. Я не изучала юриспруденцию, мама.

ПЭМ. Ты изучала английский язык, Тереза, а все документы составлены по-английски.

ТЕРЕЗА. Они просто слишком запутанные. Для меня.

ПЭМ. Ну, не знаю. Три года в университете, и всё, с чем ты вернулась, — это диплом и татуировка на заднице.

ТЕРЕЗА. Прекрати, мама, это отвратительно! И вообще это не татуировка, а скорее маленькая иллюстрация… ягода клубники. И она на бедре.

ПЭМ. Да мне без разницы — лишь бы ты смогла всё как следует растолковать бабушке и Шэрон. Если они в таком же потрясении, как я, им придётся объяснять по десять раз.

ТЕРЕЗА. Всё будет хорошо. Основную мысль они уловили. Надо обсудить совместное владение собственностью, наследственные правоотношения влекут за собой ряд осложняющих обстоятельств.

ПЭМ. «Наследственные правоот…»? Можно хоть сегодня обойтись без умных слов?

ТЕРЕЗА. Просто хочу показать, что три года в университете не прошли даром.

ПЭМ. И, кстати, у нас ведь нет никаких осложняющих обстоятельств? Доли у всех одинаковые, выручку делим поровну. Что там ещё может быть?

ТЕРЕЗА. В общем-то так, но… Мы ведь затем и собрались. Уладить всякие мелочи.

ПЭМ. И понять, что делать. Просто глупо вот так вести дела. В этом весь твой отец. Никогда не мог обойтись без выкрутасов. Готов твой суп?

ТЕРЕЗА. Вода ещё не вскипела.

ПЭМ. Не представляю, что из этого получится. Пятеро женщин совместно владеют театром. Да ты посмотри на него!

ТЕРЕЗА. Это всё, что он мог нам оставить. Театр много для него значил.

ПЭМ. Ты так думаешь?

ТЕРЕЗА. Да. Он любил этот театр. Всё время приходил сюда с дядей. Ты же помнишь, как часто он говорил о нём. А когда я была маленькой и приходила за кулисы, он рассказывал мне разные истории. И когда этот театр достался ему в наследство от дяди Билла, мне казалось, что ничего чудесней и быть не может. Ничего прекрасней. Но папа так по-настоящему и не порадовался. Вот что самое печальное. Всё случилось так быстро, он не успел даже съездить сюда.

ПЭМ. Это нотариусы во всём виноваты. Столько времени не могли заверить завещание Билла.

ТЕРЕЗА. Ужасно. Но теперь театр наш. Драгоценность, которой папа так и не успел нарадоваться. И подарил своим самым любимым людям.