Рональд Харвуд - Квартет [Quartet]

Рональд Харвуд

Квартет

Quartet by Ronald Harwood (1999)

пьеса в двух действиях

перевод с английского Ирины Головня

СЕСИЛИ РОБСОН — СИССИ

РЕДЖИНАЛЬД ПЕЙДЖЕТ — РЭДЖИ

УИЛФРЕД БОНД — УИЛФ

ДЖИН ХОРТОН

Место действия:

дом для ветеранов сцены в сельской местности графства Кент.

Действие первое

Позднее утро июньского дня. В воздухе разлита жара. Музыкальный салон. Обставлен комфортабельно, однако случайно подобранными вещами: маленький рояль, большое трюмо, ширма. На стенах фотографии и портреты композиторов и певцов: Верди, Пуччини, Сольти, Моцарта, Карузо, Бриттена, Марии Каллас и других. Застекленные двери ведут на узенькую террасу.

На террасе СЕСИЛИ РОБСОН (СИССИ), полная женщина, в ушах у нее наушники от маленького плейера. Она слушает музыку, то кокетливо улыбается, то шепчет слова, то напевает мелодию, которую, разумеется, слышит только она.

На скамейке РЭДЖИ (РЕДЖИНАЛЬД) ПЕЙДЖЕТ. Это стройный, подтянутый, безупречно одетый мужчина (белый воротничок, галстук). Он изучает книгу Эрнста Ньюмена о творчестве Вагнера. Попутно делает заметки.

Через несколько минут появляется УИЛФРЕД (УИЛФ) БОНД. Это крупногабаритный мужчина в полном смысле слова. Одет с артистической небрежностью, а быть может, он вообще пренебрегает своим внешним видом. Уилф опирается на палку.

Взглянув на Уилфа, Рэдж снова погружается в книгу.

Сисси самозабвенно слушает музыку.

Посмотрев на своих друзей, Уилф подсаживается к Сисси. Он явно что-то замышляет. Сисси простодушно улыбается, он улыбается ей. Жестом она показывает, что слушает музыку.

Он понимающе кивает ей.

УИЛФ. СИССИ! Положа руку на сердце, позволь сказать тебе, что у тебя самые красивые в мире СИССИ. Таких ни у кого не видал.

Разумеется, Сисси не слышит, а Рэджи устало вздыхает.

Вся твоя плоть пробуждает во мне плотское вожделение.

Смотрит на Рэджа, но тот никак не реагирует.

И еще скажу, чтобы мне хотелось сделать с тобой, когда ты нагибаешься, натягивая хирургические чулки; — мне хочется сразу облапать тебя. Ты бы этого хотела, СИССИ?

РЭДЖИ. УИЛФ! Прекрати свои плоские шуточки!

УИЛФ. Не плоские, а плотские. (Доволен собой). СИССИ, ведь в молодости ты была, как говорят, слаба на передок, прости меня, СИССИ. Конечно, это было давно — но по моим наблюдениям, ты любила «что-то погорячее», разве не так?

РЭДЖИ. Перестань, УИЛФред, я вежливо тебя прошу.

УИЛФ. А ты, СИССИ, предпочитала рабочих сцены, осветителей. Ведь это же так, моя курочка? И не очень-то жаловала меня, а также РЭДЖИ. Хотя говорили, что Фрэнк Уайт раз или два давал тебе подержать свою флейту. Несчастный педераст! Скажу, что в те далекие времена мы должны были с тобой спариться. Вообще, я не очень-то гонялся за бабами, но нам с тобой было бы хорошо — это уж точно. Меня всегда тянуло к тебе, продолжает тянуть и теперь.

РЭДЖИ. УИЛФред, прекрати! Ты начинаешь повторяться. Всю эту неделю ты бегал за юбками.

УИЛФ. Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Когда я говорю СИССИ всякие эротические пошлости, я испытываю подъем. Теперь это единственный для меня возбудитель. День и ночь я думаю об этом треклятом сексе. Казалось бы, что я уже вышел, из этого возраста, а выходит, что — нет. Ты считаешь, что со мной что-то не так? Не могу смотреть на женщину, чтобы мысленно не начать ее раздевать. В своем воображении я проделываю с ней черт знает что, или же она со мной. Даже с нашей матроной… Видишь, до чего я дошел… А СИССИ всегда любила перед выходом на сцену потереться с кем-нибудь за кулисами. Видно, я был слишком рафинированным для нее. (Усмехается). Но все мы знаем, как это благотворно действовало на голос. Не правда, СИССИ?

РЭДЖИ. УИЛФ, ты омерзителен! Прекрати! (Продолжает читать).

УИЛФ. РЭДЖИ, это я так просто вспомнил… РЭДЖИ, я хочу, чтобы ты послушал, потому что моя эскапада закончена. Я задаю СИССИ эротический вопрос, и она всегда дает мне благосклонный ответ, как только снимет наушники. Я говорил тебе, что я над этим работаю. СИССИ, позволь нам с Рэджем немного поразвлечься с тобой. А ну, давай, СИССИ, будь умницей, ложись на лужайку, снимай панталоны и ноги врозь. Ну как, СИССИ.

Хлопает ее по руке.

Сисси снимает наушники.

СИССИ. Я готова.

УИЛФ (в восторге). Ну вот! А я что тебе говорил? Она готова.

Рэджи выдавливает из себя улыбку.

СИССИ. А что здесь смешного?

УИЛФ. Ровно ничего. А что ты слушала?

СИССИ. Конечно нас. «Риголетто». До чего хорошо мы пели! Зачем ты меня прервал? У тебя что-то срочное?

УИЛФ. Не могу вспомнить.

СИССИ. Слава Богу, что кто-то еще, кроме меня, не может что-то вспомнить.

РЭДЖИ. Весьма любопытно. (Читает). «Вопрос о том, могут или не могут поэзия и музыка существовать на основе приемлемого равенства, — будет рассмотрен ниже в данной главе. Считаем нужным заметить, что термин „поэтический“ в определении основного импульса всех искусств- является ошибочным, так как он может вызвать только неразбериху и путаницу понятий». А вы как думаете?

УИЛФ. Я думаю, что в нашу обитель прибыл новый обитатель. Интересно, кто это?

СИССИ (чрезмерно возбуждена). Что? Что? К нам едет какой-то новенький? Мне никто об этом не говорил. Новое поступление? Кто? Кто это может быть? (Отстегивает наушники, прячет плейер в сумку).

УИЛФ. Если бы я знал, то я бы не спрашивал.

СИССИ (расстроена сверх меры). Я хочу, чтобы они ставили нас в известность. Почему такая секретность?

РЭДЖИ. Потому что это единственное средство сохранить над нами контроль. Секретность — основа всякой власти. (Продолжает читать).

СИССИ. До чего же противно!

УИЛФ. Уверен, что это какая-то важная персона.

СИССИ. Почему ты уверен?

УИЛФ. Не знаю. Просто мое ощущение. Несколько дней мне казалось, что здесь что-то происходит. Вокруг какая-то суета, люди перешептывались друг с другом.

СИССИ. Терпеть не могу, когда люди о чем-то шепчутся. Я всегда думаю, что они шепчутся обо мне. СИССИ Робсон, СИССИ Робсон, СИССИ Робсон…

УИЛФ. А сегодня утром они торопили нас с завтраком.

РЭДЖИ (вспыхивая). В моем присутствии о завтраке прошу не упоминать!

УИЛФ (продолжая)…а затем выпроваживали нас из коридоров, сам Дуче и старшая сестра — матрона — были такие взъерошенные. И я про себя решил, что они ждут какую-то важную персону.

СИССИ. Но почему ты не сказал мне об этом? Ведь кроме тебя никто ничего не знает. Все молчат. А ты знал, РЭДЖИ?

РЭДЖИ (о своем). Я уверен, что Эрнст Ньюмен прав. Поэзия не может быть основным импульсом всех искусств.

УИЛФ. О, какой ты зануда, РЭДЖИ! Вместо своего Вагнера почитал бы лучше Кама Сутру, книгу о сексе в индийской мифологии.

СИССИ. РЭДЖИ таких книг не читает, потому что он истинный джентльмен, чего нельзя сказать о тебе, УИЛФ. РЭДЖИ, я так рада, что ты благополучно вернулся из Карачи!

Рэджи и Уилф обмениваются взглядами.

РЭДЖИ. Мне очень хотелось, хотя бы раз в жизни спеть Тристана или Зигфрида. Но они прошли мимо меня.

УИЛФ. Вагнера поют только проклятые иностранцы. Мы лучше всего исполняем британских композиторов: Россини, Доницетти, Джузепе Верди.

Рэджи улыбнулся.

СИССИ. Я где-то прочла, что если бы Джузеппе Верди родился в Англии, его непременно окрестили бы Джоном Грином — Зеленым. Но с таким именем разве можно сделать карьеру? Представьте себе «Реквием» Джона Зеленого. Содрогнуться можно.

РЭДЖИ. Раз уж мы заговорили о Верди, есть ли идеи в отношении концерта десятого октября?

УИЛФ. Думаю, что каждый должен выступить соло.

РЭДЖИ. А не проще бы трио? Не так ответственно.

СИССИ. Трио? Лучше уж что-нибудь старенькое. Не уверена, что смогу выучить новый текст.

РЭДЖИ. Давайте обсудим это на специальном заседании — позже. (Делает в блокноте пометки).

УИЛФ. Какое еще там специальное заседание? Неужели нельзя просто об этом договориться?