Иллюзорна мгла. Часть первая. Довакина нет, но вы держитесь (СИ) - "Zarylene"

========== Глава первая. Интерлюдия ==========

– Запомни, Джулия! – наставительно поучал дед, травник Валдий Октавий, заменивший мне в своей мере погибшего на войне отца. – Никогда не суди о книге по переплёту и не доверяй полностью мужчинам!

При этом дед прохаживался из одного угла зала таверны в другой, покачивая над моей головой кружкой эля и расплёскивая напиток на пол. Я, тогда ещё семилетняя Джулия Октавия, коренная имперка, сидела на стуле, поджав ножки в грубо сшитых кожаных туфлях, и смотрела, втянув голову в плечи, как тень от его блужданий по полупустому залу – огромная длинная тень мечется по стене, словно призрак, и размахивает скрюченными руками. Завсегдатаи таверны одобрительно кивали в такт нравоучениям Валдия, и продолжалось это до тех пор, пока в зал таверны не врывалась моя матушка в льняном чепчике, засаленном переднике, с черпаком наперевес и не обрывала ценные жизненные уроки своего свёкра метким ударом в темечко.

– Хватит пудрить моей дочери мозги! – восклицала она с чувством. Звонко и очень громко. Дребезжали пустые бутылки, входили в резонанс с её голосом некоторые металлические кружки…

Потом она хватала меня за руку и вытаскивала из теплой таверны, спасая от призрачной тени на стене. Тогда нас встречал лютый мороз и темнота, которую тщетно пытался рассеять свет лун, отражённый от сугробов, как ограждения вставших у дороги.

– Луция! – кричал вслед маме дед, выскочив на порог таверны и потирая свободной от кружки рукой очередную набитую шишку. – Нельзя прятать ребёнка от всего мира на своей дрянной солдатской кухне! Война закончилась!

Его крик тонул среди каменных стен Брумы, а мы возвращались в тот уголок в казармах имперской крепости, который в детстве я гордо именовала домом.

С тех пор прошло двадцать лет, или около того. Не помню точно, в какой из дней состоялась очередная стычка мамы и деда – они никогда не могли найти общий язык по вопросам моего воспитания в послевоенное время. И всё же я умудрилась пойти по стопам обоих, несмотря на то, что тогдашнюю жизнь в Бруме лёгкой назвать язык не поворачивается.

Брума – это крупный имперский северный город, столица одноимённого графства, расположенного южнее горной цепи Джерол. Из достопримечательностей здесь только закрытый храм Талоса – бога сражений; да покосившаяся каменная статуя легендарного героя – Чемпиона Сиродила. Часовню Талоса прикрыли после того, как Империя и Доминион заключили перемирие, так называемый, Конкордат Белого Золота. Эльфы объявили ересью поклонение обожествленному человеку.

Закрытие храма привело к тому, что люди страдали от недостатка лекарств и целителей, посему мне в своё время, вопреки возражениям матушки, пришлось браться за старые дедовы заметки о целебных травах и пытаться что-то сделать в городе, постоянно охваченном волнением.

Помимо обычных больных, вроде простуженных детей или охотников, подхвативших каменную подагру, здесь было огромное количество раненых при стычках с бандами головорезов или гоблинов. Часто говорили о назревающем военном конфликте в Скайриме, и меня эти слухи настораживали. Я задавалась множеством вопросов, пока меняла повязки и варила травяные отвары, но всей правды никто не знал.

Жалованья платили мало и нерегулярно. Я едва сводила концы с концами, поселившись в самом дешёвом постоялом дворе «Кружка и ложка», где старый хозяин, рыжебородый норд Олаф, продолжающий традиции своего прадеда, брал только половину стоимости за проживание. Вторую половину оплачивал Имперский Легион за работу в госпитале.

Холодным утром семнадцатого числа месяца Последнего зерна я проснулась до того, как пропели первые петухи. Из-под неплотно закрывающейся деревянной двери внутрь небольшой комнатушки, которую иные люди назвали бы кладовкой, пролезал тонкой змейкой невидимый сквозняк, вызывая озноб. Поднявшись с лежанки, поскольку даже нормальной кровати моё бедное жилище не содержало, зажгла свечу и порылась в комоде в поисках одежды и своих записей.

Скромная домотканая одежда и меховой толстый плащ с капюшоном ни за что не спасли бы от лютых морозов, но этого хватало, чтобы делать редкие вылазки за ингредиентами, ориентируясь по указателям дедушки, записанным в его полевой журнал.

Пожелтевшие листы старого пергамента в потрёпанной книжке-дневнике, принадлежавшей в своё время моему деду, были самой большой моей драгоценностью, тем единственным наследством, которое осталось в нашей семье после Великой Войны. Я не могла позволить себе ни красивого платья, ни новых книг. Служа с самого раннего детства в Легионе, сперва кухаркой с матерью, потом помощницей лекаря, а теперь и полноправной целительницей, я получила уважение людей, но не богатства. Стабильная возможность пообедать и поспать под крышей в тепле – всё, чего я достигла в этой жизни.

Сегодня мне хотелось показать себя. Не знаю, тешила ли я этим своё самолюбие, от которого ещё что-то, да осталось, или меня влекло любопытство, но снова прочла несколько строк, сопровождавших аккуратный чернильный набросок, изображающий цветок на тонком стебельке, усыпанном листьями.

«Голубой горноцвет известен своими лекарственными свойствами. Это растение произрастает преимущественно в Скайриме и отлично переносит даже самые лютые морозы. Мне оно однажды попалось на перевале в горах Джерол, на обочине дороги. К сожалению, малое количество образцов не позволило более досконально изучить свойства этого цветка».

Сегодня целью моих поисков станет именно это растение!

Окрестности Брумы не богаты на целебные травы. Самое интересное, что можно здесь отыскать это чертополох и трутовики, да и то за последними нужно идти дальше в горы, что в одиночку смертельно опасно. Предгорья кишмя кишат разными хищниками, и если нарвёшься на волка или разъяренного медведя, то можно считать, что крупно повезло. Огры и гоблины в наших краях самая настоящая напасть. Будто мало было войны – теперь на дорогах подстерегают ещё и чудовища. Ищут, чем поживиться. Слышала от своей покойной матушки Луции Октавии, что для огров мясо женщин самый лучший деликатес. Мысленно помолившись за душу матушки Аркею, я спрятала заметки в заплечный мешок и достала из нижнего ящика комода железный кинжал с рукоятью, обмотанной полосками кожи, с огорчением заметив, что режущая кромка начала покрываться ржавчиной. Видимо, все свои скромные сбережения придётся вскоре потратить на новый.

Я завидовала алхимикам прошлого, которые работали серебряными или стеклянными кинжалами, но такие теперь днём с огнём не сыщешь.

Убедившись, что готова к путешествию, заперла комнату и пошла вниз по шаткой деревянной лестнице. Старые рассохшиеся доски опасно скрипели под моими кожаными сапогами.

В зале трактира раздавался мерный громкий храп и витал тяжёлый удушающий запах дешёвого вина и немытых тел. Прямо за столами на лавках уснули завсегдатаи – калеки и ветераны войны с Доминионом: Торвальд и Хаггар. Некогда крепкие могучие воины топили в вине своё горе и старались забыть об увечьях. Торвальд лишился левой руки в битве Красного Кольца, у Хаггара не было правой ноги еще со времен обороны Имперского Города; они просиживали в «Кружке и ложке» порой до самого рассвета. Как сегодня.

Хозяин спал на лежаке возле трёх огромных бочек с медовухой, вокруг него расползся плотный запах перегара, и я непроизвольно поморщилась.

– Олаф! – я толкнула его плечо, что было сил, но разбудить пьяного норда оказалось не так-то просто.

Осознав, что все усилия будут тщетными, я взяла из буфета краюшку хлеба и бутыль с мёдом, убрала в заплечный мешок и отправилась в путь, пробормотав на прощание: «Запиши на мой счёт!»

Он, в свою очередь, проводил меня своим неповторимым храпом, который я восприняла за пожелание удачи.

Меня встретило небо – удивительно розовое, почти алое и чистое, раскрашенное лучами восходящего солнца. В рассвет окунулись двускатные деревянные крыши, окружавших таверну домов, и башня закрытого храма. Свет играл причудливыми бликами на остатках витражей, изображавших Девятерых, и внезапно меня охватила такая необъяснимая тоска, что захотелось тотчас же повернуть назад и остаться в тепле ставшего родным очага.