Сергей Мироненко - Армейские байки времён страны Советов

Сергей Мироненко

Армейские байки времён Страны Советов

Моим однополчанам – офицерам, солдатам, служащим СА 35 гвардейского артиллерийского полка посвящается

От автора:

Истории придуманы на основе реальных событий.

Все фамилии изменены, все совпадения случайны.

Здравствуйте, я ваша служба!

Начало мая 1977 года…

Говорят, под стук колёс хорошо думается. Это смотря куда и зачем едешь. А если не знаешь, куда? Я не знал, куда, но знал, зачем, но это знание мне нисколько не прибавляло радости. Думалось плохо.

Ибо несли меня колёса к неизвестному пока месту исполнения священного долга каждого советского гражданина мужеского пола. То бишь к радостям армейской службы, дотоле мне недоступным. Причём, оторвав от радостей семейных, а также от дальних подступов к вершинам науки, именуемых аспирантурой. И, что ещё печальнее, оторвав на полтора года, ибо как раз в ту эпоху высшим армейским начальникам вдруг показалось, что выпускник ВУЗа за один год не в состоянии освоить армейские премудрости, на которые вчерашнему школьнику требуется два года. Ни у нас не спросили, ни сами не проверили.

Забегая вперёд, могу сказать, что, если исключить физподготовку, стрельбу и армейское питание, то всё остальное я освоил довольно быстро, а свою воинскую специальность в батарее звуковой разведки – часа за два. Но это было потом, а пока под стук колёс приходили совсем другие мысли.

Хорошо, что успел сдать кандидатские минимумы. На английский, правда, пришёл уже обритым. Заведующий кафедрой иностранных языков был удивлён, но спросил всё-таки, как обычно, по-английски:

– Серёжа, что с вами, что за причёска?

– А разве вы видите причёску, Кузьма Фёдорович? Вы же мне сами подписывали ходатайство о досрочной сдаче экзамена. В армию ухожу…

– Да, действительно, вы говорили, что на первом курсе аспирантуры отсрочку от призыва не дают. Ну, ничего, годик пролетит быстро…

Ну да, что такое годик службы по мнению бывшего штурмана Северного флота, ходившего по морям много лет!

– Полтора годика, Кузьма Фёдорович.

– Как полтора, у вас же высшее образование?

– У наших военных – тоже! Вот они и решили на полгода нас к себе приблизить.

– А куда направляют служить?

– Пока не знаю, наверное, военная тайна… Может быть, начнём экзамен? (Тема была для меня болезненна и не очень приятна).

– Так мы его уже фактически начали. Устная беседа на актуальные темы (улыбка). Какие вопросы есть у членов комиссии?

А начиналось всё полгода назад. Повестка на призывную комиссию и приглашение на экзамены в аспирантуру пришли почти одновременно. Отказаться от первого нельзя, от второго – не хочется, а проблема в том, что комиссия – по месту жительства, а аспирантура – по месту нахождения Академии Наук. И между этими местами километров 350. Вот и провёл я почти два месяца на колёсах, чередуя экзамены и обследования. И то и другое – стрессы. На следующий день после сдачи экзамена по специальности медицинской комиссии не понравилось моё давление, и призывник угодил в стационар областной больницы на обследование. Чтобы сдать английский, пришлось в буквальном смысле сбежать из больницы за день до экзамена. Когда уж там было готовится. Вот эта спешка чуть не сослужила мне дурную службу.

Надо сказать, что отношения с английским языком у меня были хорошими, но весьма недолгими. В школе четыре года учил немецкий, а начиная с девятого класса – английский с нуля. Как говорится, читаем What is it? произносим Was ist das? Потом два года изучения английского в институте, где совсем неожиданно для себя попал на республиканскую студенческую олимпиаду по языку. А на последних курсах английский был факультативом, время проведения которого совпадало с репетициями факультетского хора. Хор курировал декан, английский – зав. кафедрой, поэтому какое из двух занятий я посещал – объяснять не надо.

За неделю до вступительного в аспирантуру нужно было выбрать английский научный журнал для письменного перевода и чтения. А где видел эти журналы студент провинциального ВУЗа? Когда спросили желаемое название, я, мучительно напрягая мозги, вспомнил только знаменитый «Physical Review».

На вопрос, что выбираю: часть «А» или «В», ответил первое, что пришло в голову, слегка посетовав внутренне на своё невежество.

Это потом я о нём горько пожалел. На экзамене получил в руки толстенный том с уже отмеченным для перевода текстом, и вот тогда стало по-настоящему дурно. Часть «А», которую я наугад выбрал, содержала статьи по теоретической физике. Думаю, что даже если бы предложенная статья была написана по-русски, я бы всё равно ничего в ней не понял.

Хорошо, что перевод со словарём, но приходится лезть в этот самый словарь практически за каждым словом… кто их придумал на мою голову, эти термины, понимать бы ещё, что это значит, чтобы выбрать из синонимов, ладно, может этот подойдёт, нет, смысл предложения не выплясывается, ага, вот здесь не то, уже понятнее, ладно, напишу так, всё равно эти «англичане» в физике не разбираются, идём дальше…

В общем, времени категорически не хватило и последние слова будущий мученик науки дописывал на листе, который буквально вырывали из рук. Писал уже без перевода: transparent = транспарант и много ещё в таком же духе.

Спасло от провала, как ни странно, то, что был последним в очереди. Когда я начал зачитывать свою писанину, сидящие напротив с журналом экзаменаторы, слегка проголодавшиеся и изрядно уставшие после общения с десятком предшественников, сначала слегка оживились, потом начали с улыбками переглядываться; далее, переспросив о чём-то, засмеялись, ну а когда я дошёл до своих «транспарантов», смех перешёл в гомерический хохот.

Отсмеявшись и вытерев слёзы, председатель комиссии спросил:

– Скажите, пожалуйста, какая у вас оценка по специальности?

– Пять – ответил я с тихой гордостью и смутной надеждой.

– Тогда, будьте любезны, берите журнал. Посмотрим, как у вас с устным переводом…

В итоге я получил «три пишем, два в уме», но о том, что там в уме, знали только четыре человека.

Потом меня с моей полузаслуженной тройкой почему-то зачислили в продвинутую полугодичную группу, хотя по всем правилам свежеиспечённый аспирант должен был попасть в компанию тех, кому учить язык положено полтора года. Первый месяц на занятиях я вообще не понимал, о чём это бодро щебечет с преподавателем тройка коллег, потом втянулся и через полгода сдавал экзамен, но что такое transparent, уже, разумеется, знал… А майор в призывной комиссии, когда я представил документы о том, что зачислен в аспирантуру и уезжаю к месту учёбы, сказал:

– Эх, зря вы юноша! Я бы вас и так направил служить примерно в двух кварталах от вашей академии, в полк связи, отслужили бы годик, а потом бы и поступали.

Может быть, он знал, что готовится изменение сроков службы?

Но теперь жалеть о том бесполезно, впереди – неизвестность, о которой в полутёмном вагоне ходили только слухи и никакой достоверной информации.

Ночь в поезде, ранний подъём, сырое майское утро на незнакомом вокзале и произнесённое в ответ название города: Калининград. Ладно, ничего, а то на букву «К» ещё Караганда бывает, и Камчатка.

Посадка в грузовик, огромный спортзал в военном городке, отдыхаем, насколько можно отдохнуть в огромном, гулком, холодном помещении. Только во второй половине дня за мной пришли. Идём по военному городку, брусчатые мостовые, старые здания с толстыми стенами, казарма с керамической плиткой на полу в коридоре и паркетом в комнатах с двухъярусными железными кроватями.

Вызов в штаб, иду с сопровождающим. Строевая часть, добродушного вида капитан расспрашивает о моём образовании, учёбе в аспирантуре. Неожиданный вопрос: «Пишешь красиво?» Показываю, восторга моя каллиграфия не вызывает, ничего, научишься.

А сейчас – в батарею. Снова казарма, это ваш сержант – командир отделения, вот койка, вот так нужно её застилать, тумбочка, что в ней должно быть и что не положено, слушайте и запоминайте, салаги, второй раз повторять не буду…

Так начиналась новая неизвестная жизнь…

Карантин

Я не очень хорошо знаю историю происхождения этого названия. Может быть, во времена оные, когда прибывающие гражданские представляли собой радикально неумытых потенциальных переносчиков всяческой заразы, карантин был неформальным и полноценным в смысле их надёжной временной изоляции от уже проверенного здорового коллектива. Ну а в наше время никакой такой изоляции в принципе не существовало. Освидетельствованное придирчивыми медицинскими комиссиями в военкоматах молодое пополнение располагалось в казармах вместе со старослужащими всех официальных и неофициальных рангов. Так что название относилось скорее к временному интервалу между прибытием в часть и принятием присяги.

На слуху было ещё и такое определение как «школа молодого бойца», которое несколько больше соответствовало действительности.