Виктор Рябинин - Те и эти

Виктор Рябинин

Те и эти

Смех – это человеколюбие

Те и эти

Снежный человек из клана Иети сидел на вросшем в мох валуне, что на южном склоне горы Арарат, и молча наблюдал за долиной. Весенний ветер вольно носился над краем пропасти и приятно теребил коричневую шерсть на груди великана, если судить по скромным земным меркам людишек, копошащихся у подошвы горы. Снежные гуманоиды, наблюдая за себе подобными двуногими в долине, называли их просто Те, что живут в пещерах. Эти общинные создания были в два раза ниже ростом, жили в расщелинах скал, боялись холода и ненастья, а для охоты на зверя сбивались в яростные стаи. Пещерные из племени Те порою кучно дрались между собою, словно им не хватало места под солнцем даже на южных склонах гор. С неясной пока целью, Те научились добывать огонь и жарили на нём мясо убитых животных перед употреблением в пищу. С какой целью совершался этот ритуал, постичь было невозможно, так как свежая убоина, побывавшая в огне, не была столь сочной, как сырая, и к тому же, скверно пахла и тупила клыки. Последнее сразу бросалось в глаза, так как пещерные перестали разгрызать кости, а бросали их домашним собакам. И тут тоже скрывалась загадка для людей из клана Иети. Коротышки из долины с какой-то хитрой целью приручали наиболее любопытных животных. Например, коровы и лошади, это понятно. Одних употреблять, а на других ездить. Животные из породы псовых для охраны жилищ. А для чего коты? Мало того, что постоянно что-то вынюхивают, так они ещё и видят в темноте снежных людей. А ведь здравомыслящие Иети сторонятся любого опознания, а тем более нечаянной встречи с кем бы то ни было. И если от пещерных из племени Те удаётся увернуться, то от мелких котов никогда. Едва ступишь на тропу в долину, как юркое животное уже под ногой. Шерсть дыбом, спина колесом и обегает боком по кругу. Чует, однако, силу, а не то бы вцепился в волосяной покров как клещ. Собака, и та в такую ярость не впадает. Пёс умнее, знает, что от снежного ни ему, ни хозяину никакой угрозы. Ведь за всё время никто из клана Иети не нападал на коротышек племени Те, хотя и попадались пещерному на глаза из-за неосторожного любопытства. Так, считай, из одного яйца вылупились. То есть шли одной дорогой и естественно отбирались для дальнейшего развития вместе, пока не разделились на две ветви. А вот какая из них тупиковая, до сей поры не определились, хотя обе плодовито размножались обычным способом. Однако, снежный человек во все времена горд собою, ибо не растерял вековые навыки естественного существования под покровом глумливой цивилизации.

Снежный гуманоид из клана Иети встал с камня, почесал насиженное место и тяжело пошёл вверх по склону горы Арарат навстречу солнцу…

Разумный человек из племени Тех ещё естествоиспытателей сидел на вросшем в мох валуне, что на южном отроге горы Арарат и молча следил за тропой к вершине. В который раз старый исследователь непознанного надолго застревал у этого камня и упорно ожидал знака или даже намёка в подтверждение своей теории. Дело было в том, что именно на этом месте охотники и прочие скалолазы неоднократно встречались лицом к лицу со снежным человеком, по европейской кличке Йети, а то и Авдошкой, если по-местному наречию. Знаменитому члену многих географических обществ даже показывали огромные следы и клочья коричневой шерсти, оставленные человекоподобным великаном на местах его стоянки либо в схронах от постороннего глаза. А ведь научному прогрессивному сообществу уже вполне ясно, что снежный человек существует и что он разумен, раз не идёт на контакт с обитателями долин и не позволяет себя подстрелить или поймать. А сколько раз пытались! Но йети всегда успевал исчезнуть из поля зрения охотников или останавливал их суетливые движения своим тяжёлым и разумным взглядом. А ведь казалось бы, людское племя так далеко шагнуло вперёд и так любуется этим, что уже не помнит себя обросшим густым волосом с ног до головы. Уже чуть ли не все ископаемые недра опустошили, собираясь превратить планету в пустой орех, готовый раньше времени расколоться. И такие следы бурной деятельности оставили после себя на море и на суше, что впору усомниться в разумности человечества. Правда, единственно с оружием рационально разобрались. Этим вопросом так озаботились и так его заготовили впрок, что при удачном стечении обстоятельств можно будет всем миром насладиться итоговым результатом общих трудов. То есть исчезнуть разом одномоментно и без инвалидности. О, тут есть чем гордиться! Ведь до этого надо было дойти умом не одного поколения, чтобы навернуться всем скопом и без обид. А, собственно, и оставаться никто не захочет, ведь мутант до конца наукой ещё не обозначен, да и вряд ли потерпит рядом не подобного себе. Скажем, об одной голове, паре ушей, но без хвоста и третьей руки.

Следопыт сидел на валуне и размышлял о снежном человеке. Появится или нет? Придёт или постесняется? А если появиться? То как с ним общаться? Просто руки вверх поднять или кулаками себе в грудь постучаться? Какой язык жестов применить, чтобы даже постороннему было понятно, что ты хоть и с мирной инициативой припёрся, но до конца верить тебе нельзя? И как к снежному обращаться: по-народному Алмасты либо с восточным привкусом Бьябан-гули?

Вопросов много, а ответов нет. Не идёт снежный йети на контакт с разумным, но и напоминать о себе не забывает. То след оставит, то сосну заломает, а то и на камеру снимется. Издалека видно, что снежный человек с умом, хоть и в первобытном обличии. А может быть, как некоторые догадываются, этот гуманоид просто дурит нашего брата. Заявляется простым разведчиком земных будней, наблюдает за человечеством и выводы делает, чтобы не свихнуться в лоне процветающей цивилизации. Прикидывает, чей мир лучше, не разжигая у людей агрессивность неприятия. И, главное, неизвестно кто умнее. Если, как предполагается многими, у снежного есть телепатические связи с соплеменниками, а где-то в горах портал для впуска в параллельный мир, то мудрее. Может быть, снежный авдошка ждёт когда человек поумнеет настолько, что с ним можно будет пообщаться без драки? А иначе как объяснить такую неуловимость, если разумный на своей планете даже крокодилов окольцевать смог, а к снежному до сей поры вплотную не подступился? Не иначе как осторожничает гуманоид в шерсти. То есть полная маскировка в стане чуждого интеллекта. Выведал своё, прицелился к окружающей среде, определил степень развития младшего брата и шасть через портал в свой параллельный мир. А уже в другом измерении стряхнул с себя волосатую личину, переоделся в чистое и уже в полном боевом с докладом по начальству. Мол, в тупик заходит младшая ветвь развития, готовится к самоликвидации в полном объёме, уже не долго ждать по космическим масштабам и меркам. Мол, пора готовиться к переселению из густонаселённых регионов космоса. А там и всю земную планету по своим меркам перекроить. Потому как биологический материал, включая местных анималов, не годится для дальнейшего усовершенствования. Слишком глуп и чванлив по вселенским понятиям.

Разумный человек встал, почесал насиженное место и лёгкой походкой устремился вниз за солнцем по склону горы Арарат.

Такая странная штука жизнь

На мосту было тоскливо и холодно. Редкие льдины нехотя скользили внизу по тёмной воде и были неприветливы и жалки в своём истлевающем одиночестве. Тощий свет фонарей едва пробивался сквозь вязкую темень сумерек и, скользнув по ноздристым останкам замёрзшей воды, с настойчивостью самоубийцы заканчивал свой никчемный путь в стылых и медленных струях реки, с безумной решительностью маня за собою в бездну последующие потоки неверного света. Окрест были мрак и тягостная тишь. Ни клёкота перелётной птицы над мрачной водой, ни посвиста свиристели над головой, ни всплеска леща на нересте у плёса. И лишь редкий камень, низвергнутый в пучину неловким порывом ветра, утробно ухает, скрываясь под водой и оставляя после себя на поверхности торопливо разбегающиеся круги, кои едва зародившись тут же гаснут, навеки исчезая в мрачном потоке.

«Вот так и мы, умрём, и никто не узнает», – почему-то во множественном числе подумал о себе человек и перебросил левую ногу через перила моста. Вокруг ничего не изменилось, то есть природа немедленно не возмутилась поступком венца своего творения, у которого в коротко стриженой голове в истерике билась мысль об ответе за базар и содеянное ранее. Вот если бы не деньги, включенный по ним счётчик да две параллельные беременности подруг, то жить бы да жить! А теперь, как карта ляжет под густой хмель в голове. Может и козырем, если выловят или по той же льдине не промазать, пока основной ориентир в голове не замёрз. А сейчас главное – это по-мужски собой распорядиться, с твёрдостью в слове и деле. А там может всё и рассосётся. И долги, и беременности. Правда, лишь в том случае, если на берегу хоть один случайный зритель, так как на досужего рыболова в эту пору надежды никакой. При купании с целью суицида всякое может случиться, хотя тут особой точности и расчёта, как, скажем, у висельника, не требуется. Главное – со всего маха в илистые наслоения по самые ноздри не вписаться. Тогда откачивай не откачивай, но навеки к жизненным передрягам останешься равнодушным.