Пэлем Вудхауз - Находчивость Дживса

Пэлем Гринвел Вудхауз

Находчивость Дживса

Я с негодованием уставился на него:

– Ни слова больше, Дживс. Это уже слишком! Шляпы – да. Носки – да. Пиджаки, брюки, рубашки, галстуки, воротники – во всем этом я полагаюсь на ваш вкус. Но фарфоровая ваза, – нет, уж увольте!

– Слушаю, сэр.

– Вы говорите, что ваза нарушает стиль комнаты. А мне она нравится. Я считаю ее художественной, во всяком случае, стоящей заплаченных за нее пятнадцати шиллингов.

– Очень хорошо, сэр.

– Итак, с этим покончено. Если будут спрашивать, то я буду у мистера Сипперлея, в редакции «Майфэр Газетт».

Я вышел, недовольный Дживсом.

Недавно, бродя по Стренду, я попал на один из тех аукционов, куда вас затаскивают почти насильно с улицы за рукав, и купил китайскую вазу с пурпурными драконами, птицами, собаками, змеями и странным зверем вроде леопарда. Весь этот зверинец теперь стоял на полке над дверью моего кабинета.

Ваза мне нравилась. Она была очень ярка и декоративна. Вот почему я так напал на Дживса, который начал ее критиковать. Разве в обязанности камердинера входит критика китайского фарфора?

Я зашел в редакцию «Майфэр Газетт», чтобы излить свою скорбь моему старому другу Сиппи. Когда мальчик впустил меня в кабинет, я увидел, что Сиппи так занят, что совестно его отрывать от дела. Вся эта пишущая братия всегда ужасно занята! Шесть месяцев тому назад Сиппи был веселым, жизнерадостным малым, печатал рассказики и стихи. Но с тех пор, как он стал редактором журнальчика, он сделался чертовски серьезен.

Сегодня Сиппи выглядел еще более занятым, чем обычно. Отложив излияния о моих домашних неприятностях, я решил польстить ему, похвалив последний номер его журнала, который я, конечно, и не думал читать.

Сиппи очень обрадовался.

– Тебе в самом деле понравился журнал?

– Очень.

– Много интересных статей?

– Все, без исключения.

– А поэма «Одиночество»?

– Превосходна. Кстати, кто автор?

– Там есть подпись, – несколько холодно ответил Сиппи.

– Ах, я всегда забываю имена.

– Поэтесса мисс Гвендолен Мун. Ты знаешь ее?

– Не имею чести. А что она, интересная?

– Божественная…

Сиппи откинулся в кресле с устремленным в пространство взглядом, рассеянно кусая резинку, и я немедленно поставил диагноз: Сиппи влюблен.

– Расскажи мне все, дружище.

– Берти, я люблю ее.

– Ты ей признался?

– Как можно!

– А почему бы и нет? Хотя бы в разговоре между прочим.

Сиппи вздохнул.

– Берти, знакомо ли тебе такое состояние, когда чувствуешь себя ничтожным червяком?

– И даже очень. Сегодня Дживс вел себя невозможно… Он стал критиковать купленную мной вазу.

– Она много выше меня…

– Неужели она такая высокая?

– Выше в переносном смысле! Я перед нею прах.

– Неужели?

– Разве ты забыл, что в прошлом году я получил тридцать дней без замены штрафом за то, что ткнул кулаком в пузо полицейского?

– Об этом давно все забыли.

– Все равно. Смею ли я после этого любить ее?

– Ты слишком сгущаешь краски, старина. Ты был выпивши и полез в драку с полицейским.

Сиппи покачал головой.

– Все-таки это нехорошо, Берти. Не утешай меня. Твои слова бесполезны. Ах, я могу только обожать ее издали! В ее присутствии я робею, язык прилипает к гортани. Мои нервы… Кто там? Войдите!

В дверях появился представительный джентльмен с глазами навыкате, римским носом и выдающимися скулами. Видно, важная и авторитетная персона, хотя мне не понравился его воротничок, а Дживс мог бы отпустить несколько нелестных замечаний относительно его брюк. Он держался, как железнодорожный жандарм.

– А, Сипперлей, – грозно сказал он.

Сиппи вскочил и стоял навытяжку, вылупив глаза.

– Садитесь, садитесь, Сипперлей, – произнес незнакомец. Меня он не удостаивал вниманием, смерив искоса величественным взглядом и повернув свой римский нос в мою сторону. – Я вам принес еще одну статейку. Просмотрите ее в свободное время.

– Хорошо, сэр, – предупредительно ответил Сиппи.

– Думаю, что статейка вам понравится. Надеюсь, Сипперлей, вы отведете ей более видное место, чем моей прошлой статье «Земельные отношения в деревне Тосканы». Я понимаю, что в еженедельном журнале места мало, но все же прошу не помещать мою статью в объявлениях среди портных и театров варьете. Запомните это, Сипперлей?

– Слушаю.

– Я вам очень благодарен, друг мой, – продолжал незнакомец. – Вы должны извинить меня за мои замечания. Я вовсе не собираюсь вмешиваться в вашу редакторскую политику. Ну, всего доброго, Сипперлей, я зайду к вам завтра часа в три.

Незнакомец удалился, освободив пространство объемом десять на шесть футов.

– Кто это? – спросил я.

Сиппи расстроился. Он обхватил руками голову, подергал волосы, потом свирепо стукнул кулаком по столу и откинулся в кресло.

– Чтоб его! – выругался Сиппи. – Он никогда не поскользнется на банановой корке и не вывихнет себе ногу.

– Кто это?

– Черт бы его подрал!

– Кто это?

– Инспектор колледжа, где я учился. Ты понимаешь?

– Ни черта.

Сиппи вскочил с кресла и прошелся по ковру.

– Как ты себя чувствуешь при встрече со своим бывшим инспектором?

– Не знаю. Он умер.

– Так я тебе скажу, что бы ты чувствовал. Я становлюсь снова приготовишкой, как будто меня вызвали для нотаций за шалости! Однажды он меня вызвал… Ах, Берти! Я постучал в дверь его кабинета. «Войдите!» Так, вероятно, рычали Нероновы львы, почуяв христианское мясо. Он грозно глядел на меня, обнажив клыки, а я лепетал какой-то вздор в свое оправдание. Но он не растерзал меня, а только отщелкал линейкой. И теперь, когда он появляется, я теряюсь, бормочу «да, сэр», «нет, сэр» и чувствую себя четырнадцатилетним школьником.

Я начал понимать, в чем дело. Люди с артистическим темпераментом, как Сиппи, всегда имеют свои странности.

– Он является сюда с карманами, набитыми статьями вроде «Старинные монастырские школы», «Некоторые неизвестные места из Тацита» и так далее, а у меня не хватает смелости отказать ему. И все это я должен печатать в журнале для легкого чтения!

– Нужно быть более твердым, Сиппи. Побольше смелости, старина!

– В его присутствии я становлюсь хуже жеваной промокательной бумаги. Ничего не поделаешь, Берти! Если же я буду печатать его статьи, то меня прогонят.

– Как же быть?

– Дело скверно.

– Нужно посоветоваться с Дживсом.

– Дживс, – сказал я, вернувшись домой, – дело плохо.

– Сэр?

– Встряхните своими мозгами. Я надеюсь на вашу сообразительность. Вы слышали о мисс Гвендолен Мун?

– Поэтесса, написавшая «Осенние листья», «Это было в июне» и другие поэмы. Слышал, сэр.

– Черт возьми, вы знаете все на свете, Дживс!

– Благодарю вас, сэр.

– Итак, мистер Сипперлей влюбился в мисс Мун.

– Да, сэр.

– Но боится ей признаться.

– Бывает, сэр.

– Считает себя недостойным ее.

– Совершенно верно, сэр.

– Так. Но это еще не все. Слушайте дальше. Мистер Сипперлей, как вам известно, редактор журнала для легкого чтения. И вот бывший его школьный инспектор заваливает его статьями, ничего общего с легким чтением не имеющими. Понятно?

– Более или менее, сэр.

– И несчастный Сиппи печатает его дребедень, не имея сил послать его к чертям. В общем, создается… Ну, как бы это сказать, Дживс?

– Сложное положение, сэр?

– Именно, сложное. У меня с тетей Агатой тоже сложное положение. Вы знаете меня, Дживс, для друга я готов на все!

– Да, сэр.

– Я тоже становлюсь труслив, как кролик, перед Агатой. Так же и старый Сиппи. Он не может объясниться с мисс Мун и прогнать своего старого школьного инспектора с его статьями. Ну-с, что вы думаете, Дживс?

– Боюсь, что в данную минуту я еще не могу предложить вам достаточно продуманного плана, сэр.

– Вам нужно время, чтобы обдумать?

– Да, сэр.

– Отлично, Дживс, подумайте. Утро вечера мудренее. Действительно, утро вечера мудренее. Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что во сне мне пришел в голову стратегический план, которым мог бы гордиться сам маршал Фош.

Я позвонил Дживсу, чтобы он принес чай. Потом позвонил снова. Но прошло, наверно, минут пять, прежде чем явился Дживс.

– Прошу прощения, сэр, я не слышал звонков. Я был в гостиной, сэр.

– Что-нибудь убирали?

– Стирал пыль с новой вазы, сэр.

Я посмотрел на него с умилением. Он не сказал, в сущности, ничего, но мы, Вустеры, умеем читать между строк. Добряк Дживс старался полюбить новую вазу.

– Ну, как она выглядит?

– Да, сэр.

Ответ не по существу, но я не стал настаивать.

– Дживс!

– Сэр?

– Вчера мы с вами говорили.

– О мистере Сипперлее?

– Именно. Не ломайте себе зря голову, я нашел выход из сложного положения. Совершенно неожиданно.

– В самом деле, сэр?

– Совершенно неожиданно. В таких делах, Дживс, первым делом надо изучить… Ну, как это называется, Дживс?