Исцеление - Евгений Юрьевич Лукин

Евгений Лукин

Исцеление

Один мой знакомый страдал нервным расстройством. Подхватил он эту заразу ещё в годы студенчества, поссорившись по личным мотивам с некой сокурсницей, — и та ему бросила сгоряча: «Ты дурак или подонок?» Ну вот что на такое, скажите, можно было ответить? Да много чего. «На себя посмотри!» «От такой слышу!» «А ты сперва ноги выпрями!» Или просто послать куда подальше. А он, представьте, вместо этого возьми да задумайся.

И кончилась его нормальная жизнь.

Гармоничная личность распалась пополам. Теперь в юноше обитало два человека. Боже, как они меж собой враждовали!

Стоило совершить какую-либо глупость, внутренний подонок немедленно цедил с презрением: «Дурак!» А чуть поступишься принципами или там слукавишь, внутренний дурак восклицал с пафосом: «Подонок!»

К счастью, окружающие всего этого не замечали. Шли годы, помаленьку делалась карьера, складывалась, рушилась и снова складывалась личная жизнь, а незримая духовная борьба не утихала — напротив, становилась всё яростней.

От большого отчаяния мой знакомый сходил в церковь попросить совета у батюшки. Тот объяснил ему, что душа каждого человека есть поле битвы дьявола с Богом, однако растолковать, кто за кого в данном случае воюет, так и не смог. Действительно, даже если допустить, что за Всевышнего сражается именно дурак (ну не подонок же!), фраза всё равно прозвучала бы обидно, а то и просто еретически.

И как знать, не психушкой ли закончилась бы жизнь бедолаги, но тут незаметно подкрался второй по счёту развод. Внезапно вспомнились разведёнцу студенческие времена, и он — чуть ли не заискивающе — спросил напоследок у бывшей супруги:

— А как ты считаешь, я дурак или подонок?

— Ты и то, и другое! — отчеканила она.

И словно пелена пала с его глаз. Чего ради столько лет он воевал сам с собой? К чему были все эти внутренние Аустерлицы и Ватерлоо? Разве не может быть подлость глупой, а глупость подлой? Чего им делить?

И обе половинки его души воссоединились.

Две личности слились в одну.

Мир воцарился в сердце его.

И с тех самых пор он жил долго, счастливо и умер в один день.