Енё Рейто - Золотой автомобиль [Авантюрист] Страница 35

Маэстро, Лингстрем, Портниф, Альду и арабы поспешно удалились. Занимался рассвет.

Рыбец стартовал, и огромный грузовой фургон с расшатанными рессорами тяжело двинулся на массивных шинах через пески пустыни.

– Прикрыть господина беркута? – спросил молчаливый Другич.

– Нет, умоляю, не надо! – завопил Гафироне. Однако после моментального курса лечения холодной водой он без возражений погрузился во тьму египетскую. Горчев же, напротив, сбросил одеяло и весело вскочил, хотя в принципе ему было не очень-то весело.

– Когда мы приедем на место?

– Около полудня.

Фургон трясся и подпрыгивал, и льва Аладара Вендринера одолевала икота. Горчев успокоительно почесал ему голову, чем доставил старому артисту несказанное удовольствие.

Что делать? Горчев лихорадочно искал решения: он чувствовал, что самой судьбой ему предназначено спасти миссию Лабу…

Но ничего разумного в голову не приходило. Он снова лег и закрыл глаза. Рука его свешивалась в клетку господина Вендринера. Измученный царь зверей начал лизать руку так мягко и ритмично, что это действовало убаюкивающе. Горчев уснул… Сон его был тревожен. Один и тот же кошмар, и все про господина Ванека. Оя с Аннет и их дети-старшеклассники посещают оранскую крепость, а на странице путеводителя красуется следующий текст:

"Коридор султанши.

Зловещее подземелье, где мавританский владыка Маснир прятал свою рабыню. Несколько лет скудно одетый иностранный господин кого-то ожидает здесь и за умеренное вознаграждение позволяет себя лицезреть. Подлинность двухметровой седой бороды удостоверена!"

Он внезапно проснулся. Фургон стоял, никого вокруг не было. Он подошел к прикрытой клетке Гафироие:

– Эй, господин беркут!

– Чего вам еще?

– Они ушли?

– Да. С полчаса. И теперь я знаю, что вас зовут Черголец.

«Ну чем не господин Ванек?» – подумал Горчев.

Он вытащил из клетки жареного поросенка и отдал половину льву. Господину Вендринеру досталась и голова с кусочком лимона. Престарелый хищник без всякого удовольствия попробовал мяса и почти ничего не съел. Зато долго мусолил лимон…

Старый циркач. У него явно пониженная кислотность. Неужели этот живой коврик для постели некогда был царем зверей?

Горчеву ничего не оставалось, как печально сидеть на полу. Вероятно, Лабу и его спутники уже поймались в стальную сеть. Время шло ужасающе медленно, мозг не отдыхал ни секунды. Вендринер рядом с ним посасывал лимон; может, дело вовсе не в пониженной кислотности, просто лев стал гурманом, как все старики. Давно перевалило за полдень. Горчев впервые в жизни почувствовал, что нервничает. Он ходил взад и вперед – его беспокойство передалось льву. Тот озабоченно смотрел на своего нового негаданного друга.

Гафироне в своей клетке деловито работал ножничками, и казалось, будто тикают карманные часы.

– Послушайте, господин Вендринер, я решил отпустить вас на волю, – заявил Горчев. – Вы пока что мой единственный друг, которому я могу помочь. Идите, погуляйте на своих неверных ногах по теплому песку, потешьте натруженные глаза лиловыми сумерками Са-хары. Потянитесь, поизгибайтесь, похрустите старыми костями. Погуляйте еще хоть раз по своей родине.

Он подкатил клетку к двери и открыл. Однако господин Вендринер не шевельнулся.

Он просто не верил своим глазам. Горчев слегка подтолкнул его в бок, и он вышел, несколько пошатываясь, – бедный звериный король Лир, измученный многолетними скитаниями, – вышел в закат разбитой своей жизни.

Он недоверчиво посмотрел на пустыню, сощурил, словно кот, свои большие глаза и, грустно опустив голову, осторожно ступил на песок. Постоял, обернулся на Горчева и чуть живее пошел дальше, не поднимая головы, словно стыдился самого себя из непонятных соображений.

Решение было принято. Наш герой быстро вернулся к фургону, распахнул дверь.

– Ну, Гафироне, ваш час пробил!

2

Что за час пробил?

Участникам авантюры довелось это скоро узнать. Они возвратились к вечеру.

– Едем! – скомандовал Приватный Алекс. – Рыбед в кабину! Гафироне, вы поедете с Портнифом.

Гафироне послушно вылез из клетки и пошел. Остальные попрыгали в фургон.

Горбатый Рыбед направился было в кабину, но кто-то схватил его и резко отправил в фургон. Дверь захлопнулась, ее заложили снаружи здоровенным железным брусом, дабы хищники не разбежались. Тут же затарахтел мотор.

– Эй, да вы что? Алло! – заорали в фургоне и принялись колотить в стенки.

Бесполезно!

Портниф и Гафироне еще не успели проехать и полпути, как их настиг огромный грузовой фургон Гагенбека: из кабины показалась рука, вооруженная гаечным ключом, опустилась на голову Портнифа, и он свалился без чувств. Фургон остановился.

– Так! А теперь, как договорились, садитесь рядом со мной и – вперед!

Бандиты ритмично били кулаками в стенку. Горчев посвистывал, а Гафироне скрючился возле него наподобие беркута Германа Вендринера, правда, с более жалким видом. Впереди уже виднелся «альфа-ромео». Темный, мрачный вечер.

Радиатор специального фургона Гагенбека прямо клокотал, массивные шины тяжело перемалывали песок. Грузовик затормозил и остановился.

Руководители экспедиции уже устали ждать.

– Пойди и взгляни, куда там девался Гафироне, – приказал Маэстро Альду.

Бандит вышел и пропал. Минуты тянулись. Маэстро и Лингетрем потеряли терпение.

– Куда, к черту, он провалился?

– Теперь, когда мы у цели, парни совсем развинтились.

– Обидно, – раздался голос в темноте. – И впрямь некстати. – Тут Маэстро получил такой удар, что согнулся чуть не пополам. – Лингетрем, ни с места, иначе стреляю. Я – Горчев.

– Что?! Что вам здесь надо?

– Немедленно отправляемся в ближайшее офицерское казино.

Пять беспощадных пальцев сжали горло Лингстрема. Четырнадцати каратовое авто снова досталось Горчеву.

3

– Месье, благодарю вас, – Гафироне совершенно обессилел от пережитых злоключений.

– Вы отвезете бандитов в первый же оазис. Там вам нечего бояться, вас защитят. К тому же дверь фургона закрыта снаружи наглухо – ни один тигр не выскочит.

Слышите?

В ночи раздавался глухой грохот.

– Итак?

– Мы немного отдохнем, а потом вы поведете фургон.

– И…

– И получите вознаграждение.

Какое-то время они сидели спокойно. Взошла луна. И вдруг в серебристом сиянии им представилось причудливое видение: положив передние лапы на подножку кабины, стоял грустный лев и обнюхивал дверцу.

– Господин Вендринер!

Гафироне в ужасе запрыгнул в кабину, а лев поплелся к пораженному Горчеву.

Бедняга! У него дрожали лапы, он тяжело дышал и умоляюще смотрел на своего друга. Тот погладил проплешины на его когда-то роскошной гривастой голове.

– Вернулись, господин Вендринер? Не беда… Пойдемте, старина.

И поскольку Гафироне ни за какие посулы нельзя было выманить из кабины, Горчев сам пошел в сторону оазиса, чтобы лично и устно информировать владельца «альфа-ромео» о случившемся.

Господин Вендринер больше не отходил от него.

4

Ранним утром в оазисе Абудир разразилась сенсация. Там стоял грузовой фургон, откуда слышалось непрерывное «бум-бум». Возле фургона трясся Гафироне.

Оказывается, Горчев жив. Жив! Аннет не могла говорить, она комкала носовой платок, бледная и дрожащая. Лабу лежал с закрытыми глазами. Должно быть, он молился в душе.

– Как вас зовут? – спросил генерал у Гафироне.

– Вендрин… то есть, Бер… Я автогонщик, месье. Нервы его окончательно сдали, и он разрыдался. И поскольку Аннет тоже плакала, он бросился ей на шею, но сейчас на это никто не обращал внимания. Лабу лежал с закрытыми глазами, и трудно было сказать, что он думал или ощущал.

Трогательная сцена показалась генералу слишком продолжительной. Он хотел узнать еще что-нибудь кроме радостного известия о Горчеве.

– Не соблаговолите ли, месье автогонщик, рассказать нам все.

– Я ничего… не знаю… Горчев написал… вот… письмо…

– Ну наконец-то! Давайте его сюда! И генерал прочел:

"Мой генерал! Почтительно докладываю, что нахожусь в бегах из высших военных интересов и сейчас, вдали от своей роты, веду «альфа-ромсо» к «Туфле Пророка».

Не забуду передать его величеству императору Баба Паладала ваш поцелуй.

В Оране, в форте св. Терезы, никто, разумеется, не узнает причины моего отсутствия, смею заверить, господин генерал.

Обоих главных виновников я передам принцу, хотя с другими мошенниками, если будет на то ваша милость, прошу поступить наоборот, то есть выпустить их на свободу из «прилагаемого фургона» за проявленную ко мне доброту, а также и потому, что без их помощи «альфа-ромео» давно был бы в лапах португальской конкуренции.

В надежде, что благодаря вашему доброму вмешательству мое отсутствие в форте св.Терезы не приведет к слишком строгому наказанию, заключаю сии строки с чрезвычайным уважением.