Джером Джером - Большая коллекция рассказов Страница 43

Нынче же стали болтать глупости сами женщины. Копать картофель – да ни за что! Конечно, высокоуважаемая леди, это дело для вас теперь очень трудное: от него и спинка может заболеть, да и слишком уж это низко.

Конечно, в сущности безразлично, мужчина или женщина выкопает картофель и сделает из него пудинг. Копанье картофеля требует большой мускульной силы, поэтому, пожалуй, скорее входит в область деятельности мужчины, изготовление же пудингов, как дело, требующее меньшего напряжения этой силы, более подходит женщине. Но, повторяю, не все ли равно, кто сделает то или другое, – лишь бы было сделано. Само собою ни картофель не выроется, ни пудинг из него не сделается, да и не совсем удобно взвалить оба эти дела на одни плечи. Поэтому мужчине и женщине нужно полюбовно решить, что должен делать каждый из них; а решив, пусть они мирно делают то, за что взялись, и не изводят друг друга упреками и насмешками: «Какое твое дело – ерунда одна! Вот я так действительно тружусь в поте лица, и не будь меня, ничего бы и не вышло!» Мужчина и женщина одинаково нужны друг другу; только их совместными усилиями и можно достичь того, что называется счастьем…

Я знаю трех интеллигентных женщин, взявшихся за мужской труд. Одна из них была брошена своим мужем и осталась с двумя малолетними детьми на руках. Она нашла надежную женщину, которой смело могла поручить присмотр за домом и детьми, а сама поступила в оркестр пианисткой и зарабатывала по два фунта в неделю. В настоящее время она получает по четыре фунта в неделю и работает по двенадцати часов в сутки. У другой тяжело заболел муж. Он остался жив, но лишился ног и не мог ходить в контору, в которой служил до своей болезни, но мог заниматься перепиской бумаг дома. А так как его заработка оказалось недостаточно, то жена открыла портновское заведение, и дело у нее пошло хорошо. Третья осталась вдовою без всяких средств. Она поместила своих троих детей в закрытый пансион и открыла для своего пропитания чайную.

Значит, при известной энергии, и женщина может делать мужское дело, но, конечно, в пределах возможного.

На континенте женщины уже ухитрились вывернуть всю жизнь наизнанку. Там на местах мужчин почти везде засели женщины, заставив мужчин занять женские места. Так, например, дамскими гардеробами там заведуют отставные артиллерийские сержанты, а бреет и стрижет мужчин молодая златокудрая дамочка, озаряющая их при этом обольстительной улыбкою. Что касается меня лично, то я предпочитаю быть выбритым и остриженным артиллерийским сержантом, а моя жена говорит, что отлично может обойтись без него в своей гардеробной. Но таков уже закон на континенте, что мужчины делают женское дело, а женщины – мужское, и нам поневоле приходится там подчиняться этому.

Помню, как я в первый раз путешествовал с дочерью по континенту. Утром, после первой ночевки в одном из городов материка, я был разбужен пронзительным криком, несшимся из комнаты моей дочери. Я поспешно накинул на себя верхнее платье и бросился туда. Ворвавшись в ее комнату, я не заметил там дочери, зато увидел здоровенного детину в синей блузе, державшего в одной руке кувшин с водой, а в другой – пару вычищенных женских ботинок. Он казался не менее моего огорошен видом пустой постели. Из-за умывальника в углу вдруг раздался отчаянный вопль дочери: «Ради бога, уберите этого человека! Зачем он пришел сюда?»

Когда все успокоилось, я объяснил дочери, что в чужих землях горничная теперь заменена мужчиною, а женщины заняты кладкою кирпича, дрессировкой лошадей и т. п. мужскими делами.

Когда вы входите в табачный магазин, то видите за прилавком обворожительную молодую дамочку, осведомляющуюся о вашем желании. Вы спрашиваете у нее такого табаку, к какому привыкли, а она предлагает вам другого, не находя разницы между различными сортами, если они сходятся в цене. Она думает, что вы просто привередничаете, не соглашаясь брать предлагаемый ею сорт.

Корсетные мастерские там обслуживаются представительными молодыми людьми с бородкою а-ля Ван Дейк, женщины бегают по клубам, мужчины стряпают, и, тем не менее, женщина все еще не считает себя достаточно свободной…

В заключение я должен сказать… Я знаю, что это заключение многим представительницам прекрасного пола может показаться… невежливым, но не могу удержаться, чтобы не высказать его, иначе это будет тяготить мою совесть. По моему крайнему разумению, женщина едва ли создана для полной свободы от всяких забот. Вернее всего, что и она, наравне с мужчиной, предназначена для того, чтобы нести часть мирового труда.

X. ГЕРОЙ ПОПУЛЯРНОЙ НОВЕЛЛЫ

Когда я был помоложе, чтение популярных новелл всегда наводило на меня печаль. Очевидно, эти литературные произведения действуют так удручающе и на других. Недавно я беседовал на эту тему с одной славной молодой девушкой, и она высказала мне свое мнение.

– Терпеть не могу героини наших новелл! – горячо воскликнула эта девушка. – Мне делается прямо дурно от нее. Когда я не думаю о ней, то чувствую себя вполне хорошо и мирно, но как только она попадется мне на глаза, я готова взбеситься. Она слишком развязна на язык. Я не осудила бы ее, если бы это случалось с ней изредка; ведь и мы все, в случае надобности, не полезем за словом в карман. Но дело в том, что она всегда и повсюду разражается слишком резкими словечками. С ней никогда не бывает, чтобы она была чем-нибудь смущена; она даже и не старается показать смущения. Что же касается ее волос… Ах, это нечто ужасное! Мне все кажется, что на ее голове парик; так и хочется пойти и сорвать его. Ее кудри как будто вьются сами собою, и ей нет с ними никакой возни… Посмотрите вот на мои волосы. Я сегодня поутру билась с ними целых три четверти часа, чтобы придать им вид, хоть несколько похожий на прическу героини новелл, а что вышло? Ведь мне нельзя не только качнуть головою, но даже просто рассмеяться из опасения, как бы не разъехалась вся моя постройка из волос, стоившая мне столько труда. А ее платья? Они положительно выводят меня из себя! Все сидит на ней точно влитое, и ей совсем нет надобности беспокоиться о том, чтобы не морщил лиф или не сбилась бы набок юбка. Ее туалеты прямо идеальны. Наденет любой наряд и появляется перед гостями точно куколка. Всем остальным женщинам остается только завидовать и мечтать о тех успехах, которыми они могли бы пользоваться в этот вечер, если бы не эта несносная героиня. Она даже не отличается красотой. Судя по тому, что о ней говорят, она скорее дурна. Но, очевидно, это нисколько не беспокоит ее; она выше этого. Вообще она доводит меня до стадии кипения! – заключила моя юная собеседница.

То же самое могу сказать и я, с той лишь разницей, что отнесу это не к героине, а к герою, и буду разбирать его не с женской точки зрения, то есть не по одной наружности, но во всех подробностях.

Герой не всегда бывает мягкосердечен; иногда он убивает своего соперника, а потом, когда уже поздно, очень огорчается, предается самобичеванию и подписывается на венок покойному. Подобно и нам, грешным, он делает ошибки. Обыкновенно он женится не на той девушке, на которой следовало бы ему жениться. А как хорошо он все делает! Возьмите хоть одно то, что он снисходит до игры в крикет и, хотя не умеет играть, но всегда выигрывает.

Так и во всем. Не умея путем владеть веслом, он берет первый приз в речной гонке, а потом отправляется на другую, где также берет первый приз, и притом с такой легкостью, точно для этого ровно ничего не нужно, кроме хотенья. Приходится только удивляться, как решаются люди состязаться с таким чудодеем! Живи я в мире новелл и вздумай участвовать в состязании на первый приз, я перед началом гонки непременно объяснился бы со своим соперником. «Постойте-ка минуточку, дорогой мистер такой-то, – сказал бы я ему, – вы кто: герой новеллы или такой же второстепенный персонаж, как я? Если вы герой, то, простите, я не могу состязаться с вами, потому что не хочу быть побежденным».

Герой популярной новеллы никогда не представляет собой обыкновенной посредственности; он – гений во всем. Например, не умея ездить верхом, он не может взобраться на лошадь без того, чтобы не понестись вихрем и не выиграть главного приза. Толпа в мире новелл, по-видимому, лишена всякой наблюдательности. Он мучится вычислением шансов, толкует о рекордах и читает всякий вздор, печатающийся в спортивных изданиях. Будь я среди этой толпы, я не стал бы беспокоить себя несущественными пустяками, я обратился бы к тому из комиссионеров, состоящих при тотализаторе, который показался бы мне самым надежным, и спросил бы у него:

– Скажите, пожалуйста, кто из этих джентльменов, приготовившихся скакать, герой последней новеллы? Кто? Этот вот тяжеловесный субъект на маленькой коричневой лошадке, которая кашляет и страдает опухолью в правом колене? Сколько же у него шансов выиграть все десять дистанций?.. Тысячу против одного, говорите вы? Отлично! Вот вам двадцать семь фунтов золотом и восемнадцать шиллингов серебром. Пальто и сюртук пойдут за десять шиллингов, панталоны – за семь шиллингов шесть пенсов, а сапоги… ну, хоть за пять. Все это вместе составит двадцать девять фунтов шесть пенсов, не так ли? В дополнение к недостающей сумме вот вам еще проект закладной на мою домашнюю обстановку, которая стоит… Словом, вместе с этой закладной как раз наберется пятьсот фунтов. Все эти ценности я ставлю на коричневую лошадку героя популярной новеллы.