Антология сатиры и юмора XX века - Евгений Львович Шварц Страница 14

ХОЗЯИН. Знаю.

КОРОЛЬ. Где?

ХОЗЯИН. За тридевять земель.

КОРОЛЬ. Совершенно верно. И вот сейчас вы узнаете, почему мы поехали путешествовать и забрались так далеко. Она причиною этому.

ХОЗЯИН. Принцесса?

КОРОЛЬ. Да! Она. Дело в том, друзья мои, что принцессе еще и пяти лет не было, когда я заметил, что она совсем не похожа на королевскую дочь. Сначала я ужаснулся. Даже заподозрил в измене свою бедную покойную жену. Стал выяснять, выспрашивать — и забросил следствие на полдороге. Испугался. Я успел так сильно привязаться к девочке! Мне стало даже нравиться, что она такая необыкновенная. Придешь в детскую — и вдруг, стыдно сказать, делаешься симпатичным. Хе-хе. Прямо хоть от престола отказывайся… Это все между нами, господа!

ХОЗЯИН. Ну еще бы! Конечно!

КОРОЛЬ. До смешного доходило. Подписываешь, бывало, кому-нибудь там смертный приговор — и хохочешь, вспоминая ее смешные шалости и словечки. Потеха, верно?

ХОЗЯИН. Да нет, почему же!

КОРОЛЬ. Ну вот. Так мы и жили. Девочка умнеет, подрастает. Что сделал бы на моем месте настоящий добрый отец? Приучил бы дочь постепенно к житейской грубости, жестокости, коварству. А я, эгоист проклятый, так привык отдыхать возле нее душою, что стал, напротив того, охранять бедняжку от всего, что могло бы ее испортить. Подлость, верно?

ХОЗЯИН. Да нет, отчего же!

КОРОЛЬ. Подлость, подлость! Согнал во дворец лучших людей со всего королевства. Приставил их к дочке. За стенкой такое делается, что самому бывает жутко. Знаете, небось, что такое королевский дворец?

ХОЗЯИН. Ух!

КОРОЛЬ. Вот то-то и есть! За стеной люди давят друг друга, режут родных братьев, сестер душат… Словом, идет повседневная, будничная жизнь. А войдешь на половину принцессы — там музыка, разговоры о хороших людях, о поэзии, вечный праздник. Ну и рухнула эта стена из-за чистого пустяка. Помню как сейчас — дел было в субботу. Сижу я, работаю, проверяю донесения министров друг на дружку. Дочка сидит возле, вышивает мне шарф к именинам… Все тихо, мирно, птички поют. Вдруг церемониймейстер входит, докладывает: тетя приехала. Герцогиня. А я ее терпеть не мог. Визгливая баба. Я и говорю церемониймейстеру: скажи ей, что меня дома нет. Пустяк?

ХОЗЯИН. Пустяк.

КОРОЛЬ. Это для нас с вами пустяк, потому что мы люди как люди. А бедная дочь моя, которую я вырастил как в теплице, упала в обморок!

ХОЗЯИН. Нуда?

КОРОЛЬ. Честное слово. Ее, видите ли, поразило, что папа — ее папа! — может сказать неправду. Стала она скучать, задумываться, томиться, а я растерялся. Во мне вдруг проснулся дед с материнской стороны. Он был неженка. Он так боялся боли, что при малейшем несчастье замирал, ничего не предпринимал, а все надеялся на лучшее. Когда при нем душили его любимую жену, он стоял возле да уговаривал: потерпи, может быть, все обойдется! А когда ее хоронили, он шел за гробом да посвистывал. А потом упал да умер. Хорош мальчик?

ХОЗЯИН. Куда уж лучше.

КОРОЛЬ. Вовремя проснулась наследственность? Понимаете, какая получилась трагедия? Принцесса бродит по дворцу, думает, глядит, слушает — а я сижу на троне сложа ручки да посвистываю. Принцесса вот-вот узнает обо мне такое, что убьет ее насмерть — а я беспомощно улыбаюсь. Но однажды ночью я вдруг очнулся. Вскочил. Приказал запрягать коней — и на рассвете мы уже мчались по дороге, милостиво отвечая на низкие поклоны наших любезных подданных.

ХОЗЯЙКА. Боже мой, как все это грустно!

КОРОЛЬ. У соседей мы не задерживались. Известно, что 8: сплетники соседи. Мы мчались все дальше и дальше, Пока не добрались до Карпатских гор, где о нас никто никогда ничего и не слыхивал. Воздух тут чистый, горный. Разрешите погостить у вас, пока мы не построим замок со Всеми удобствами, садом, темницей и площадкой для игр.

ХОЗЯЙКА. Боюсь, что…

ХОЗЯИН. Не бойся, пожалуйста! Прошу! Умоляю! Мне все это так нравится! Ну милая, ну дорогая! Идем, идем, ваше Величество, я покажу вам комнаты.

КОРОЛЬ. Благодарю вас!

ХОЗЯИН (пропускает Короля вперед). Пожалуйста, сюда, ваше величество! Осторожней, здесь ступенька. Вот так. (Оборачивается к жене. Шепотом.) Дай ты мне хоть один денек пошалить! Влюбляться полезно! Не умрет, господи боже мой! (Убегает.)

ХОЗЯЙКА. Ну уж нет! Пошалить! Разве такая девушка перенесет, когда милый и ласковый юноша на ее глазах превратится в дикого зверя! Опытной женщине и то стало бы жутко. Не позволю! Уговорю этого бедного медведя потерпеть еще немного, поискать другую принцессу, похуже. Вон, кстати, и конь его стоит нерасседланный, фыркает в овес — значит, сыт и отдохнул. Садись верхом да скачи за Горы! Потом вернешься! (Зовет.) Сынок! Сынок! Где ты? (Уходит.)

Голос ее слышен за сценой: «Где же ты? Сынок!» Вбегает Медведь.

МЕДВЕДЬ. Здесь я.

ХОЗЯЙКА(за сценой). Выйди ко мне в садик!

МЕДВЕДЬ. Бегу!

Распахивает дверь. За дверью девушка с букетом в руках.

Простите, я, кажется, толкнул вас, милая девушка?

Девушка роняет цветы. Медведь поднимает их.

Что с вами? Неужели я напугал вас?

ДЕВУШКА. Нет. Я только немного растерялась. Видите ли, меня до сих пор никто не называл просто «милая девушка».

МЕДВЕДЬ. Я не хотел обидеть вас!

ДЕВУШКА. Да ведь я вовсе и не обиделась!

МЕДВЕДЬ. Ну, слава боту! Моя беда в том, что я ужасно правдив. Если я вижу, что девушка милая, то так прямо и говорю ей об этом.

ГОЛОС ХОЗЯЙКИ. Сынок, сынок, я тебя жду!

ДЕВУШКА. Это вас зовут?

МЕДВЕДЬ. Меня.

ДЕВУШКА. Вы сын владельца этого дома?

МЕДВЕДЬ. Нет, я сирота.

ДЕВУШКА. Я тоже. То есть отец мой жив, а мать умерла, когда мне было всего семь минут от роду.

МЕДВЕДЬ. Но у вас, наверное, много друзей?

ДЕВУШКА. Почему вы думаете?

МЕДВЕДЬ. Не знаю… Мне кажется, что все должны вас любить.

ДЕВУШКА. За что же?

МЕДВЕДЬ. Очень уж вы нежная. Правда… Скажите, когда вы прячете лицо свое в цветы — это значит, что вы рассердились?

ДЕВУШКА.