Антология сатиры и юмора XX века - Евгений Львович Шварц Страница 8

ЧЕРТ. Могу.

ТОЛСТОЙ. Чем это?

ЧЕРТ. Вам не хочется речи слушать и собрание вести. Вам хочется спокойно сидеть, пить, есть.

ТОЛСТОЙ. Ну так что ж?

ЧЕРТ. Пожалуйста.

Делает резкие жесты руками. Взвивается в воздух. Толстой за ним. Адская музыка. Через некоторое время оба спускаются обратно.

Обратите внимание, что я совершил. Вы здесь?

ТОЛСТОЙ. Здесь.

ЧЕРТ. А вместе с тем и в публике. В зале сидит другой Толстой.

ТОЛСТОЙ. Который?

ЧЕРТ. Вы перед ним находитесь.

ТОЛСТОЙ (издает неопределенный вопль, выражающий крайнее изумление). У-и-ой.

ЧЕРТ. Алексей Николаевич, который в публике, встань пожалуйста. Вот вас два. Одинаковы: который в публике — более емкий, чтобы в ем могли уместиться еда и питье. Вам же легче, чтобы вести собрание, во все вникать и тому подобное.

ТОЛСТОЙ. Это совершенно безумное удобство. Слушай, Толстой. Ты домой поезжай на «Форде», а я поеду на «Бьюике». Это совершенно замечательная машина цвета бычьей кожи.

ЧЕРТ. Это еще не все. Вам не хотелось, чтобы присутствующие тут писатели говорили речи?

ТОЛСТОЙ. Да.

ЧЕРТ. Вызовите любого из них на эстраду и дайте ему слово.

ТОЛСТОЙ. Что из этого будет?

ЧЕРТ. Увидите.

ТОЛСТОЙ. А вдруг заговорят?

ЧЕРТ. У меня ни один не заговорит.

ТОЛСТОЙ. Чтобы ни один зря не брехал.

ЧЕРТ. Будьте покойны.

ТОЛСТОЙ. Кого бы вызвать? Тихонов пьет водку. Федин гоже пьет водку. Козаков тоже пьет водку. Давай вызовем Козакова. Совершенно безумный риск, но попробую. Козаков, милый, пойди сюда. Послушай, вонючий черт, Козаков не идет.

ЧЕРТ. Это ему только кажется. Дайте ему слово.

ТОЛСТОЙ. Слово предоставляется Козакову.

За сценой трели, которые явно берет каскадная певица.

Это что же?

ЧЕРТ. Он.

ТОЛСТОЙ. Бессмысленная ложь.

ЧЕРТ. Факт!

На сцену врывается Козаков в юбочке. Танцует.

ТОЛСТОЙ. Это что же такое?

ЧЕРТ. Это заместо речи. Выступление.

КОЗАКОВ (поет).

Чтоб голос мой звонкий

В вас чувства будил,

Я буду девчонкой,

Хоть я Михаил.

Я мудрой считаю

Задачу мою.

Я птичкой летаю,

Порхаю, пою.

Смотрите здесь, смотрите там —

Нравится ли это вам?

Козаков танцует.

ТОЛСТОЙ. Я считаю, что это с твоей стороны безумное нахальство. Во что ты его обратил? Он человек серьезный, красноречивый, похож на француза. Между прочим, редактирует газету.

ЧЕРТ. Это нам для ужина не подходит. Нам давай чего-нибудь соответствующего.

ТОЛСТОЙ. Это ему безумно не соответствует.

ЧЕРТ. Какое мое дело. Обстановке соответствует.

КОЗАКОВ.

Ведь, чтобы удачным

Считался наш клуб,

Не надо быть мрачным

И твердым, как дуб.

Застенчивость бросим,

Уныние прочь.

Мы очень вас просим:

Шалите всю ночь.

Смотрите здесь, смотрите там —

Нравится ли это вам?

ТОЛСТОЙ. Совершенно не похоже.

ЧЕРТ. Ведь если его похоже выпустить, обидится. А под Новый год людей обижать не хочется.

ГИТОВИЧ[13] (выскакивает из-под земли). Козаков…

ТОЛСТОЙ и ЧЕРТ (бросаются на него). Ничего подобного… Не ври. Не преувеличивай… (Выгоняют его.)

ТОЛСТОЙ. Гони его ко всем чертям.

ЧЕРТ (укоризненно). А еще командир запаса.

ТОЛСТОЙ. Слово предоставляется председателю нашего Союза товарищу Тихонову.

Восточная музыка. Звон бубенчиков.

Это почему?

ЧЕРТ. Много путешествовал. Чисто восточный выход.

Медленно выезжает Тихонов на верблюде, которого ведут под уздцы Слонимский и Федин.

ЧЕРТ. Перед вами наши классики в классическом репертуаре.

ТИХОНОВ.

Достиг я высшей власти!

Который день я царствую спокойно.

Но счастья нет в моей душе.

Обидно.

(Плачет, обнимая верблюда).

СЛОНИМСКИЙ.

Я отворил им житницы, Я злато

Рассыпал им, я им сыскал работу.

Я выстроил им новые жилища.

Они ж меня, беснуясь, проклинали.

ФЕДИН.

Я, с давних лет в правленье искушенный,

Мог удержать смятенье и мятеж.

Но ты, младой, неопытный властитель,

Как управлять ты будешь?

ТИХОНОВ.

Что же… Возьму уеду

В горы на верблюде.

А иногда и гриппом заболею.

Федин, Слонимский и Тихонов медленно удаляются.

ЧЕРТ. Ну, что?

ТОЛСТОЙ. Безумно — величественно.

ЧЕРТ. А как же! Ведущие! У нас они только для самых главных грешников употребляются. Возьмешь какого-нибудь нераскаянного… дашь ему тома три…

ТОЛСТОЙ. Ладно… Давай следующих… Есть хочется…

ГИТОВИЧ (выскакивает из-под земли). Козаков…

Толстой и Черт бросаются на него с криками: «Не ври, ничего подобною, он не такой». Прогоняют его.

ЧЕРТ. А еще командир запаса.

ТОЛСТОЙ. Ну, что же… Маршаку и Чуковскому, что ли, слово дать? Я, откровенно говоря, детскую литературу не…

Маршак и Чуковский выходят с корзиной, полной детей. Жонглируя ими, разговаривают.

МАРШАК. Алексей Николаевич. Это хамство. Вы не знаете детской литературы. У нас сейчас делаются изумительные вещи.

ЧУКОВСКИЙ. Да, прекрасные. Дети их так любят. Как учебники или как рыбий жир.

МАРШАК. Корней Иванович, я нездоров, и у меня нет времени. Я бы доказал вам, что я прав.

ЧУКОВСКИЙ. Никто вас так не любит, как я. Я иногда ночи не сплю, думаю, что же это он делает.

МАРШАК. А я две ночи не спал.

ЧУКОВСКИЙ. А я три.

МАРШАК. А