Роберта Джеллис - Песнь сирены Страница 12

– Я должен сегодня утром съездить в Хьюэрли, – сказал Вильям.

– А сэр Моджер дома? – резко спросила Элис.

– Надеюсь, да. На прошлой неделе он был дома и ничего не говорил мне о возможном отъезде, – спокойно ответил Вильям.

И угораздило же его иметь такую сообразительную дочь, подумал Вильям. Никогда ни словом не обмолвился он дочери о своих чувствах к Элизабет, и все-таки Элис знала все. Это вызывало в ней противоречивые чувства. Элис и сама любила Элизабет. Даже когда была жива еще ее мать, она бегала к ней всякий раз, когда ей нужен был совет или помощь, а в последние пять лет Элизабет просто заменяла ей мать.

И все-таки Элис ревновала. Это проявлялось во многом. Иногда, когда Вильям ее отчитывал, она сердито отвечала: «Я же не такая идеальная, как леди Элизабет. Я слишком плоха!» Вильям никогда не отвечал ей в том духе, что леди Элизабет так же очень далека от совершенства, потому что боялся, как бы Элис не уловила горечь в его словах. Все это на самом деле было не так уж и важно, лишь бы не росла ревность дочери. Иначе та могла бы выкинуть нечто и похуже, чем старательное копирование поведения Элизабет, как это делала сейчас.

Была еще одна причина такого поведения Элис: она догадывалась, отец не хотел еще раз жениться из-за Элизабет. С одной стороны, Элис гордилась своей фамилией, как и Вильям, но никогда не считала Марлоу своим. Когда она выйдет замуж, собственность ее мужа станет и ее собственностью. Марлоу – лишь место, где она учится быть хозяйкой. Элис хотела бы иметь брата в Марлоу, понимая, что это важно для ее безопасности. Если бы, например, муж и отец Элис умерли, а дети оставались еще маленькими, брат поддержал бы их и в случае необходимости защищал ее права. Без мужчины в семье она могла оказаться во власти любого, занимающего более высокое положение или во власти мужчин из семьи мужа.

С другой стороны, Элис совсем не радовала мысль о мачехе, женщине, которая имела бы права на Марлоу. Она уже давно была здесь хозяйкой и не собиралась уступить это место кому-либо. С этой точки зрения Элис должна была бы быть благодарна Элизабет, так как ее существование удерживало отца от желания привести в дом вторую жену «Я думал об этом десять тысяч раз, – говорил себе с раздражением Вильям. – Но это старая, слишком старая история» Он повернулся к Раймонду.

– До моего возвращения осмотрите хозяйство. Наверняка вы обнаружите, что оно ведется не так, как принято Мне кажется, люда здесь тоже другие, хотя у меня было очень мало времени, чтобы хорошо познакомиться с подобными вопросами, когда я ездил по южным – графствам Франции.

– Да, сэр, – охотно согласился Раймонд.

Элис открыла было рот, но, видимо, решила получше подумать над тем, что хотела сказать. Ее что-то беспокоило, но Вильям решил, что Раймонд оскорбится, если он отзовет Элис в сторону, чтобы поговорить с ней наедине. Скорее всего, дочь, охваченная своими подозрениями, не хотела позволить юноше одному объезжать их владения, и, конечно же, все это было излишней предосторожностью, чем в самом деле, мог навредить этот юный рыцарь? Если бы он причинил вред их людям, ну, скажем, изнасиловал женщину, это сразу решило бы проблему. Вильям тотчас выгнал бы его отсюда.

Вильям закончил завтрак, взял свой плащ и вышел. Во время еды он видел, как Элис сделала знак Мартину, и был уверен, что конь уже ждет его снаружи у лестницы. Он вскочил на своего большого темной масти коня и легко поскакал по подъемному мосту вниз, в город, который располагался в излучине реки примерно в полумиле отсюда.

Когда Вильям добрался до окраины города, он, остановив коня, замер от удивления. Что сделали с общественным полем, прилегающим – к реке? Город не был обнесен стенами. Он был для этого еще недостаточно велик (хотя вот-вот станет большим) и ничем не защищен со стороны реки. При реальной опасности все ценное перевозили в крепость и люди уходили туда же, вслед за своим скарбом. Однако сэр Вильям и его предки предпочитали атаковать врага первыми и тем самым надежно защищали город, который был сожжен только однажды – почти тридцать лет назад, когда последний французский король Луи был в Англии. С тех пор городу не угрожала никакая серьезная опасность.

Приблизившись к перекопанному участку, Вильям фыркнул от злости. Так он и думал! Эти идиоты начали что-то строить здесь. Эти простолюдины, свободные или крепостные, лишились рассудка. Вильям пришпорил коня и поехал дальше.

– Где тут старший? – спросил он по-английски человека, быстро подбежавшего к нему и поклонившемуся.

– Милорд?

– Все снести! – прогремел Вильям, указав рукой на постройки. – Вы не можете здесь строить. Это общественное пастбище.

– Но, милорд, это согласовано со всем городом. Скот не пострадает. Мы расчищаем земли на северной стороне. Пасти скот можно и там. Торговец, которому нужны склады и магазины, выкупил эту землю.

– Дурья башка! – заорал Вильям. – Какое мне дело, где пасти скот? Если вы застроите эту излучину реки, вы закроете мне вид на городскую пристань. Сюда могут приплыть корабли, но я не увижу их.

Старший строитель молчал. С ним консультировались до начала работ относительно этого участка, и он дал разрешение. Сейчас его мысли были только о том, не зальет ли река во время паводка постройки и выдержит ли земля их конструкции.

– Это не в моей власти, – оправдывался он. – Я лишь…

– Это в моей власти! – прервал его Вильям. – Уберите это, спасите хотя бы материал, или я пришлю сюда своих людей, и они сожгут все, а заодно и снесут несколько чьих-то голов.

Вильям опять пришпорил коня и задал ему такой темп, что при въезде в город тот шел почти галопом. Люди шарахались от него, женщины кричали и хватали детей, а мулов и ослов сгоняли с дороги. На площади в центре города, около ратуши, Вильям соскочил с коня и схватил за волосы отпрянувшего от него человека.

– Позови мне цехового мастера! – прокричал он.

– К-какого м-мастера?

– Того, кто занимает самое высокое положение в гильдии, а если его нет, то любого другого авторитетного человека.

Испугавшийся горожанин кивнул головой и убежал. Сэр Вильям осмотрелся, но лужайка около ратуши была пустой. Как, черт побери, зовут того мастера и из какой он гильдии? Вильям даже подумать не мог, что их так много. Когда он имел дело с горожанами, в качестве представителя к нему обычно посылали одного человека. Пока налоги и пошлины оплачивались полностью и добросовестно, Вильям не беспокоил городское управление. Все, казалось, в порядке, но теперь он начал сомневаться в этом.

Он подумал о том, что все меньше и меньше случаев и происшествий выносили на его суд. Это было странным, потому что город вырос за последние несколько лет. А так как люди есть люди, представлялось абсолютно невероятным, будто рост населения и торгового оборота сопровождается снижением преступности. «Нерадивый», – сказал себе Вильям. Он все-таки крайне небрежен. В последние годы, поскольку Ричард все больше и больше занимался общественными делами, Вильям постепенно оказался втянутым в государственные проблемы, несмотря на то, что не так уж часто ездил ко двору и поэтому все меньше уделял времени здешним делам.