Роберт Стивенс - Тайна королевы Елисаветы Страница 28

Ветер становился все холоднее, небо покрылось тучами, они ехали так молча почти до самого вечера, пока наконец не подъехали опять к гостинице в Ноттингампшире, где Гель решился остановиться, чтобы, если возможно, провести там целую ночь.

XI. Вино и пение

Когда в дверях появился сам хозяин гостиницы, Гель сделал опять все нужные распоряжения, как и в первых двух своих остановках, только с тою разницей, что теперь он должен сам был сторожить на большой дороге в продолжении двух часов, а затем его должен был сменить Антоний. Анна на этот раз не могла сделать все, как они, так как Гель взял единственных свежих лошадей, которые нашлись в этой гостинице, и кроме того, ей не удалось также устроить, чтобы ее лошади стояли на улице, совершенно наготове, как это было в той гостинице.

Хотя Гель и скрылся на этот раз из виду, отправившись сторожить на улице лошадей, она не боялась уже теперь упустить его, так как знала, что он не уедет без своих спутников, и, кроме того, он не мог проехать мимо гостиницы так, чтобы она не увидела его. Она направилась прямо к себе в комнату, у дверей которой на скамейке опять расположился Френсис так, чтобы он мог наблюдать за всеми движениями Антония и его спутника. Комната последних находилась почти рядом с ее комнатой, так как, оставив окно открытым, она рассчитывала на то, что каждое движение их будет ей слышно, особенно, если они вздумают вылезать в окно. Она быстро легла на постель и забылась чутким, тревожным сном.

Гель в это время медленно двигался взад и вперед по дороге, все время раздумывая о том, что именно она придумала теперь, чтобы попытаться задержать его.

Наконец, по истечении двух часов, он вернулся к гостинице, осторожно заранее условленным свистком вызвал Антония, и когда тот пришел сменить его, он быстро направился в гостиницу, чтобы подкрепить свои силы, так как чувствовал волчий аппетит. Проходя в общую залу, он увидел на пороге его темный женский силуэт и при свете нескольких свечей, горевших в высоких подсвечниках, разглядел, что это была Анна.

— Сударь, — сказала она вежливым, но холодным тоном, — я хочу вам сделать следующего рода предложение. Дело в том, что я заказала себе ужин, и думаю, что вы так же проголодались, как я, хотя мы с вами враги до гроба, и каждый будет рад гибели другого, я вам предлагаю все же разделить эту трапезу со мной, так как нам придется еще, Бог знает, сколько времени ехать вместе, и было бы смешно избегать общества друг друга, когда этого вовсе не требуется. Мы можем есть вместе, из чего еще, конечно, не следует, чтобы мы меньше ненавидели друг друга, чем теперь.

Предложение это настолько удивило и обрадовало Геля, совершенно не подготовленного к нему, что ему и в голову не пришло доискиваться причины, побудившей ее сделать его; он только поклонился и сказал: «я к вашим услугам, сударыня», — и приказал затем вошедшему слуге подать свой ужин в общую залу, где он оставался совершенно один с Анной, так как все обычные посетители гостиницы уже давно разошлись по домам.

В одном углу комнаты в камине горел яркий огонь. С другой стороны, под большим высоким окном стоял стол, на котором уже красовалось несколько блюд. Пол был покрыт соломенными матами, несколько свечей тускло озаряли всю комнату, и хотя здесь все было далеко не так роскошно, как в «Морской Деве», однако Гель почувствовал себя вдруг здесь в высшей степени уютно и хорошо.

Он открыл немного окно, чтобы лучше слышать, если его позовет Антоний, затем уселся за стол как раз напротив Анны. Он заметил, что Френсис свежий, очевидно, уже немного выспавшийся, стоит за своей госпожой, готовый прислуживать ей за столом. Он обратил внимание на то, что на другом столе Френсис приготовил вино для своей госпожи, как это всегда бывает в дворянских домах, где вино подают отдельно, а не ставят тут же на стол, за которым едят. В скором времени пришел слуга и принес Гелю несколько блюд и вина; он приказал поставить последнее туда же, где стояло вино Анны.

Сначала они сидели оба молча, потом вдруг Анна предложила ему отослать слугу спать и позволить Френсису прислуживать и ему:

— Это будет только справедливо, — сказала она: — так как я ведь пользуюсь защитой, которую мне оказывают в пути ваши люди.

Гель ничего не имел против этого; если он и питал какие-либо подозрения против своей прелестной собеседницы и ее слуги, то он, конечно, не стал высказывать этого, хотя искоса все время наблюдал за всеми движениями ловкого услужливого пажа и его прелестной госпожи.

Долгое время они ели оба молча. Френсис подавал обоим блюда и наливал вино тихо и бесшумно, без лишней торопливости, но всегда вовремя. Гель ясно видел, что Анна и ее спутник сильно устали от долгой дороги, но оба тщательно скрывали это от него; она ела медленно и как бы нехотя, видимо только для того, чтобы подкрепить свои силы; она приказала Френсису поесть тут же с тех же блюд, которые он подавал им, и он успевал делать это и в то же время неустанно подливать в стакан, стоявший перед Гелем.

Гель Мерриот, разгоряченный вином и тем обществом, в котором он находился, пил без устали, так что Френсису то и дело приходилось дополнять его стакан. Наконец кончилось тем, что паж уже больше не убирал вина со стола, чтобы не терять времени в ходьбе за ним. Сделал ли он это по собственной инициативе или благодаря многозначительному взгляду, брошенному его госпожой, — Гель не спрашивал себя об этом, так как он вовсе не видел этого взгляда. Он выпил уже настолько, что считал совершенно естественным иметь все время вино под рукой. Наконец ему надоело молчать, и он заговорил вдруг весело и решительно:

— А ведь это вы хорошо придумали, что хотя мы враги, но должны быть вежливы по отношению друг к другу. Это напоминает мне те отношения, которые существовали между нами и испанцами во время перемирия. Да, кроме того, я должен сказать, что и вино это великолепно. Вы попробуйте его, сударыня: я заметил, вы не выпили даже и стакана; если вы не выпьете тоже, я подумаю, что вы противоречите своим словам, сказанным вами так недавно, и не хотите иметь со мной ничего общего.

Она выпила остатки вина из своего стакана и приказала Френсису снова наполнить его.

— Мне кажется, что дамы во Франции пьют гораздо больше, чем мы, англичанки, — сказала она, намекая этим на то, что сэр Валентин большую часть своей жизни проводил обыкновенно во Франции, а не в Англии. Тут только Гель опять вспомнил, что в ее глазах он все еще убийца ее брата, и поэтому ее миролюбивое отношение к нему должно быть довольно подозрительно, но, к сожалению, к этому времени он выпил уже столько вина, что все представлялось ему в совершенно ином свете; он кончил уже свое вино и пил теперь то вино, которое принесли для Анны.