Элоиза Джеймс - Жажда любви Страница 34

Немного подумав, виконт брезгливо сморщил нос. Все это спектакль! Они пытались одурачить его своим притворным увлечением шахматами! Очевидно, герцогиня и ее любовник решили довести его до умопомрачения, в попытке заставить уйти. По правде говоря, он был более чем счастлив убраться оттуда.

Да ему в голову не придет мешать двум влюбленным птичкам! Хотя он был готов на все, чтобы узнать, как долго Корбин и герцогиня пробудут в счастливом уединении.

Выйдя в холл, он потребовал зеркало. Лакей немедленно выполнил его приказ, и виконт осторожно водрузил на свои локоны шляпу, сидевшую под залихватским углом. Но тут он заметил, что от туфли отваливается розетка. Пришлось сесть на изящный маленький стульчик, и камердинер герцога лично пришил злополучное украшение. После этого виконту, разумеется, потребовалось уединенное место, чтобы поправить чулки, после чего лакей снова поднес ему зеркало, и церемония надевания шляпы повторилась снова.

А когда он уже был готов выйти на крыльцо, послышался громкий стук каблуков, и рядом появился Корбин.

– Вы все еще здесь? – осведомился он с улыбкой, по мнению виконта, чересчур жизнерадостной для обычной дискуссии о шахматах.

– Я претерпел настоящую пытку. Ужасное происшествие с моей туфлей, – сообщил виконт, стараясь чуть картавить, как диктовала последняя мода. – Какая неприятность – обнаружить, что эти розетки то и дело съезжают набок, не находите?!

– Я никогда не ношу подобных вещей, – пожал плечами Корбин.

– Вижу, – неодобрительно изрек виконт. – Поверьте, ваш жилет выглядел бы куда лучше с цветной каймой.

– А ваш можно было бы назвать элегантным, не будь на нем каймы! – отрезал Корбин с такой светлой улыбкой, что до виконта не сразу дошел смысл его слов. А к тому времени, когда он все понял, – и ответил бы по достоинству, высказавшись начистоту насчет пуговиц Корбина, – тот уже нахлобучил шляпу с круглыми полями и выскочил за дверь.

Виконт деликатно фыркнул и осторожно спустился со ступеней крыльца к ожидавшему экипажу. У него не было ни малейших сомнений в том, что хотя герцогиня так и не завела ребенка, любовника уже успела завести.

Он жеманно усмехнулся собственной шутке.

Почти сразу же после ухода джентльменов на верхней площадке появилась надушенная, напудренная и совершенно очаровательная герцогиня, шурша шелками и лентами. Волосы украшены живыми цветами, туфельки – само совершенство. Теперь она была готова к предстоящей шахматной партии с Вильерсом.

К ее удивлению, в холле появился муж.

Остановившись на полпути, она прижала руку к сердцу.

– Господи, Бомонт! Я даже растерялась, увидев вас здесь!

– Мои дела на сегодня закончены, – пояснил он, подняв глаза.

Джемма спустилась вниз, радуясь, что супруг увидел ее в самом выгодном свете! До чего же тосклива ее жизнь, если даже это становится событием…

– Хотите начать игру? – осведомился он.

– Конечно!

– Вы играете с Вильерсом в своей спальне. Думаю, для нашего матча прекрасно подойдет моя комната. Если дадите мне несколько минут, я сниму парик и немного отдышусь.

Но, заметив, что она не двинулась с места, герцог неожиданно спросил:

– Надеюсь, вы знаете, где находятся мои покои?

Джемма едва удержалась, чтобы не взглянуть в сторону лакеев, выстроившихся вдоль стены и напрягавших слух, чтобы разобрать каждое слово.

– Приложу все усилия, чтобы найти туда дорогу.

Элайджа долго смотрел вслед жене, поднимавшейся по лестнице. На ней было достаточно легкое платье, чтобы развеваться от малейшего ветерка. Несомненно, французский фасон, предназначенный для того, чтобы бросить в пот любого мужчину.

Но если он намерен выиграть, ни в коем случае нельзя думать о чувственной привлекательности Джеммы. Как и недооценивать ее ум и сообразительность. Говоря по правде, воспоминания об их интимных отношениях были совсем неинтересны. Да и происходило это так давно и редко, что он почти ничего не помнил. Они просто барахтались под грудой одеял, что не доставляло обоим никакого удовольствия.

Впрочем, не ее вина в том, что в постели она была скучна. Очевидно, он оказался плохим наставником. Но это означало, что герцога безумно волновали страстные ласки его любовницы Сары, представлявшие резкий контраст с робостью жены, которую выбрал отец, когда сыну было всего семь лет.

Он шагнул к лестнице. Как пошла бы их супружеская жизнь, не поймай его Джемма на месте преступления, в объятиях Сары? Что, если потом все сложилось бы по-другому?

Вполне возможно.

А может, и нет.

Похоже, ни он, ни Джемма не созданы для тугих брачных уз…

Герцог как раз расставлял фигуры, когда появилась Джемма.

– А, доска вашего деда! – воскликнула она. – Я и забыла… хотя после свадьбы я сыграла на ней много партий!

– С кем именно? – вырвалось у него. Тогда герцог находился в столь лихорадочном возбуждении, вызванном своей крепнущей позицией в палате лордов, что почти не бывал дома. С тех пор мало что изменилось. Но сегодня весь день напролет его одолевали люди и, подмигивая, спрашивали, что он делает в Вестминстере. Наконец они буквально вытолкали его из здания парламента. Поэтому он и приехал домой часа на четыре раньше обычного.

– Второй лакей неплохо играл в шахматы. Помните Джейкобса? Длинное лицо, как у лошади. Я расстроилась, услышав, что он умер.

– А он умер?

Джемма кивнула и воскликнула:

– Какие великолепные шахматы!

Каждая фигурка была изящно выполненной фантазией в мраморе. Все вместе изображали средневековую битву. Краска давно стерлась, если не считать едва заметных следов красного цвета, подчеркивавших ярость в глазах короля, красоту нижней губки королевы, величие епископского[11] одеяния.

– Думаете, я забыл вашу игру? – усмехнулся Элайджа. – Не забыл. И готов к атаке.

Он взялся за пешку.

Джемма улыбнулась и, в свою очередь, пошла пешкой.

– Пешка – моя любимая фигура, – объявил Элайджа.

Джемма отодвинулась. Каждый сделал свой единственный за день ход.

– Я так и предполагала. Трудно ожидать чего-то другого от столь смиренного и униженного человека.

– Пешка проворна, хитра, коварна, а в паре с себе подобной может стать непобедимой.

– Но в ней мало своеобразия, – возразила Джемма, поднимая королеву и изучая ее выцветшие одеяния.

– А ваша игра, как я заметил, построена на своеобразии.

– Звучит на удивление пренебрежительно.

– Но я этого вовсе не хотел.

– Предпочитаю думать, что сильна в нападении.

Элайджа уставился на тонкие, изящные пальцы жены.

– Да, я и это помню, – медленно выговорил он. – Вы действительно любите нападать, но в случае сопротивления жертвуете фигурами. Бежите. И из-за этого иногда проигрываете.