Джиллиан Хантер - Грешные игры джентльмена Страница 34

– Ничего я не сделала, – возразила миссис Барнс.

– Но он заедает.

– Это судьба, – заявила экономка. – Посмотрите ей в глаза, Элоиза Гудвин. Сама судьба дает вам в руки единственный шанс забыть о бедности и нужде и зажить припеваючи.

Не говоря уж о любви, страсти и об учащенном сердцебиении, промелькнуло в голове у Элоизы, задумчиво уронившей руки.

– Первым же делом пойду сегодня к ювелиру, чтобы он снял с меня ожерелье, – сказала она наконец.

– И совершите большую ошибку, – вымолвила миссис Барнс, предостерегающе приподнимая одну седую широкую бровь. – Человек должен внимательно относиться к знакам судьбы.

– Человек не должен занимать не свое место! – парировала Элоиза.

– Это знак судьбы, помяните мои слова, – настойчиво проговорила миссис Барнс.

Тут на лестнице, ведущей с нижнего этажа, появился Фредди. Он яростно тер глаза.

– Знак чего? Конца света? – спросил он. – Господи, да от вас двоих столько шума, что можно подумать, будто началось светопреставление. Что произошло на этот раз?

– Я не могу снять ожерелье, – сказала Элоиза. – Застежку заело.

– Принесу-ка я бутылочку бренди, – заявила миссис Барнс, направляясь к гостиной.

Фредди плюхнулся на верхнюю ступеньку лестницы.

– А что, с помощью бренди можно расстегнуть заевший замок? – отчаянно зевая, спросил он.

– Нет, – коротко ответила Элоиза. – Зато бренди развязывает языки.

И никто из них не слышал тихого стука в переднюю дверь, не обратил внимания на мужчину, который долго прислушивался к их разговорам и смеху, прежде чем исчезнуть в ночной тьме.

Глава 15

Дрейк решил провести вечер в одиночестве. Он был бы не прочь навестить Элоизу, но уже совсем стемнело, к тому же он обещал ей дать время подумать. Для того чтобы хоть куда-то подевать бьющую через край энергию, Дрейк решил прогуляться.

Он не знал, как долго ему удастся сдерживать себя, ожидая ее решения. О том, что она отвергнет его, Боскасл даже не думал, однако Элоиза могла свести его с ума чересчур продолжительными раздумьями.

Где? Где прежде он мог видеть того человека, который подглядывал за ними в саду? В клубе? Может, он был там официантом? Или это лакей кого-то из его друзей? Дрейк точно где-то видел его, но никак не мог вспомнить, где именно. Интересно, за кем он следил: за ним или за Элоизой?

Боскасл замедлил шаг. Он был всего в нескольких минутах ходьбы от особняка своего брата Грейсона на Парк-лейн. Прежде известный как один из самых больших лондонских скандалистов и повес, Грей в последнее время остепенился. У него была очаровательная добросердечная жена Джейн и чудесный маленький сын. Когда дело касалось женщин, Грейсон всегда умел взять себя в руки и сохранять хладнокровие. Немало дам побывало в его постели, но и сейчас любая из его бывших любовниц стала бы яростно защищать его при необходимости.

Однако когда Дрейк поздним вечером пришел к Грейсону, назвать того спокойным язык бы не повернулся. Честно говоря, весь дом пребывал в полном хаосе. Слуги сновали вверх-вниз по лестнице с холодными мокрыми компрессами, бутылками дорогого хереса, игрушками и припарками.

Уид, старший лакей, схватил Дрейка за плечи, увидев его в доме. Уид прославился тем, что его ничто и никогда не могло вывести из равновесия – он всегда бывал абсолютно невозмутим. И уж если Уид настолько потерял голову, что осмелился прикоснуться к кому-то из членов семейства, это о чем-то говорило.

– Слава Богу, что вы пришли! – воскликнул Уид. Он был почти в истерике. – Маркиз в таком состоянии!

– Он заболел? – с тревогой спросил Дрейк, посмотрев в сторону покоев Грейсона.

– Нет, лорд Дрейк, с ним, слава Богу, все в порядке. Его сын, – торопливо объяснял Уид. – У молодого лорда лихорадка, и мы не знаем, что делать.

– Вы вызвали доктора?

Уид лишь всплеснул руками.

– Мы вызвали всех лондонских докторов, – в отчаянии промолвил он.

Через несколько мгновений Дрейк увидел своего старшего брата в детской, где горело столько восковых свечей, что ими можно было бы осветить каждый уголок в доброй половине города. Грейсон, высокий красавец с копной взъерошенных волос, босиком метался по комнате в черном шелковом халате. Его маленький сын-младенец лежал спеленутым в колыбельке – крепкий и упитанный малыш покраснел и казался напуганным.

Услышав шаги, Грейсон повернулся к Дрейку – больше всего он походил на какого-то взволнованного султана.

– Боже мой, это всего лишь ты, – разочарованно протянул он, когда Дрейк вошел в детскую. – Я-то подумал, что пришел доктор. Да я ему шею сверну за то, что он заставил меня ждать. А по пути сюда ты не встретил специалиста по травам? Травника, одним словом? Или аптекаря?

Дрейк ошеломленно смотрел на брата. Он даже припомнить не мог, чтобы Грейсон когда-либо был в таком состоянии. Дрейк не знал, что сказать. Он не умел обращаться с детьми.

– А где Джейн? – спросил он.

Ему пришло в голову, что жене брата было бы проще совладать с ситуацией. А Грейсон буквально обезумел.

Грейсон склонился над колыбелькой, с ужасом глядя на малыша сына.

– Джейн у родителей, – сказал он. – Я, разумеется, уже послал за ней. Но что мне сейчас-то делать? Господи, вдруг он умрет, прежде чем она вернется домой? Только не стой передо мной как истукан! Скажи, что делать?

Дрейк боялся даже подходить к детской кроватке.

– Понятия не имею, что делать, – ответил он. – Я имел дело с больными, точнее, с ранеными только на поле битвы. Обычно лихорадка начиналась после пушечных ранений.

– Да уж, могу себе представить, что ты мне тут насоветуешь! – взорвался Грейсон. – Неужели ты думаешь, что я позволил своему сынишке играть с пушкой? Так какого же дьявола тебе здесь надо? Ты ведь ни о ком не заботишься. Пьешь, волочишься за каждой юбкой, воюешь! В этом вся твоя жизнь, не так ли? В одиночестве хочешь умереть?

Лицо Дрейка оставалось невозмутимым. Он понимал, что Грейсон сильно расстроен, но в его оскорбительных для Дрейка словах была определенная доля истины.

– Где няня? – спросил он.

– Я уволил эту дуру!

Дрейк и сам начал потихоньку впадать в панику. Он непроизвольно шагнул к надрывающемуся от плача кульку в колыбели. Дрейк решил, что уж лучше сделать хоть что-то, чем оставаться совсем безучастным.

– Но почему ты ее уволил? – задал он Грейсону новый вопрос.

– Да потому, что она допустила, чтобы мой сын подхватил лихорадку, вот почему! – закричал Грейсон. – Да я добьюсь того, чтобы ее за пальцы ног повесили! Или за язык! Эта баба слишком много разговаривает, вот что! Если бы она следила за ребенком, за моим сынишкой, вместо того чтобы трепать языком…