Эллен Марш - Бегство от грез Страница 62

Люди, обладавшие титулами и чинами, не вызывали у Ровены ни зависти, ни восхищения. Она не проявляла заинтересованности и в том, чтобы подцепить себе в Париже подходящего жениха, и даже чуть было не высмеяла тетю Софи, когда та предложила ей попытать свое счастье. Но смеяться над бедной тетушкой было бы непорядочно: она побледнела, сморщилась и упала духом с тех пор, как похоронила Феликса.

В Париж Ровена согласилась отправиться единственно ради тети Софи, хотя еще на прошлой неделе она не могла решить окончательно, ехать ей или не ехать. Но когда несколько дней назад она получила неожиданное и полное тревоги письмо от Мадлон, решение созрело быстро.

– Я знаю, что ты намерена, по-видимому, остаться в Шартро, – писала Мадлон, – так как приближается пора сбора урожая, а также потому, что городская жизнь тебе вовсе не нравится. Но ты должна приехать, Ровена, прошу тебя. Случилось кое-что, чем я не могу поделиться ни с Жюстиной, ни с маман. Мне срочно нужна твоя помощь. Пожалуйста, согласись приехать!»

Последнее предложение было подчеркнуто с таким нажимом, что порвалась бумага. Ровена спрятала письмо и никому ни словом не обмолвилась о его содержании. Настойчивость, с какой кузина просила ее приехать, смутила и обеспокоила Ровену, и она недоумевала, какие беды могли обрушиться на Мадлон Карно. Точек соприкосновения у них после ее возвращения из Шотландии было не так уж и много. Отношения Ровены с Жюсси были более искренними и тесными. Тогда почему же Мадлон неожиданно обратилась за помощью к своей кузине, а не к матери или сестре?

– Несомненно, здесь не обошлось без сердечной привязанности, – подумала с улыбкой Ровена.

Мадлон постоянно в кого-то влюблялась и в ком-то разочаровывалась: ее пылкие письма с заверениями в вечной преданности то одному «подходящему» молодому человеку, то другому были в доме предметом постоянных подтруниваний.

Тетю Софи раздражало, что дядя Анри позволял своей старшей дочери слишком многое и та разыгрывала из себя хозяйку их парижского дома. Жюстина же заступалась за сестру, говоря, что Мадлон просто слишком импульсивна и что у нее богатая фантазия. На самом деле ее образ жизни более скромный и уединенный, чем она живописует в письмах.

В июне дяде Анри наконец-то удалось найти покупателя для своего магазина в Берлине. Его дела за годы войны сильно пошатнулись, и в частности из-за того, что император издал декрет, предписывающий французским дамам одеваться при дворе только во французский шелк. Итак, дядя Анри нашел покупателя, и часть вырученной от продажи магазина суммы пошла на уплату долгов в Шартро, а другая часть была инвестирована в новую текстильную фирму на окраине Парижа. Дядя Анри в работе искал забвения от тяжелой душевной травмы, причиненной ему смертью сына, которую он, увы, бессилен был предотвратить, хотя сделал очень многое, чтобы приблизить конец войны.

Людовик XVIII возвратился в Париж в начале мая.

Прилагая отчаянные усилия для сохранения пошатнувшегося режима Бурбонов и опасаясь, что «кровавый злодей» Наполеон Бонапарт начнет новую агитацию среди все еще остающихся ему верными императорских гвардейцев, европейские державы быстро сориентировались и подписали мирный договор, который предусматривал расширение существующих границ Франции. Ожидалось, что такой щедрый шаг поможет не обладающему реальной силой правительству Людовика обрести стабильность и окончательно решить судьбу Наполеона Бонапарта, побыстрее отправив его в ссылку.

Хотя официально Венский конгресс должен был состояться в сентябре, а представители европейских держав покинули Париж в июне и отправились в Англию, жизнь в городе не замирала ни на минуту. Дядя Анри, чья дипломатическая роль была более активной, чем предполагали его родные, естественно, не мог сидеть сложа руки.

Мадлон, по-видимому, слишком часто предоставляемая самой себе, впуталась в какую-то неприятную историю и надеялась, что Ровена ее выручит. Но сама Ровена сомневалась, сможет ли она помочь кузине. Что в конце концов знала она о любви, кроме того, что любовь может причинять не только радость, но и невыразимую боль.

Она ничего не слышала о Тарквине с тех пор, как он и Исмаил покинули Шартро в апреле. Письма от него она не ожидала, но с наивным оптимизмом молодой влюбленной девушки втайне страстно желала получить его.

После того как она навела справки в гарнизоне в Коньяке, ей стало известно, что полк Тарквина возвратился в Англию в июне, но она не смогла выяснить, отбыл ли Тарквин вместе со всеми или остался с лордом Веллингтоном в качестве его помощника.

Вскоре после отъезда Тарквина из Шартро маркиз Веллингтон за свои военные заслуги получил титул герцога, и теперь к нему следовало обращаться «Ваша светлость». Он прибыл в Париж в начале мая, и город оказал ему восторженный прием. Даже Мадлон посчастливилось увидеть его краешком глаза, и в своих письмах она с восхищением описывала представительного джентльмена с ястребиным носом, держащегося с достоинством и простотой и уже одним этим завоевавшего сердца французов.

Из газетных сообщений Ровена узнала, что в мае британское правительство направило герцога в Мадрид, чтобы он попытался повлиять на Фердинанда VII, недавно восстановленного на троне, и убедить его принять более либеральную форму правления.

Французские газеты также писали, что с самого начала эта миссия была обречена на провал, так как его королевское величество более склонялся к деспотизму и тирании. По-видимому, газеты не лгали, так как пребывание герцога Веллингтона в Испании было недолгим, не более месяца. Затем он возвратился в Париж, а из Парижа отбыл в Англию.

Ровена внимательно следила по газетам за передвижениями Веллингтона, пытаясь догадаться, продолжает ли службу бригадный майор Йорк. Ровена гнала от себя мысль о том, что Тарквин мог присоединиться к частям британской армии, воевавшей на Пиренейском полуострове, и отправиться в Северную Америку. Если ему снова придется воевать, то его всегда может настигнуть пуля или штык. Нет, лучше об этом не думать!

– Очень уж у тебя тоскливое выражение лица, дорогая, – сказала Ровена, обращаясь к Жюсси и нежно гладя ее колено.

– Мама обещала, что мы вернемся домой вовремя и сможем принять участие в уборке урожая. Правда, мама?

Тетя Софи хмуро посмотрела на дочь, а затем на племянницу:

– Пришло время, дитя мое, думать не о Шартро, а о вещах, которые для тебя имеют более важное значение. Я никогда не одобряла твое стремление работать на винокурне. Теперь же, когда Симон нанял молодого работника на Отара, то вдвоем они отлично справятся и без твоей помощи. Не стоит зудеть о возвращении в Шартро к уборке урожая. Мне хотелось бы к этому времени удачно выдать вас замуж и пожелать вам, чтобы вы подальше уехали из Шартро!