Синтия Пауэлл - Покоренный дикарь Страница 11

Машинально она потянулась к фотоаппарату и сделала несколько снимков маленького симпатяги и его суровой матери. Ей мешала решетка вольера, но Фалин пока не была готова войти внутрь. Ничего, она их сфотографирует еще раз, когда пантеру с детенышем выпустят на свободу.

Когда она взяла в руки камеру, Бренд отпустил воротник ее рубашки и отступил назад, давая ей возможность сфотографировать животных. Эта леди, похоже, знает свое дело, и он не собирается вмешиваться, разве только что-нибудь случится. Но пантера не выказывала ни малейших признаков тревоги, и Фалин явно увлеклась работой. На самом деле Бренду было очень приятно, что ей так понравились его питомцы.

Ее восхищение перед этими дикими грациозными кошками сделает фотографии еще лучше. Бренд же восхищался совсем другим.

Ему нравилось смотреть, как двигается Фалин, то поворачиваясь, то наклоняясь в попытке найти наилучший ракурс, вдруг принимая неожиданные позы. Бренд никогда не думал, что фотосъемка может быть таким увлекательным занятием. Преданность своему делу — вот что было у этой женщины. И упорство.

— Пленка закончилась. Ничего, если я вставлю новую и еще поснимаю? — обратилась к нему Фалин.

— Конечно.

Фалин снова принялась фотографировать.

— Я вам очень благодарна за содействие, — сказала она. — Ваша помощь мне очень пригодилась.

Бренд не сводил с нее глаз, завороженный ее энтузиазмом и любовью к работе не в меньшей степени, чем ее внешностью.

— По-моему, вы прекрасно бы справились и без меня.

— В конце концов, — продолжала она, слегка расставив ноги и наклонившись вперед, не переставая щелкать камерой, — у нас одна цель.

«Разве?» — мелькнуло у него в голове.

На минуту прервав работу, Фалин с улыбкой повернулась к нему лицом. В ее глазах светилась решимость и рвение, что придавало им особое выражение и делало ее еще более привлекательной. Что она испытывала? Удовольствие, возбуждение? Бренд не мог сказать, что именно, но в эти минуты Фалин казалась ему особенно соблазнительной. Ее лицо раскраснелось от утренней жары, гладкие каштановые волосы распушились, и на висках появились маленькие веселые кудряшки.

Она была прекрасна. Но Бренду казалось, что она все еще побаивается его. Фалин, крепко сжимая камеру в руках, будто опасалась, что он может отнять ее у нее.

Но он даже не думал об этом. Его мысли были заняты совсем другим. Тем, как она смотрит на него, ее взглядом, в изумрудном блеске которого одновременно читался и страх, и непонятная ему боль, и надежда. Внезапно его охватило острое и сладостное желание. Желание сделать так, чтобы эта боль исчезла из ее глаз, чтобы вместо этого в них светилось счастье.

Бренд хотел помочь ей и знал только один способ сделать это. Физически, инстинктивно, не произнося ненужных слов. Он жаждал прикоснуться к ней так нежно, как только можно было представить. Ласкать и гладить ее тело, пока бы оно не слилось с его собственным.

Он хотел, чтобы она уехала. Сейчас же. Исчезла прежде, чем природа возьмет свое. Потому что Бренд знал: если он окажется с ней в постели, ему придется потом за это расплачиваться.

Рано или поздно она вернется назад, в цивилизованный мир. Так же, как и Кэтрин, которую он привез на ранчо после окончания колледжа. Она обещала выйти за него замуж и прожить с ним вместе всю жизнь… и бросила его через два месяца.

Ей не понравилось уединение, она не могла представить себя, живущей в этой глуши всю жизнь. Кэтрин вернула ему кольцо, его любовь, его свободу и навсегда исчезла из его жизни.

Впрочем, как и его любящая, преданная мать, сделавшая то же самое намного раньше. Но она хотя бы пробыла на ранчо первые шесть лет его жизни. Не очень долго, но достаточно, чтобы он успел привязаться к ней. Бренд получил горький опыт расставания с любимыми людьми.

Но сейчас он был не шестилетним мальчиком, а взрослым мужчиной. И он привык спокойно относиться ко многим вещам. Некоторые женщины были не прочь завести с ним близкие отношения, и Бренд не имел ничего против. В конце концов, у мужчины есть свои физические потребности. Но он знал, что эти отношения продлятся недолго.

Что-то подсказывало ему, что Фалин — женщина, которая ожидает большего. Последнее время ей явно приходилось не очень легко. Бренду было неизвестно, что именно с ней произошло, но каким бы ни было это событие, оно надолго лишило Фалин доверия к людям. И для того, чтобы она пришла в себя, необходимо очень многое, может быть, даже больше, чем он может ей дать.

Бренд все же не был варваром, как его назвала Фалин. Он сможет контролировать себя в течение этих двух недель. Но рядом с такой привлекательной и желанной женщиной, как Фалин, ему придется призвать на помощь всю свою выдержку и силу воли.

— Встретимся в доме, хорошо? — спросил Бренд, решая, что его тело и рассудок не вынесут дольше этой пытки.

— Вы что, оставляете меня одну?!

— Решетки очень крепкие, животные не смогут выбраться из вольера.

Фалин встревоженно обернулась, недоверчивым взглядом окинула вольеры, поежилась и, повесив на плечо фотоаппарат, сказала:

— Нет уж, Вестон. Я пойду с вами.

— Как хотите, — Бренд пожал плечами и зашагал обратно к дому.

Стоя в своей новой фотомастерской, Фалин постепенно привыкала к ее тусклому красному освещению. По ее просьбе миссис Твичфорд любезно согласилась освободить огромный стенной шкаф, где Фалин в течение вот уже нескольких часов занималась тем, что готовила нужные растворы, намереваясь проявить утренние фотографии. Она только что погрузила вторую пленку в проявитель и пыталась напечатать пробные снимки первой, когда Бренд поступал в дверь:

— Кошечка! Какого черта вы забрались в шкаф? Что вы там делаете?

Фалин не нашлась сразу, что на это ответить. Отсчитав необходимое для проявки время с помощью электронных часов, она немного приоткрыла дверь:

— Быстро, заходите внутрь. Я покажу вам.

Но как только Бренд шагнул внутрь и закрыл за собой дверь, Фалин поняла, что совершила большую ошибку. Шкаф был слишком мал для них обоих. Вестон занимал слишком много места.

Она не могла сделать ни одного движения, чтобы не коснуться какой-нибудь части его тела — широких плеч, невероятно мощного торса или длинных мускулистых ног. Ее дыхание невольно участилось, ей начало казаться, что в шкафу не хватает воздуха.

Тем не менее она собралась с силами и самым бесстрастным тоном, на какой была способна в тот момент, принялась объяснять:

— Я печатаю пробные фотографии тех снимков, которые я сделала утром. Так я смогу проверить их качество, композицию, заметить недостатки и предотвратить подобные ошибки в дальнейшем.