Мари Феррарелла - Подарок ангела Страница 21

     — До боли. — Однако он оставался сидеть на том же месте. Фрэнк заметил, что она не упомянула, как умер ее муж. Сейчас не время было спрашивать. — И поскольку твое решение твердо, ты не будешь возражать, если я задержусь ненадолго и попытаюсь его поколебать, ведь не будешь?

     Она не поняла.

     — Попытаешься?

     Он ухмыльнулся.

     — Поколебать.

     — Мне... — Похоже, язык не собирался ей подчиняться.

     — Я сделал бы это с большим удовольствием. — Фрэнк провел кончиками пальцев по ее щеке.

     Донна чувствовала, как тепло устремляется под кожу от этих прикосновений и после них остаются румяные следы. Остановившееся дыхание сдерживало протест, как дамба воду на реке.

     Желание и страх смешались в ее глазах, и молчаливая мольба об освобождении была похожа на просьбу продолжать.

     Фрэнк последовал собственному инстинкту. Он прильнул к ее губам так бережно, что она подумала, не воображаемое ли это прикосновение.

     Воображаемое и желанное.

     Губы Фрэнка скользнули по ее губам легко, как розовые лепестки по шелковой глади воды. Медленно, постепенно поцелуй делался глубже, увлекая ее с поверхности воды в чудесный мир бурлящих эмоций и ослепительного света. Она утратила дыхание. Она утратила рассудок.

     Остались только чувства.

     Обхватив ладонью ее затылок, Фрэнк привлек Донну и уступил искушению отдаться ощущениям, обрушившимся на него без предупреждения. Они подхватили его и повергли в благоговейный трепет. Он чувствовал вкус ее желаний, загнанных внутрь эмоций, и был смущен ими. Смущен и вознесен до таких высот, до каких обычно не способно вознести прикосновение к женским губам.

     Донна запустила пальцы в его волосы, будто желая убедиться, что волшебные мгновения ей не грезятся. Одно чувство за другим сотрясали ее, как волны, ударяющие в берег, по мере того как поцелуй нарастал.

     Она не имела ни малейшего представления, сколько это продолжалось. Слезы вскипали в ней вместе с брызгами наслаждения. Она чувствовала, как растворяются ее кости, растворяется все ее существо, переливаясь радугой в солнечных лучах. Его губы похищали у нее все, чего она никогда больше не хотела отдавать, не собиралась отдавать. Пока не отдала.

     И тут она догадалась.

     И тут догадался Фрэнк, почему неведомый голос уговаривал его принять приглашение Грега и отправиться в этот город. Все это было ради встречи с Донной. Чтобы он мог оказаться здесь, в центре чудесного смерча, в этой стране чудес, где не он выбирал тропы, по каким идти.

     Судьба привела его сюда. И он был бесконечно благодарен судьбе.

     Донна вновь оказалась во власти чувств. Чувств, которым клялась никогда больше не давать воли. Она не имела права позволять этим чувствам завладеть собой. Они принадлежали прошлому, другой жизни — жизни, ушедшей навсегда. Страх прогрыз дыру в шелковом балдахине, под которым ей было так хорошо, и холодный воздух устремился внутрь.

     Донна отпрянула, напуганная происходящим. Напуганная собой. Напуганная этим человеком, который пробудил давно уснувшее.

     Фрэнк увидел страх в ее глазах и замер. Но отпустить ее он не мог. Еще не мог.

     Сердце колотилось в ее барабанные перепонки, рвалось, тосковало.

     — Фрэнк, я...

     — Шшш. Чуть-чуть. Дай мне еще чуть-чуть побыть с тобой. — Его дыхание выравнивалось, но далеко не так быстро, как ему хотелось бы. Он в самом деле не был готов к такому. — Всего лишь пока не почувствую, что снова могу встать на ноги. — Он заглянул ей в глаза. — Ты знаешь, какие силы в тебе таятся?

     Все еще дрожа, Донна сжала губы, нечаянно вобрав в себя отпечаток его поцелуя.

     — Я не хотела...

     Неужели эта женщина не представляет, как она несказанно прекрасна? Искушение целовать ее снова и снова было почти непреоборимым, но Фрэнк знал, что надо взять себя в руки. Она чего-то боится. Возобновить поцелуй сейчас — все равно что достать ружье перед чутко замершим оленем.

     — Хотела или нет, но ты открыла мне их. — Он желал ее до помутнения рассудка. — Если в твоей жизни ни для кого больше нет места, позволишь ли ты мне разбить лагерь поблизости и надеяться?

     — На что?

     Он покачал головой, отмахиваясь от собственных слов.

     — Не важно.

     Он и вправду не знал, на что. Здравый смысл покинул его. Он чувствовал себя утлым суденышком, подхваченным яростным тайфуном и выброшенным из уже раскрытых объятий погибели.

     Фрэнк глубоко вздохнул и улыбнулся. Скоро придет такси. Он встал, подошел к дивану и взял свой чемодан.

     — Ты хотела посоветовать мне хорошую гостиницу поблизости.

     Она кивнула, радуясь возможности сделать что-то простое и понятное. В данный момент ни на что более сложное она была неспособна: Фрэнк преуспел в сведении ее умственных способностей к нулю.

     Она попыталась вспомнить название гостиницы, мимо которой проезжала каждый день по дороге домой.

     — «Альгамбра» на перекрестке Третьей и Сэндтри-стрит, — сказала она ему, провожая до двери.

     Он шел следом. Казалось, он идет за облачком духов.

     — Это близко?

     Донна остановилась и повернулась к нему. В то же мгновение она поняла, что совершает ошибку.

     — Да.

     Он поддался искушению и снова коснулся ее лица, потом уронил руку. Еще мгновение, и он обнял бы ее.

     — Так, может, мы еще увидимся, пока я в Сиэтле?

     Донна посмотрела снизу вверх в его глаза и поняла, что пропала. Она сосредоточилась на выговаривании каждого слова своего ответа:

     — Тейлор будет рассчитывать на это. Я думаю, одного урока ему недостаточно.

     Его улыбка была широкой и абсолютно искренней.

     — Выходит, нас уже двое.

     Пора сказать ему обо всем прямо.

     — Фрэнк, я не хочу возвращаться на эту карусель. — Она не хотела влюбляться. Любовь потребует расплаты, а ей не под силу платить еще раз. — Не могу.

     Фрэнк услышал автомобильный гудок и понял, что это — ему. И все же медлил.

     — Почему? На этот раз ты можешь получить приз. — Если то, что он чувствовал в этот момент, было правдой, он мог поручиться за свои слова.

     Она открыла дверь.

     — Твое такси, Фрэнк. Ты лучше езжай. Спокойной ночи.

     — Спокойной ночи, — отозвался он. И прежде чем Донна закрыла дверь, он поцеловал кончики своих пальцев и скользнул ими по ее губам. И он видел, как желание вернулось в ее глаза, несмотря на всю выстроенную ею защиту. — Увидимся утром.

     — Ладно.