Елена Кшанти - Блаженная несвобода Страница 39

— Жуть, — вздохнула Стеша.

— А что касается меня, то я тоже в полном порядке, — продолжала Валя, — но вот уже скоро уезжаю. Пора в Москву.

— Жаль, мне будет не хватать тебя.

— Мне тоже. Будь, пожалуйста, осторожна. Я в курсе твоей истории, я была у тебя дома, и кое-что мне рассказал Потапов.

— Потапов? Вот болтун! — возмутилась Стеша.

— Не сердись, это я у него все выведала.

— Да ладно, я не сержусь, просто я бы тебе сама все с удовольствием рассказала, а Потапов рассказывает только исключительно со стороны собственного восприятия, и его рассказы не соответствуют реальному положению дел.

— Да я это заметила, — подтвердила Валя, — поэтому слушала его с поправкой на пятьдесят.

— Конечно, ты ведь сама все лучше меня понимаешь.

— Знаешь, я думаю, тебе не стоит слишком расстраиваться. Тебе надо поверить в себя, ты ведь очень сильная.

— Ты так думаешь?

— Конечно, я никогда не сомневалась в этом, — подтвердила уверенно Валя.

— Но я не знаю, что делать. Я полностью запуталась в своей жизни… И вчера к тому же ушла из Дворца и сорвала ретрит.

— Да, это уже совсем не хорошо. Тебе надо бы над этим подумать, — мягко сказала Валя.

— Я вот и думаю, так думаю, что уже мозги шипят от перенапряжения. Хоть бы ты что-нибудь посоветовала.

— Стеша, в этом деле трудно что-либо советовать, в этом должна разобраться ты сама.

— Я понимаю, но не могу…

— Попробуй, у тебя все получится, я в тебя верю.

— Хорошо.

— Прощай, — сказала Валя.

— До свидания, — ответила Стеша и подождала, пока Валя первой положит трубку.

Но Валя медлила. Помолчав, она сказала:

— Научись прощать. Все люди, которые встретились на твоем пути, пришли в твою жизнь, потому что у тебя была о них информация и такая карма, которую ты сама когда-то сотворила. Не жди, что они поймут и попросят прощения. Пока их жизнь не подведет их к такой же ситуации, в которой они принесли тебе страдание, они не поймут этого. Поэтому отпусти… Они все, как и ты сама, не имеют реальности, мы все составляющие единого…

Когда ты поймешь это, ты станешь огромной, как эта Вселенная, и в тебе будет только любовь…

И она отключилась.

47

Дождь был бесконечен, он стоял стеной прямо от ее двери и не давал никакого свободного пространства для жизни. Стеше не хватало воздуха. Задыхаясь в своих просторных и светлых комнатах, она не знала, что делать с этим дождем, с людьми, которые ее окружали, и с самой жизнью.

Безумие граничит с мудростью. Не значит ли это, что, чтобы что-то понять, надо стать слегка сумасшедшим?

Завернувшись в теплый плед, сделанный из синтетики, но с ярлыком, где говорилось, что он связан из натуральной шерсти, она сидела на балконе и смотрела на этот причудливый мир, непонятно кем созданный и непонятно для чего живущий.

Она не понимала, с чего все началось, и если этот мир старинные тексты сравнивают с отражением зеркала, то почему возникло это отражение и где само это зеркало?

И Стеша снова и снова безучастно рассматривала крыши домов, бурые, сероватые, покрытые шифером или железом, а иногда и по старинке — плоскими полосками камня.

Вначале этот вид казался ей скучным, но вскоре она обнаружила в нем своеобразную прелесть. По вечерам полосы света, пробивавшиеся из-за неплотно задернутых занавесей, и бледные лучи фонарей оттеняли и оживляли темную извилистую улицу. Когда садилось солнце, жизнь на ней замирала и уходила в дома, и только иногда за окном появлялись редкие фигурки запоздалых прохожих, спешащих побыстрее к своим близким.

В Индии особо почитают семью, семья для индуса — все, и основа, и защита, и практически весь смысл его жизни. И поэтому, наверное, именно в Индии одинокий человек намного острее чувствует свое одиночество.

Стивен не звонил, и она не знала, где он мог быть. В Дхарамсале мест, где можно остановиться, было множество, начиная с более или менее приличных отелей и заканчивая маленькими комнатами без мебели и с удобствами во дворе.

Она ждала его появления с невыносимым чувством незавершенности, недосказанности и с какой-то непонятной безысходностью.

Но появился не он.

Как часто бывало, Стеша сидела, задумавшись и уткнувшись глазами в проем отремонтированной и распахнутой настежь двери, когда в двери показался мокрый силуэт Санжея.

— Здравствуй, — сказал он, остановившись на пороге.

— Здравствуй, — ответила Стеша.

— Можно пройти?

— Проходи.

— Как ты? — спросил он, вглядываясь в ее лицо.

— Я нормально, — ответила безразличным тоном Стеша и задала ответный вопрос: — А как ты? — который, как узаконенный ритуал, считался в индийском обществе обязательным.

— У меня все хорошо, — ответил Санжей также ритуальным штампом.

— Я за тебя рада, — ответила ритуально Стеша.

Санжей немного помолчал, потом сказал:

— Я прощаться пришел… — И, не дождавшись приглашения, прошел в комнату и сел на стул.

— Уезжаешь?

— Да. В Чандригар.

— Это хорошо, Санжей. Вам с Лилой надо отсюда уехать. Вы не будете здесь счастливы. Потому что она всегда будет знать, что твои мысли около меня…

— Я понимаю это, тем более что она уже беременна.

— Поздравляю, хорошо работаешь, — усмехнувшись, сказала Стеша, но явная боль просочилась сквозь эти слова.

Санжей потупил глаза.

Как все у них просто: дети, семья. Не надо думать ни о каком смысле жизни, биться головой об стену, подставляя ладони, чтобы на самом деле не удариться… Стеша все так же смотрела в пустое пространство.

Санжей встал со стула, потоптался на середине комнаты, потом, видя, что Стеша никак не реагирует, сказал:

— Ну что… я пошел.

Стеша подняла глаза и только теперь осознала, что перед ней стоит ее бывший самый близкий человек на свете, который совсем недавно приносил ей теплое молоко в постель и успокаивал ее, словно ребенка, когда ей было грустно…

Она поднялась с кресла, подошла к нему и, встав на цыпочки, обняла за шею, прижавшись к его мокрой груди.

Санжей сжал Стешу в своих объятиях и заплакал. И она не выдержала, заплакала тоже. Они плакали долго и горько, утыкаясь друг в друга носами и размазывая по щекам слезы.

48

Стеша не знала, зачем она с утра пришла в интернет-кафе и кому хотела написать письмо. Она открыла свой почтовый ящик, где было множество непрочитанных писем из далекой Москвы, но блуждающий взгляд ее остановился на странной картине, которая висела на стене.

На фоне Гималайских гор были нарисованы прозрачные нити, по которым на землю спускались души людей. Вдали были видны пики храмов, и разлившаяся по долине река уносила эти души дальше в своем бурном, непрекращающемся потоке.