Татуировка - Мария Зайцева Страница 8

- Да, конечно, - Роби кивнула с благодарностью. Все-таки профессионализм никуда не денешь. Может, у него есть какое-то обезболивающее? Мазь, например, специальная…

- Мне встать? - Роби потянула собачку спортивной кофты.

Коул торопливо отвернулся.

- Думаю, лучше лечь…

Роби кивнула, разделась, извиваясь , стащила майку и легла.

И вздрогнула от легкого прикосновения к своей спине.

- Чшшш, тихо, - голос Коула, присевшего рядом с ней и аккуратно массирующего  больную спину, звучал как-то глухо, но Роби на это сейчас было откровенно плевать.

Слишком хорошо и правильно он водил своими огромными ладонями по ее исколотой коже, похоже, и в самом деле, что-то втирая в нее.

Она буквально растеклась под его прикосновениями, становившимися все менее осторожными, все более напористыми. И это было нереально, невозможно хорошо!

Роби почувствовала, как опытные  пальцы аккуратно массируют поясницу, забираясь чуть ниже, чем это было необходимо, но не остановила.

Ну уж нет! Только не теперь, когда так ,до безумия и онемения в кончиках пальцев, хорошо!

“Только не останавливайся! - мысленно молила она Рена, - Только не прекращай!”

Увлеченная своими ощущениями, она не замечала, что дыхание мастера стало прерывистым и жарким, движения резче и грубей.

Ей все нравилось! Невероятно нравилось!

Не выдержав, она чуть слышно застонала от наслаждения, дрогнув всем телом под его массирующими движениями.

- Роби, - неожиданно хриплый и низкий голос Коула вырвал ее из пелены сладкого дурмана, - прости меня , пожалуйста!

Роби приподнялась на локтях, прикрывая грудь рукой, и непонимающе посмотрела на Коула.

- За что?

- За это.

Он резко наклонился к ней, взял обеими руками за плечи, силой разворачивая к себе. Роби, опешив, только удивленно глядела на него, по прежнему держа одну руку на груди, а другой упираясь ему в бицепс в неосознанной попытке защититься.

Коул промедлил лишь секунду, которой хватило как раз на то, чтоб окинуть жадным взглядом ее раскрасневшиеся от наслаждения щеки и стоящие торчком соски, и ворвался в ее рот грубоватым и нетерпеливым поцелуем.

Роби, как-то сразу вся обмякнув, чуть слышно застонала, с готовностью размыкая губы, позволяя ему исследовать ее рот настойчивым языком, напирать, углублять поцелуй до потери ориентации в пространстве, до умопомрачения.

- Роби, - он еле оторвался от нее, опять скользя темным взглядом по  запрокинутому лицу девушки, - Роби … Если бы ты только знала… Если бы знала… Как я блядски хочу тебя!

Роби распахнула шальные сумасшедшие глаза с практически поглотившим радужку зрачком, выдохнула ему в губы

- И я, я тоже…

Это была последняя грань, последний шаг, за который пряталась бездна.

Коул, уже не сдерживаясь и помня только об аккуратности с ее спиной, вцепился в тело девушки, казалось, всем, чем можно, сразу.

Роби поняла, что чувствуют люди, попавшие  в смерч.

Она ничего не могла делать, ничем не могла управлять.

Она могла только подчиняться и принимать.

Принимать его ласковые, напористые движения языка по ее шее, ее груди. Подчиняться властным , резким рукам, переворачивающим ее на живот, небрежно и уверенно ставящим в нужную ему позу.

Могла только изгибаться и вздрагивать от внезапно новых острых ощущений его дыхания у себя между ног, от его ласк там, внутри, таких неожиданно пробивающих током, заставляющих судорожно стонать и хвататься руками за столик возле диванчика, потому что точка опоры внезапно потерялась, когда предатели-колени задрожали и подогнулись.

Роби никто никогда там не трогал так. Она не знала, что можно испытывать такое, что тело может так прошибать импульсами удовольствия буквально до самых кончиков пальцев на ногах.

Потом ей казалось, что она кончила практически сразу, как только Коул дотронулся до нее языком. И содрогалась в сладких муках каждый раз, когда он легко и вместе с тем напористо касался клитора.

Она не помнила, стонала она, кричала или плакала.

Помнила только , как Коул аккуратно зажимал ей рот широкой ладонью, что-то ласково шепча на ухо, как осторожно укладывал ее лицом прямо в подушку, без слов давая понять, что ее надо будет ухватить зубами.

И Роби хватала зубами, вцеплялась   в край диванчика и столик побелевшими пальцами, и тонула, тонула, тонула  в своих, таких неожиданно новых и острых ощущениях.

А потом между ног ей вонзилось что-то большое и горячее.

И пришла  боль.

Потому что секса  у Роби не было уже полгода, да и тот, последний раз был совершенно невразумительным.

Поэтому напор и размеры Коула просто оглушили.

Роби застонала громче обычного, ухватив подушку зубами и выгнув спину.

Ощутила горячее огромное тело, заслонившее для нее весь мир, услышала тихий сбивчивый шепот над ухом

- Тихо, тихо, девочка, потерпи, потерпи чуть-чуть…

И Роби терпела. Точно так же терпела, как тогда, когда он в первый раз пронзил ее кожу иглой.

Коул тихо раскачивался вместе с ней , по чуть-чуть выходя и заходя.

И боль стала  сладкой.

И ее хотелось больше. И сильнее. И грубее.

И Роби неосознанно двинула бедрами навстречу ему, не зная, как сказать, как передать свои эмоции, свои пожелания…

Но Коул понял все без слов.

Твердые ладони крепко обхватили бедра, дернули  на себя, насаживая до основания, до упора.

Роби уже не стонала даже, сил не было. Она лишь тихо поскуливала в такт размашистым жестким движениям, опять отдаваясь на волю стихии. Урагана. Торнадо.

Коул взял  ее за локти одной рукой, поднимая вверх рывком, прижимая к мокрому твердому торсу, перехватывая другой рукой под грудью, сдавливая сосок в пальцах, оттягивая, причиняя дополнительную остро-возбуждающую боль.

Роби послушно изогнулась в пояснице еще сильнее, откидывая голову на плечо мужчины, повернула голову, и Коул сразу же поймал ее губы, вжался  в них голодно и жестко, не прекращая своих бешеных сильных толчков, от