Ловец душ и навья невеста (СИ) - Ярошинская Ольга

Ловец душ и навья невеста

Ольга Ярошинская

1.

Девушку, ждущую на пороге, можно было принять за навь: белая кожа, синие глаза, волосы темные и блестят даже в неверном свете фонарей. Но ступенька, на которой стояла гостья, была оббита железом, а козырек над крыльцом сделан из красного дуба, которого боятся даже высшие навки. Так что Рихард перестал пялиться на незнакомку через смотровое окошко и открыл дверь.

— Доброе утро, — сказала девушка.

Рихард выразительно поднял бровь и, выглянув за порог, демонстративно посмотрел на небо. Звезд не было видно. Может, их и вовсе нет над этим проклятым городом. Под фонарем ждал экипаж с потертым гербом на двери. Лошадь вздыхала и переступала копытами по брусчатке, подернутой дымкой тумана, а кучер раскуривал трубку.

— Позволите войти?

Рихард все так же молча посторонился, пропуская гостью в дом.

Каблучки ботинок отмерили несколько звонких шагов по каменному полу. Рихард закрыл дверь, по привычке попытался сунуть руки в карманы штанов и понял, что он в трусах. Сдернув с вешалки пальто, натянул его на голое тело. Девушка, повернувшись к нему спиной, рассматривала гостиную.

Клиентка? Возможно. Явно в трауре. На ее шляпке колыхалось черное перо, покрытое мелкими каплями влаги, черные перчатки обтягивали узкие кисти рук. Девушка расстегнула верхние пуговицы серого плаща, но не стала его снимать. Она с любопытством рассмотрела обстановку, вертя головой. Перо на шляпке моталось туда-сюда, как хвост дружелюбной собаки.

На продажную не похожа. А если и так, вряд ли у Рихарда хватит на нее денег, даже если вытряхнуть весь неприкосновенный запас. Длинную шею незнакомки обвивала жемчужная нить, прячущаяся под плащ, крупные жемчужины покачивались на серебряных нитях под мочками ушей. Ботинки на тонких каблуках были из хорошей мягкой кожи. Девушка, не дожидаясь позволения, присела на край дивана и поставила рядом с собой сумочку, блеснувшую серебряной застежкой в форме цветка.

Может, она из тех фанатичных поклонниц ловцов, которые предлагают себя в качестве благодарности за их доблестный труд? Рихард слегка ухмыльнулся, поправил воротник пальто, кусающий шею, и приосанился.

Девушка окинула его оценивающим взглядом с головы до пят, и Рихард невольно почувствовал себя идиотом, стоя перед ней в трусах и пальто.

— Вам нужна экономка, — сказала она.

— Нужна? — тупо переспросил он.

— Вы писали об этом аббатисе Августине из Кловерхолма.

— Верно.

Форель и кувшинка — герб на двери экипажа, доставившего гостью. Такие же изогнутые рыбешки и цветы, похожие на раздутые короны, есть на воротах аббатства. Рихард нахмурился и, подтянув к себе стул, сел. Запахнул полы пальто, чтобы прикрыть голые бедра.

— Экономка и секретарь, — сказала девушка, вздернув подбородок с миленькой ямочкой посередине. — В обязанности, полагаю, входит следить за домом, принимать клиентов, когда вы на деле или отдыхаете, и вести бухгалтерские записи. Я с этим справлюсь.

— Тридцать шендеров в месяц, — сказал Рихард. В происходящем прослеживался явный диссонанс. Эта девушка не была экономкой. Одна застежка на ее сумочке стоит больше тридцатки.

— Меня устраивает, — кивнула она.

— Вообще-то это я беру вас на работу, — напомнил он.

— Хотите что-то уточнить? Проверить мои способности? Получить рекомендации? Аббатиса передала вам письмо, — она расстегнула сумочку, вынула оттуда конверт и протянула его Рихарду.

Он мельком взглянул на знакомый почерк — ровный, четкий, с легким наклоном влево — и снова посмотрел на гостью. Она не опустила ресницы, и Рихард невольно нахмурился. Обычно люди страшатся встретиться с ним взглядом лишний раз. Но незнакомка смотрела прямо на него с каким-то отчаянным вызовом.

У кандидатки, которая приходила вчера, он спрашивал — умеет ли та читать и писать. Задавать этот вопрос девушке, сидящей на его продавленном диване, казалось кощунством.

— Как вас зовут?

— Карна.

— И все? Просто Карна?

— Да. Мне называть вас Рихард?

— Можно Харди. Как вам угодно.

Он откинулся на спинку стула, рассматривая девушку. Скорее всего, ей двадцать с небольшим, но держит себя как взрослая дама, и одежда вдовы добавляет лет. Тонкие черты, на подбородке ямочка. Фигура хорошая — видно и под плащом. Над правой бровью родинка. Слева вдоль лица спиралью закручивается темная прядь, покрытая моросью тумана, словно бриллиантовой пылью.

В его гостиной Карна выглядела так же уместно, как лебедь в курятнике.

Рихард постучал письмом по раскрытой ладони.

— Совместное проживание.

— Не слишком совместное, я полагаю, — уточнила она, и уголок ее губ, слегка подведенных розовой помадой, дернулся вниз.

— Разумеется, — кивнул Рихард. — Когда вы можете приступить?

— Завтра, — ответила она. — Вернее, уже сегодня. Сейчас. По правде сказать, мои вещи в экипаже.

— Я все же спрошу, — сказал он. — Зачем вам это?

Она опустила ресницы, расправила несуществующие складки на юбке, доходящей до тонких щиколоток. Бледные скулы слегка порозовели. Рихард скрестил руки на груди, выжидая ответа. Ему всегда нравилось наблюдать, как люди лгут. И, надо признать, Карна врала талантливо и вдохновенно: когда она подняла на него глаза, те были чисты, как горные озера.

— Я считаю, то, что вы делаете — благородно и самоотверженно. Ловцы душ — люди исключительной смелости, честности и душевной силы. И если я могу хоть что-то сделать для вас, внести посильный вклад…

Она все же отвела взгляд. Никто не хочет смотреть ловцу в глаза слишком долго. Даже дерзкая девчонка, заявившаяся среди ночи.

— Ладно, я уловил вашу мысль, — перебил ее Рихард, и она едва заметно выдохнула. Он поправил съезжающую полу пальто и поднялся. — Вы умеете готовить, Карна?

— Я вас удивлю, — пообещала она.

— У меня и так глаза на лоб лезут, — признался он.

Карна встала, протянула ему руку, и он, сунув конверт в карман пальто, легонько пожал ее пальцы, ощутив под прохладным шелком перчатки тепло кожи.

— Уверена, мы сработаемся, — она вежливо улыбнулась, пряча глаза под густыми ресницами.

— Погодите, — сказал он, задержав ее руку в своей. — Аббатиса ведь предупредила вас. Мне нужно кое-что еще.

— Да, — подтвердила Карна, все так же глядя в сторону. — Она сказала, вы захотите смотреть мне в глаза, иногда. Что вы сталкиваетесь со злом, и вам нужен свет, чтобы восстановить баланс. Поэтому вы обратились к ней, надеясь, что она подберет благочестивую женщину. Аббатиса посчитала, что я как раз такая.

Последние слова прозвучали с вызовом.

— Ловцы душ смотрят за грань, разделяющую мир живого и мертвого, — пояснил Рихард, не выпуская шелковую женскую ладонь. — По долгу службы я слишком часто смотрю во тьму. Чтобы вернуть равновесие мне иногда надо видеть живую светлую душу. Что-то вроде якоря, перевеса. Чтобы однажды меня не затянуло на ту сторону грани.

Темные брови девушки нахмурились.

— Выходит, я должна стать таким якорем?

— Верно, — кивнул Рихард и, погладив большим пальцем теплую кожу на запястье — там, где перчатка заканчивалась, нашел пульс.

— Говорят, ловец может украсть душу одним взглядом, — сказала Карна, но руку не отняла. Похоже, ей действительно нужна эта работа.

— Врут, — вздохнул он.

— Почему тогда ловцов боятся?

— Я могу увидеть воспоминания человека, — пояснил Рихард. — И он тоже увидит их снова. Но будто со стороны, объективно.

— И что в этом страшного? — она все еще не понимала.

— Допустим, человек гордится, что дал отпор родителям, а я вижу, что он нагрубил старенькой матери. Или он верит, что девушка его безумно любит, а я вижу равнодушие или хуже того — отвращение на ее лице. Или он считает себя кем-то важным и не замечает, что над ним потешаются, зато это вижу я. Понимаете?

Карна неуверенно кивнула.