Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс Страница 13

— Ну да, — кивнул некромант, — а что?

— Да так.

Мйар пошел по песку в сторону моря. Берег здесь был пологий и широкий, метров тридцать, как минимум. В стороне виднелось кафе, база спасателей, по сезону пустая, и пирс.

Ромка тащил свернутую подстилку, доверенную ему некромантом.

Где-то на полпути к воде он догнал Мйара. Тот стоял и смотрел на море. Ветер дул в лицо, нагоняя волны, заставлял щурить глаза.

— Знаешь ты, о чем кричат чайки над головой… О чем тоскует черный океан… Огромной синею душой, водоворотами у скал, и окнами церквей затонувших стран… — напевно прозвучал голос Камориль. Он с силой воткнул зонт острым основанием в песок и раскрыл его. Это оказался обыкновенный пляжный зонтик, только выкрашенный в черный. Стиль, который Тар-Йер предать физически не мог.

Мйар сел на подстилку и снял кроссовки. Ромка тоже уселся рядом.

— Говорят, где-то здесь обитают русалки, — улыбнулся Камориль. — А это в моем ведомстве, утонувшие девы-то! Пойду, проверю.

— А можно, я с вами? — попросился Ромка. Камориль, расстегивая шелковую рубашку, скосил взгляд на Мйара:

— Это ты у него спроси. Ему виднее, что тебе можно, а что нельзя.

— Вода сейчас градусов десять, — сказал Мйар, — и вон там, в трех километрах от нас, на косе, два «моржа» лет сорока как раз вылезают на берег.

— Нормально, не помру! — Камориль уже снимал штаны. Штанины были узкие и никак не отпускали его худых ног. Наконец он с ними справился, явив свету черные плавки с узором из серебристых скелетиков. — Я пошел!

— Иди, иди, — Мйар не улыбался и пребывал в задумчивости, — овощная культура экваториальной местности…

— Я все слышал!!! — удаляющийся к морю некромант обернулся и помахал над головой обеими руками.

— Слушай, — обратился Ромка к Зубоскалу, — а зачем Камориль корсет? В море?

— А нафига козе баян? — вдруг рассмеялся Мйар.

— Дядька, я тебя не понимаю последнее время.

— И никогда не поймешь, — задрал нос Мйар и откинулся на подстилку, окунув волосы в песок и, естественно, этого не заметив. — Ты решил за ним не идти, что ли?

— Та да, десять градусов, как-то… не греет, — Ромка поежился. — Плюс ветер. А я, как мама говорит, просто обожаю наслаждаться простудными заболеваниями.

— Понятно. А я при Тар-Йер раздеваться не хочу. Как говорится, не буди лихо…

— Лихо? — переспросил Ромка. — Ты все-таки уверен, что его лучше бояться? Но мне показалось…

— Ох, — Мйар прикрыл лоб и глаза рукой, — забудь об этом. Тебе, очевидно, бояться нечего.

Замолчали. Ромка смотрел на то, как далеко в море плещется Камориль, и, как будто, даже не один.

— Только б он тут никаких костей не обнаружил, — проговорил Мйар слегка обеспокоенно. — Помню как-то раз он нам такой перфоманс с полуразложившимися дельфинами устроил, что я потом неделю заснуть спокойно не мог. Хотя, наверное, сегодня Камориль не станет тратить силы почем зря. Расслабился же, бездельник, ушел в зельеварение, не тренируется.

— А почему? — удивился Ромка. Он, по правде, и не задумывался о реальной мощи некроманта.

— А, живет в свое удовольствие. Собственно, как и я.

— Но у него такой богатый дом.

— Ну, у кого какие потребности.

Ромка глянул на Зубоскала. Тот лежал с закрытыми глазами, легкая улыбка смягчала его черты — простые и даже, пожалуй, немного грубые. Ветер трепал темно-зеленый ворот безрукавки. Между Мйаровых ключиц притаился амулет в виде серебряной птицы — то ли сокол, то ли орел, то ли ястреб… так просто и не разглядеть. На плечах Зубоскала виднелись мелкие геометрические рисунки, сплетающиеся в линии и стрелки, которые уходили и дальше, под одежду. Ромка не стал о них спрашивать. Потом, как-нибудь, Мйар сам расскажет.

— Думаешь, это правда — ничего страшного, что я получил эту возможность? — наконец спросил Ромка то, что его на самом деле беспокоило. — Ну, видеть души в людях, и это переплетение светящихся ниток, тянущихся во все мыслимые стороны, и все эти узлы, и древа, и… и эту «изнанку», и… как там Камориль сказал? «Исходный код»…

Мйар долго не отвечал. Наверное, собирался с мыслями.

— В том, о чем ты рассказываешь и что там наплел Камориль, я не разбираюсь. У меня, по правде, от его болтовни чуть голова не разболелась. Но вот о мире снов — мороке, — я кое-что читал. И сны твои меня сейчас куда больше волнуют. Видишь ли, существует идея, что мир снов — это отдельная такая реальность… Не то чтобы параллельное измерение, а… будто бы множество иных вселенных, сплетенных в одну, многомерную, но в целом похожую на огромную сферу, которая касается нашей планеты краешком и забирает твое сознание, которое во сне не так крепко прикреплено к телу, в себя. Или душу забирает. Об этом-то я читал, а вот о самом понятии души не задумывался. Согласно этой же теории, когда ты просыпаешься, срабатывают некие загадочные связи, и ты — снова ты. Некоторые считают, что любой мир, куда попадает жизненная энергия (она же душа или, как говорит Камориль, суть), по неписаным законам награждает эту душу материальным телом. Что потом случается с этим телом, в котором ты жил, пока спал здесь, в основной реальности?

— В основной реальности?

— Ну, да. Посмотри на солнце. Солнце — это основа, базис, если угодно. Оно, как ось, связывает воедино все вариации жизни на этой планете. Мы смеем считать, что наша реальность — основная, но мы не утверждаем, что мы не «снимся» кому-нибудь, кто считает нашу реальность сном или забавной игрой сознания.

— Ух, как сложно…

— Да ладно, совсем не сложно. Немного бредово, может. К тому же, я наверняка где-то в объяснениях наврал.

— Если я засну и попаду в другой мир, я узнаю тебя в другом теле, — вдруг сказал Ромка.

— В смысле, узнаешь?

— Если мы попадем в измерение сна, в этот ваш морок, то я увижу твою суть, кем или чем бы ты ни был, узнаю тебя и смогу забрать обратно!

Мйар присвистнул.

— Какой запал. Это ты молодец… Но, знаешь, мне бы не хотелось проверять эти теории. Я люблю прочно стоять на земле и предпочитаю не лезть в тонкие материи нематериального. А еще я что-то собственную мысль поймать не могу. А, так вот, — Мйар сел и почесал затылок. — Эх, что-то песок мне голову отдавил… Ага, тебе снится хрень, ты пришел ко мне, мне стала сниться хрень… может, это одна и та же беда, пребывающая где-то там, в мороке, и она использовала тебя, чтобы добраться до меня?

— Какой ты все-таки эгоцентричный, — заявил Камориль Тар-Йер, явившись, как древняя богиня любви, из пены морской. Менее объемен, чем классическая фреска, и более одет, но что-то общее в них определенно прослеживалось.