Названые братья. Степная Луна Белоголовых - Мария Зайцева Страница 15

Но вместо этого Ирри почему-то просто протянула ладонь и легко коснулась лица склонившегося над ней Янга.

Кожа на щеках у него была колючая, заросшая жесткой щетиной, а губы — твердые, горячие, податливо разомкнувшиеся под ее лаской… Янг поймал зубами кончики пальцев Ирри, прикусил… Рядом взволнованно вздохнул Раст, а ладонь его сжала руку Ирри, потянула тоже к губам… И через мгновение кончики пальцев второй руки обожгло прикосновение зубов.

Ирри лежала, переводя взгляд с одного брата на другого, немного растерянная, напряженная… и возбужденная. Жаркая, горячая волна перетекала от тех мест на коже, где пока еще нежно и томно касались губы близнецов, ниже по телу, скапливалась в груди и жаркими приливами катилась вниз, к животу, до боли , до остроты и невозможного стыдного желания сжать бедра, чуть-чуть унять это, уже немного знакомое по недавним возбуждающим снам состояние.

Ирри, не понимая, что делает, чуть выгнулась в пояснице, запрокинула подбородок выше…

И на мгновение показалось, что оглохла, настолько острая, всепоглощающая тишина наступила… Чтобы через мгновение сорваться в бешеный ураган, закруживший Ирри в диком своем водовороте…

После Ирри, даже специально напрягая память, не сможет вспомнить ни одного отдельного мгновения этой безумной ночи… Или дня? Или вечности?

И забыть тоже не сможет.

На нее набросились с двух сторон одновременно, поглощая собой, своими руками, губами, дыханием влажным и горячим, растворяя в себе.

Ирри не успевала даже отвечать на бесконечные, жаркие, безумные поцелуи, не успевала стыдиться их порочности, закрываться от настойчивых рук и возбужденного, обжигающего кожу буквально везде, в каждом уголке тела, дыхания. Она ничего не успевала.

Словно в самом деле стихия закружила, с ума свела…

Ирри считала себя опытной, грамотной в общении с мужчинами женщиной, но сейчас весь ее опыт оказался пустышкой, детским лепетом по сравнению с тем, что происходило, что делали с ней близнецы.

Причем, делали одновременно, настолько слаженно, настолько невероятно, что Ирри не могла даже отследить, когда один брат сменялся другим, когда целовал ее в губы Янг, и шептал непонятные, но определенно горячие слова на ушко Раст.

Когда тяжеленные ладони Янга стягивали с нее одежду, легко и практически незаметно, видно, учтя прошлый не самый хороший опыт.

Когда Раст, мягко, но настойчиво разворачивал ее к себе спиной, ставил на колени… А через мгновение Ирри ахала от влажного, ужасно непристойного прикосновения языка там, где никто никогда… Таким образом… Разве это можно? Ах… Выгибаясь непроизвольно, стремясь уйти от того, что непонятно, страшно, безумно, Ирри только бессильно вздыхала, не в силах сдерживаться.

И все это время она смотрела прямо в глаза Янга, оказавшегося перед ней и жадно отслеживающего каждое изменение в ее лице, ловящего губами каждый изумленный вскрик.

Ирри в мольбе тянула к нему руки, не понимая, что с ней делает Раст сзади, и стыдливо не желая принимать эту слишком неправильную ласку, и толком не могла ничего сказать, лишь стонала и закатывала невольно глаза. Потому что невозможно соображать и говорить, невозможно вообще слова вспомнить хоть какие-то, когда такое, такое…

Янг, прекрасно понимая, что с Ирри делал его брат, явно не собирался ее спасать, а , наоборот, наслаждался ее потерянной покорностью, ее безумием, невозможностью контролировать себя… И, все так же внимательно и жадно глядя ей в глаза, взял за руку, широко лизнул ладонь, вызвав этим еще большую дрожь от недоумения и страха перед неизвестностью… И затем положил ее на себя. Прямо туда. Вниз. На то самое место, название которому Ирри знала, конечно, но никакие опытность и умение обращаться с мужчинами не позволяли ей даже в голове его хоть как-то называть.

Слишком… стыдно.

Правда, учитывая все происходящее, это был меньший из всех стыдных моментов… Что в настоящем, что в будущем.

12

12

— Испугалась, Луна? — голос Янга был хрипловатым, в нем тихо и сладко царапали слух еще не успокоившиеся повелительные ноты, что звучали совсем недавно здесь, в этой сухой и теплой пещере, так удачно скрывшей беглецов от погони.

Ирри ощутила, как тяжелая, горячая ладонь скользит по влажной от испарины спине, и блаженно прикрыла глаза, ничего не ответив. Потому что просто не в силах была что-то говорить и соображать.

Мыслей в голове не водилось никаких, и эта непривычная пустота не расстраивала, а дарила блаженное спокойствие и негу.

По голой лодыжке поползла еще одна рука, а затем там же прикоснулись к подрагивающей от томного, долгого удовольствия коже теплые губы… Пока еще мягко, совсем не настойчиво, но все внутри тут же отозвалось на эту ласку, такую сладкую, такую лениво-восхищенную.

Ирри никто и никогда не целовал там… Так… Ее бывший жених, память о прикосновениях которого уже окончательно выветрилась из головы после случившегося недавно, оставив лишь недоумение: как она могла принимать то, что он с ней делал, за изыканные ласки? Вообще, как такое слово связалось с ним в одном предложении?

Ее бывший жених никогда не целовал ей ноги. Руки, да, бывало, целовал… Как целуют галантные кавалеры дамам пальчики, считая, что именно в этом выражаются их чувства.

Какая глупость!

Теплые губы Раста, который, как выяснилось в процессе их… Ирри не могла даже обозначить правильным словом то, что тут происходило, не было у нее таких слов в голове… Их… общения? Пусть будет так… Невинно и, в принципе, правильно. Они же общались? Общались. Общаться можно по-разному же…

Маладший близнец, как выяснилось практическим общительным путем, очень любил вот такие, долгие, неторопливые, сладкие ласки, любил целовать, гладить, нежить… И не было для него ни одного недоступного места в теле женщины, все нравилось, все считалось достойным внимания, самого пристального.

И сейчас его ужасно заинтересовали ноги Ирри, ее лодыжки, тонкие щиколотки, ступни, пятки и даже пальчики, хотя Ирри их пугливо и стыдливо поджимала, некстати вспомнив, что больше половины дня в обуви провела…

Но Расту было, судя по настойчивости и сытому, довольному урчанию, все в удовольствие. Ирри ощутила, как крепкие, с чуть выступающими, словно у дикого зверя клыками, зубы младшего близнеца прикусывают щиколотку позади, в самой узкой, самой нежной части, и дернулась от сладкой волны острого удовольствия, прошившей ее до самой макушки, да так сильно, что даже волосы чуть приподнялись, кажется. Она и не знала, сколько у нее таких, поистине