Путь к сердцу Дракона - Тася Тараканова Страница 25

— Добромир?

Я нехотя поднял голову. Мне больше нравилась короткая, мощная кличка зверя, как острый шип, пронзающий тело врага.

— Он отзывается на имя Мир.

— Мир? — повторил Мечислав. — Какой ужас…

Ужас? Только что Мечислав сказал, что я прекрасен.

— Что делать? Он не может трансформироваться обратно.

— Сколько дней он в теле зверя?

— Дней восемь.

— Как с ним общаешься?

— Разговариваю, он понимает.

Мечислав схватился за волосы знакомым жестом. В чем-то мы, действительно, были похожи. Он смотрел то на меня, то на Асанну, пытаясь уложить произошедшее в голове. Где-то в глубине шевельнулось чувство, что этот человек переживает за меня, он не чужой. Чувство угасло как огонек свечи, задутый ветром. Хоть я и старший сын, но для Мечислава стою на последнем месте. Сначала Эрвин, потом усыновлённый Клим, и в конце Добромир, так и не ставший родным.

У зверя нет чувства грусти, и понимание своего места в сыновней иерархии не откликнулось во мне неприязнью и болью. Всё так, как и должно быть. Поменялось моё зрение, восприятие звука, способность чувствовать объекты и вещи, словно я стал видеть их суть, но оставаясь человеком в душе, я наблюдал глазами зверя с холодным интересом.

— Скоро ночь, — Мечислав тяжко вздохнул, обращаясь к Асе. — Сейчас всё равно ничего не решим. Пойдём в Башню, тебе надо отдохнуть, а мне подумать.

Асанна двинулась вслед за Мечиславом. Аккуратно прихватив Асю зубами за куртку, я остановил её.

— Что, Мир?

Я не хотел, чтобы она уходила от меня.

— Прости, сегодня я хочу спать в постели. Просто мечтаю о ней. Ты понимаешь меня?

Конечно, я понял. Разомкнул челюсти, отпустил куртку. Доброй ночи. Мы, не отрываясь, смотрели друг на друга.

— Как жаль, что я не читаю твои мысли, — сказала Асанна. — Если бы я могла…

Тогда бы не стала умирать от страха, что я не обернусь никогда. Возможно, и не обернусь — это столь мало теперь меня волновало. Мы оказались словно из двух разных миров — человек и зверь. Мы не могли сойтись ни по каким показателям, но я её чувствовал вопреки обстоятельствам. Внутри меня не было границы между нами, Асанна стала частью меня.

— Если ты голоден, лети, поохоться. Здесь рядом река. Давай встретимся утром. Надеюсь, Мечислав что-нибудь придумает.

Асанна с Мечиславом скрылись за стенами Башни, я ещё немного полежал в раздумье.

Странно, конечно, что отец сможет что-то придумать. Он ни чародей, ни целитель, ни дверник в конце концов. Мечислав в прошлом выдающийся гонщик, чемпион Верховии. Что он знает такого, чего не знаю я — действующий чемпион?

Каменные стены вокруг претили свободному духу дракона. Мне нужен простор, ширь, в стойло как ездовой я не зайду никогда. Я ощущал себя диким драконом. Претило само понятие служения людям. Я разрешил Асанне, как части себя, сесть на спину, про других людей речи не шло. Гнев при мысли, что кто-то посмеет править мной, вызвал глухой рык. Никто и никогда не оседлает меня, не положит на спину седло, не накинет поводья, не сунет ноги в стремена, не возьмёт в руки каюр. Никто и никогда!

Мой взлёт оказался стремительным и резким, я решил покинуть огороженное стенами пространство, для ночёвки выбрать другое место.

Вечерняя охота, сон на пустоши среди камней, где я стал одним из тёмных застывших глыб, мгновенно выключил мой разум. Если зверь сыт и хочет отдохнуть, он не мучается бессонницей, глядя на звёзды. Он спит.

Пробуждение наполнило мои мышцы силой и желанием размять крылья. В рассветных утренник сумерках я увидел, как с верхушки Башни Ветров взлетел небольшой дракон. Вчера, облетая Башню, я не заметил и не почувствовал сородичей.

Неужели дракон прилетел в потёмках? Мне до зубовного скрежета захотелось познакомиться с новичком, который летел в мою сторону.

Расстояние между нами уменьшалось, в моей голове был автоматический счётчик, я знал, когда подняться в воздух. Крылья ощутили упругость ветра, все органы чувств обработали сигнал — ко мне приближалась дикая самка, дерзкая и бесстрашная. Ни какой осторожности и неуверенности при знакомстве с самцом, ни единого сомнения в своём праве ворваться в моё пространство. Это чревато для незнакомых драконов и расценивается, как нападение.

Я не собирался выпускать шипы и демонстрировать агрессию дикой самке. Для меня она не представляла угрозы. Но интерес к ней непреодолимо влёк познакомиться поближе. Схватить за холку? Прижать к земле? Лоб в лоб схлестнуться в ухаживаниях? Брачные игры драконов как и все другие инстинкты были записаны на подкорке мозга. Мне не надо ничего придумывать.

Запах драконицы проник в ноздри. Он мне знаком? Ни с одной драконицей я не имел дело с тех пор, как переродился. Над городом я дрался с особями мужского пола. Самки обычно проигрывают самцам в бою, верхотуры предпочитают для службы хищников мужского рода. Имея гибкий ум, смелость и быстроту реакции самки участвуют в гонках, но в ближнем бою они не эффективны, тем более породистых элитных самок обычно берегут для размножения.

Дикарка мне нравилась. Блеском ярких оранжевых глаз, странным прищуром из-под слегка опущенных век, приоткрытой пастью с каким-то намёком на полуулыбку. Драконица словно видела меня насквозь и бросала вызов. Не сексуальный призыв, а вызов моим способностям. Она явно что-то хотела от меня.

Неожиданно алая дикарка словно попала в непроницаемый туман, из него вниз вылетело обнажённое тело девушки. Волосы развевались, руки, ловившие упругий ветер, приветствовали полёт. Инстинкт спасателя не сработал, мозг завис в ступоре. Вниз падала Соня — это был шок.

Почти у самой земли её на мгновение закутал туман, и среди валунов с победным рёвом приземлилась уже алая драконица. В её рыке я услышал столько торжества и свободы, что драконье сердце дрогнуло, из моей глотки раздался яростный ответный рык. Мы были на одной волне, она и я.

Драконица ждала, когда я приземлюсь. Увиденное в воздухе потрясло меня. Глядя на хитрую морду алой дикарки, я понял, в чём была задумка Мечислава. Отец знал о второй ипостаси Сони, и предполагал, что её оборот вызовет во мне ответную реакцию. Но психика дракона оказалась гораздо устойчивей. Напрягая мышцы под взглядом дикарки так, что из ноздрей от натуги повалил белый дым, я не чувствовал в себе изменений.

Дракон не хотел уступать место человеку.

Мы ещё постояли друг против