Глава семьи Пембертон (СИ) - Арниева Юлия Страница 3

— Кхм… — поперхнулся мистер Джордж, вытаращив на меня свои и без того большие глазищи, — пять, ещё и каждому.

— И это только единовременная прибыль, далее на ваши счета будет поступать пассивный доход, — поставила жирную точку в нашей беседе и неспешно поднялась из-за стола, — мистер Джордж, мистер Чарлз, полагаю, что для принятия решения по поводу выгодных условий для ВАС, вам потребуется немного времени. Завтра в пять вечера сюда же я приду за ответом…'

— Мисс Алекс, прибыли, — прервал мои воспоминания мистер Джордж, разместившийся рядом со мной на заднем сиденье автомобиля, — здесь подают отличный кофе, рекомендую также заказать банберийскую слойку, изюм и в меру засахаренные цукаты.

— Доверюсь вашему совету, — поблагодарила и, подав мужчине ладонь, выбралась из автомобиля.

— Кхм… — тотчас подавился смешком мистер Чарлз, саркастически заметив, — Джордж, по-моему, мы неожиданно для нас самих взвалили на себя обязанности гостеприимной хозяйки.

— Мисс Алекс впервые в этих местах… — с шумом выдохнул мужчина, бросив на друга предупреждающий взгляд, и обречённо отмахнувшись, проворчал, — идёмте, дорога предстоит дальняя.

Глава 3

Растянувшийся вдоль побережья Окленд сверкал огнями вывесок, бликами фонарных столбов, сиял золотистым блеском окон домов, гостиниц, трактиров и магазинчиков. Отражаясь в угольно-чёрном океане, прибрежный город выглядел празднично, нарядно и гостеприимно…

Так же радушно встретит меня тётушка Джоан? Или придётся напомнить женщине, что она живёт в особняке, принадлежавшем моей семье? И что я с радостью организую её переезд со всем скарбом к её старшей дочери? Этого я пока не знала, но была готова к любому развитию событий.

И, признаться, я бы не стала беспокоить старушку, если бы мне было куда возвращаться, но родовое поместье семьи Пембертон сгорело дотла. Деньги подходили к концу, с наследством всё было туманно, допуск к семейным счетам требуется ещё получить, да и уверенности в том, что все сбережения отца наша многочисленная родня ещё не распотрошила, у меня не было. А ещё я не знала, сколько придётся потратить времени, сил и денег, чтобы доказать, что я та самая исчезнувшая при пожаре мисс Александра Пембертон. Полагаю, присосавшиеся к счетам родственнички будут усиленно уверять общество, что я самозванка…

Спускаясь с маленького пологого холма к одному из самых больших городов Амевера, глядя на впечатляющее сияние его огней, перед глазами снова вспыхнуло пламенем пожара, унося мои мысли в день, когда я очнулась в этом мире. Странно, но в последние два года я не вспоминала ни о прошлой жизни, ни о годе, проведённом в семье Пембертон, сейчас же, возвращаясь в родные места Александры, картины прошлого то и дело всплывали в моей памяти, словно пытаясь от чего-то предостеречь.

День, когда моя жизнь в первый раз круто изменилась, я почему-то помню смутно. Утро, как всегда, выдалось суматошным, в обед провела несколько важных встреч, но сейчас я даже не могу представить лица людей, с которыми работала. До позднего вечера я просидела в кабинете и только вернувшись в квартиру, где вот уже пять лет проживала в полном одиночестве, поняла, что с утра, кроме кофе и бутерброда с подсушенной по краю колбасой, ничего не ела. В холодильнике было пусто, желудок рёвом мартовского кота вещал на всю квартиру, что его необходимо срочно покормить. Доставка готовой еды в час пик его не устраивала, и я была вынуждена отправиться в соседний магазинчик, надеясь найти там что-нибудь съедобное и не слишком обременительное в приготовлении. Но покинув подъезд, на ходу отчитавшись строгой консьержке бабе Любе, что пошла в магазин, почувствовала сильное головокружение… а дальше темнота.

Очнулась от пульсирующей боли в затылке и острой в районе виска. С изумлением вслушивалась в ласковый, обеспокоенный голос и как побитый щенок замирала от нежного прикосновения рук к моему лицу…

Только спустя три дня, окончательно придя в себя, я с удивлением рассматривала необыкновенную, словно из старинного фильма, комнату, в которой очнулась. Ошеломлённо смотрела на парней, которые, смеясь и задирая меня, тем не менее искренне интересовались мои самочувствием и называли сестрёнкой. С затаённой грустью следила за хлопотами красивой женщины, которая обращалась ко мне холодным «Алексия». И слушала ворчливое, но добродушное бормотание слегка полноватого мужчины, называвшего меня своей дочерью.

Мне потребовалась неделя, чтобы немного разобраться в происходящем. С жадностью голодного путника я слушала, запоминала, большей частью молчала или отвечала односложно, а ночью в тишине и покое анализировала. Уже позже я поняла, что моя отстранённость и немногословность были правильным поведением. Девочка, в теле которой я очнулась, была тихим и спокойным ребёнком. Да, она, ведомая старшими братьями, нередко участвовала в их безобидных проказах, но без особого энтузиазма, и никогда не была их инициатором. И чаще всего свободное время проводила с книгой в руках, что тоже мне очень помогло в дальнейшем, и я без опасения быть пойманной на обмане знакомилась с новым для меня миром.

Да, поначалу было трудно тридцатипятилетней женщине в теле ребёнка. Непросто сдерживать себя и не сболтнуть лишнего, того, что восемнадцатилетняя девочка не должна знать. Было очень сложно освоиться в мире, где правили мужчины, но со временем я привыкла, а ощущение неловкости из-за того, что я заняла чужое место, прошло спустя два месяца. Не я виновата в том, что лошади понесли, и карета, в которой возвращались Александра, её брат Эндрю и миссис Петти — нянька девочки, перевернулась, а камень оказался как раз в том месте, куда упал ребёнок. Как и не виновата в том, что моя душа каким-то невероятным образом переместилась в тело Александры. Наверно там, у подъезда дома, я умерла… о причине скоропостижной смерти я могла лишь догадываться. Видимо, это наследственное — моя мама, отпраздновав тридцатипятилетие, умерла от инсульта, оставив десятилетнюю меня сиротой.

Я некоторое время размышляла о случившемся, выстраивая различные предположения о странном переносе моей души, но за неимением фактов и достоверной информации оставила это бесполезное занятие, решив принять всё как есть… За год привязалась к мужчине, ставшему мне отцом. Искренне полюбила братьев, которые были ненамного старше Александры, но имели гораздо больше свободы, поэтому я им капельку завидовала. Свыклась с жизнью без телефонов, интернета и телевизора и даже стала получать от этой неспешной и тихой жизни удовольствие. Единственное, что меня удивляло, это холодная отстранённость матери, её постоянно нахмуренные брови, стоило мне только появиться в пределах её видимости. Сначала я подозревала, что мать чувствует подмену и сторонится меня, но позже благодаря болтливости няньки и её причитаниям поняла, что к Александре миссис Элеонора так относилась всегда…

— Мисс Алекс, прибыли, — проговорил обеспокоенный голос Трейда, водителя кэба, нанятого мной в Малтоне, небольшом городке, где мы расстались с мистером Джорджем. С мистером Чарлзом мы попрощались в портовом городке Кармаль.

— Да, спасибо, — рассеянно поблагодарила парня, беглым взглядом осмотрев изящное здание в колониальном стиле: округлые линии, оштукатуренные белоснежные стены, тонкие резные колонны из белого камня с раскрывающимися к небу капителями. Плавно сбегающие вниз широкие ступени парадной лестницы, окаймлённые кружевом кованых перил, утопали в разросшихся розовых кустах.

— Мисс, кажется, дворецкий не спешит, позвольте занести ваши вещи.

— Достаточно доставить чемоданы до ступеней, дальше я разберусь, — проронила, вновь окинув взглядом особняк: в окнах было темно, а значит, тётушка уже спит, и шёпотом проворчала, — что же, придётся будить, гостиницы за время пути мне порядком надоели.

Дождавшись, когда Трейд поставит два моих скромных чемодана у больших двухстворчатых, резных дверей, пожелает удачи и наконец отъедет от дома, я со всех сил ударила дверным молотком по медной пластинке и замерла в ожидании. Волнения от скорой встречи с прошлым у меня совершенно не было, наоборот, я была напряжена и сосредоточена. А ещё очень терпелива и, прождав больше двадцати минут, так и не услышав скрежета отодвигаемой задвижки, опять ударила молоточком, но на этот раз присовокупив звон железа глухим ударом подошвы по дереву. Через минуту повторила все действия, потом ещё и ещё, пока за дверью не раздался сиплый ото сна старческий голос.