Людмила Сурская - Шумеры Страница 35

— Как остались, ведь что-то вы сказали ему? — уточнила Люда.

— Сказала, что жить без него не могу и белый свет мне немил, а то чего он боится важное в любви, но не главное. Мы приспособимся, главное быть вместе и очень хотеть быть счастливыми.

— И вы приспособились?

— Естественно.

— Подскажите как, если возможно, конечно?

— Наклонись, на ушко пошепчу, чтоб старого моего не смущать, ведь мы другого века люди, — улыбнулась женщина.

— Потрясающе! — выслушав её, покачала от удивления Люда головой. И отхлебнув остывший чай, спрятала своё смущение. "У нас всё могло быть гораздо проще, если б не упрямство Эдика".

— Потери, конечно, с её стороны были, лишила себя материнства, — продолжил разговор Павел Васильевич. — Но я был согласен на то, чтоб она забеременела от другого и родила, мне без разницы, а ей в радость, но она отказалась. Взяли из детдома мальчика, хороший вырос, но вот беда, смерть забрала Авгане. Остались одни.

— А знаете что, — поднялась Мария Фёдоровна, — а ну его этот чай к лешему, давайте по маленькой. У меня есть прелестная рябиновая самодельная наливочка?

Люде так понравились люди, что согласилась. Просидели до вечера. Она обещала навещать их и попробовать разобраться с настойчивыми товарищами из домоуправления. Которые неоднократно пытались подсунуть им на подпись, какой-то мудрёный документ. Попрощавшись, отправилась домой, причём две остановки шла пешком. После общения с этими двумя, пронёсшими трепетное чувство людьми и переливающейся на её глазах из одного к другому большой и светлой любви, в толчею лезть не хотелось. "Потрясающая жизнь идёт рядом с нами, а проходим мимо, не замечая ничего. Скорее всего, это от того, что людей вокруг много и мы привыкаем к этому. Мы вообще привыкли, всё делая наспех и торча днями в компьютерах, недооценивать людей. Умудряемся в городе с многомиллионным населением остаться одинокими. Как эти двое прекрасны в своём большом чувстве. Надо завтра же отпроситься и пугануть там тех сволочей из домоуправления. На борьбу с жеком у стариков нет сил. Вот те, похоже, решили нажиться квартиркой". В театр идти расхотелось. Выйдя на улицу, она позвонила Руслану и извинилась, за не возможность составить ему компанию на просмотр спектакля. Купив по дороге фруктов и в переходе букет ромашек, отправилась домой. Перво-наперво заперла дверь, но, полежав и подумав, вновь открыла, оставив в дверях ключ. Эд вошёл тихо почти не слышно, она почувствовала его присутствие по запаху свежесрезанных белых роз, что легли на её подушку. Поблуждав по её лицу губами, он мрачно прошептал:

— Спасибо, я б убил его, если б увидел сегодня рядом с тобой. А, найдя закрытой дверь, покончил с этой пустой без тебя жизнью.

Она притянула его за шею к себе, уронила рядом на постель…

— Господи, побойся Бога, что ты такое говоришь?…

— То, что есть… Зачем мне жизнь без тебя.

— Я могу включить свет?

— Нет Лю. Я не готов. Ты ужинала или легла голодной?

— Мне вполне хватило фруктов. Видишь ли, я не готовила ужин и совсем не собиралась тебя впускать. Передумала на ходу.

— Вот и славно, что передумала.

— Не уверена.

— Сейчас разогрею потрясающую еду из морепродуктов, — прорекламировал он свой ужин.

Услышав такое, она тут же сморщила носик.

— Если полусырое, то я не увлекаюсь модным нынче сыроедением.

— Вот придумала…

А Люда, зажав в пальчиках носик, прогнусавила:

— Не выкопанных, ни плавающих червяков, я тоже не ем…

— Совсем не то, тебе понравится, — рассмеялся он.

Она смилостивилась.

— Поставь цветы в маленькое ведёрко. Завтра я разберусь.

— Где мне его найти?

— В ванной.

Он ушёл на кухню, а она, закрыв глаза и всё ещё находясь под впечатлением свежести аромата роз, увидела себя вновь качающуюся на его руках под смех листвы деревьев черёмухи и дурмана осыпающихся цветов. Прошёл не один месяц, прежде чем он поцеловал её под тем же деревом, с которого и поймал. Жрецы научили её делить год на 12 равные частей. Каждую такую часть ещё дробить на тридцать равных частей — дней. День, — на 24 мелкие части. Одна часть которого, состоит из 60 совсем маленьких частиц времени. На площади жрецы установили очертя круг каменные часы, солнечный луч, попадая в зазоры между разной величины уложенными в определённой последовательности камнями, показывали на круге время. Каждый мог подойти и посмотреть. Вот и Лю считала, сколько же прошло больших и маленьких частей, прежде чем он решился на это. "Чего удивляться сейчас, если тогда он тоже был тугодум, а она его всё равно любила. Такого белолицего с белой кожей на руках. Интересно, какой он сейчас, должно быть тоже русый, раз напугался, когда я заговорила про светлые волосы?" Жрецы подсказали, что к механизмам связанным со временем надо относиться внимательно, с этим не всё так просто, как кажется. В последствии она не раз убеждалась в правильности их слов. Когда в 1978 году газеты писали о случаи произошедшем с папой Павлом Y1, она знала, почему так. В 1923 году он приобрёл будильник и не расставался с ним 55 лет. Ложился и вставал священник по своему безотказному будильнику. В тот момент когда, он без всякой причины зазвонил, папа скончался. А до этого она читала, что был, аналогичный случай и с Людовиком. Только там часы встали.

— Лю, всё готово присел он к ней, поднимайся или ты хочешь, чтоб я покормил тебя здесь? Э, барышня, да от вас пахнет какой-то горькой? Думал, показалось, а сейчас лизнул. Точняк… Колись, заяц, где была?

В воспоминаниях принёсших удовольствие, она прикрыла глаза и рассказала:

— Я познакомилась с чудными людьми. Им почти по 80, но там такой фонтан чувств. Знаешь, что он мне сказал: "Человек, перенёсший страдание становится сильнее". Я не могла им отказать, мы пили наливку из рябины.

— Ну, насчёт страданий, — это непростой вопрос. А вот о наливочке поговорим, я-то гадал, что за вкус. Ты засиделась у них и поэтому не пошла на спектакль?

— Не так. Я услышала такое, что заставило меня передумать. И сейчас я рада безумно этому.

Он, скрывая чувства, уткнулся в её грудь, нежно обнимая, промурлыкал:

— Спасибо. Я принесу еду сюда, посиди.

Подвинув маленький столик к постели, Эд отправился за ужином. Людмиле вдруг померещился красный свет от факелов, две курильницы по углам и она увитая тяжёлыми украшениями, голая на меховых и кожаных подушках ловя жадные взгляды мужчин, тянется к подносу с фруктами. "Гетера. В какой-то жизни, значит, я была ей". Он вошёл шумно. Споткнувшись о ковёр и задев дверь, чертыхнулся. Люда открыла глаза, видение исчезло.