Новички в академии - Алёна Рю Страница 38

В такие моменты я ненавидела Иртона Флейма. И что этот дракон забыл на должности преподавателя по общей физической подготовке? Прибыл в начале осени из-за моря и теперь изводил студентов.

Он стоял надо мной высоченной горой в алой мантии и поигрывал мышцами, а его чёрная грива вилась по ветру. Как же сложно не смотреть на него… Ещё бы чемпион соревнований по боевой магии был не в форме!

А у меня так дрожали руки, что казалось, я собиралась умереть на песке тренировочной площадки. Но у него попробуй умри! Он к некромантам обратится и мёртвого поднимет, лишь бы жертва отжалась и подтянулась пятьдесят раз. Не просто так дейна Флейма прозвали Пожаром.

И ему-то я собиралась признаться в любви. Дурацкий розыгрыш! Не стоило ввязываться. Но иначе Розамунд Тарли обещала натравить «своих девочек». У меня и так пропадали вещи, а в купальне на зеркале появлялись гадкие дразнилки с моими инициалами.

– Что, кузнечик, ноги не держат? И как ты, боевой маг, воевать собираешься с такими палочками вместо рук? – фыркнул дейн Флейм, сверкая жёлтыми глазами. – Магия не всегда может помочь! Иногда надо грубо врезать врагу. Давай! Ещё десять раз! Скажешь, ты девчонка? Вспомни Джилл – отжимается сто раз в минуту.

Да, Джилл с третьего курса легко сдавала нормативы Пожара. А я была слабачкой. Может, стоило пойти на другой факультет? Но я успешно сдала экзамены именно на боевой, самый почётный. К тому же на факультеты целительства и изящных искусств поступило много фей из знакомых кланов. Перед ними мой род был давно опозорен.

– Уродка Агасси, – донеслась злая насмешка одной из студенток. А во время пробежки на время кто-то подставил мне подножку, и я нелепо растянулась на песке.

– Минус балл и выговор за грязную игру! – рявкнул Пожар, заметив подлую сокурсницу.

«Он суров, но справедлив», – с благодарностью подумала я, потирая ушибленную коленку.

– Ладно, перваки-слабаки, все свободны. Кто не сдал, тех жду на пересдачу, – скомандовал дейн Флейм, вырывая меня из грустных раздумий.

Порядком запыхавшиеся однокурсники устало побрели к зданию академии. Я осталась на полигоне, и у меня внутри всё смёрзлось. Я с опаской покосилась на угол здания: оттуда уже наблюдала проклятая Розамунд и две её подружки. Видимо, ждали исполнения условий розыгрыша.

– Элли, ты ещё здесь? В чем дело? Эх, опять у тебя незачёт по физической подготовке, – с участием обратился дейн Флейм. – Как объяснишь свою несобранность?

– Дейн Флейм… Это… Это всё потому, что я в вас влюблена! – выпалила я, крепко зажмурившись. – И вы меня смущаете, когда стоите слишком близко.

– Что?! – то ли рассмеялся, то ли зарычал дейн Флейм.

Ох, а солгала ли я про смущение в его присутствии? Он так на меня посмотрел, что сердце подпрыгнуло к горлу, а в висках застучало. Казалось, он собирался испепелить на месте, но только дотронулся до моего лба и ухмыльнулся:

– Не заболела? Ладно, вроде не бредишь. Жду на пересдаче через два дня! Только попробуй не прийти – напишу докладную ректору. И кажется, тебе придётся объяснить теперь ещё и этот… инцидент.

Он развернулся и пошёл к академии, словно ничего не произошло.

Всё могло закончиться намного хуже. Возможно, я зря пошла на этот риск. Но я надеялась на оправдательную статью в «Тимарском сплетнике»! Ведь отцом Розамунд был главный редактор проклятой газеты Фергюс Тарли. Именно из-за его статьи я оказалась в таком гадком положении.

Как назло, обрывок летнего номера завалялся в охапке листьев у края полигона. И на жёлтой бумаге всё ещё проступала громкая сенсация: «Элли Агасси сбежала перед свадьбой к тайному любовнику на Магфорт». Раньше в «Тимарском сплетнике» неизменно мелькали заметки о моём отце. Виной тому были его кутежи. Но теперь новой «звездой» стала я.

– Ох, бедная Элли! Ты ведь не виновата в скандалах, связанных с твоим отцом, – заискивающе проговорила Розамунд, однажды застав меня в слезах. – А знаешь, есть способ прекратить всё это.

– Какой? – с надеждой спросила я.

В тот день я была рада ухватиться за любую руку помощи: на обеде сокурсницы будто случайно опрокинули на меня тарелку с подливой, а вечером я нашла под кроватью изодранное в клочки домашнее задание. Я убежала из комнаты в купальню, где ко мне и подошла Розамунд.

– Оправдательная статья! Я поговорю с отцом. Но ты должна будешь выполнять мои поручения. Речь идёт о невинных шалостях. Я королева прошлого осеннего бала, а ты станешь моей «фрейлиной» до нового бала. Это у нас с подружками игра такая. Идёт?

– Х-хорошо, – неосмотрительно согласилась я, поверив, что мне желают добра.

Сначала Розамунд потребовала добыть пять роз с клумбы в саду академии. И я принесла цветы, тайком выбравшись из спальни после отбоя. В следующий раз меня попросили поймать соловья и горихвостку. Весь день я гонялась за птицами, едва не сломала крылья, но выполнила поручение. И после этого мне выдали, казалось, последнее поручение: признаться в любви самому вредному преподавателю – Пожару. И тогда Розамунд показала своё истинное лицо, пообещав уничтожить, если откажусь от задания.

– Всё сделано, как вы просили, – отчиталась я, подойдя к её компании.

– Неплохо сыграла, милая «фрейлина», – осклабилась «королева», крутя в холёных руках фотоартефакт. Объектив отражал солнечные блики, плясавшие зловещими огнями в тёмно-лиловых глазах хозяйки.

– Теперь выйдет статья-оправдание?

– Задание не засчитано. Он решил, что это шутка, – скучающе отрезала Розамунд, поправляя шикарные чёрные волосы. – Да и свидетелей маловато.

– Но ведь вы и говорили, что признаться надо в шутку!

– «Фрейлина» перечит?! Это поручение я пока не засчитываю. Жду повторения. Полагаю, тебе не захочется увидеть статью с заголовком «Элли Агасси крадёт цветы с клумбы. Для кого букет?». Или «Зачем Элли Агасси гонялась за соловьями? Фея ест птиц?». У меня ведь есть парочка интересных снимков. Не подведи, ты же работаешь на оправдательную статью!

«Да будет ли вообще та статья? Это уже открытый шантаж. Теперь понятно, для чего она давала такие дурацкие поручения, – с ужасом подумала я. – Надо как-то избавляться от службы у Розамунд. Может, дейн Флейм сможет помочь? Я должна извиниться! Он один нормально ко мне относится. И кажется, признавалась я вовсе не в шутку… Но… Но что он теперь думает обо мне?»

Я вздрагивала от страшных догадок и предположений. К счастью, через два дня Иртон Флейм ничем не выказал своё недовольство. Да и обращался со мной как со всеми – то есть нещадно муштровал.

– Так, слабаки, сегодня учимся применять свою магию. По очереди выходим на поле и сбиваем мишени, – скомандовал дейн Флейм.

Эта часть занятий мне